Когда мои пальцы коснулись ее кожи под повязкой, девушка вздрогнула. Я попытался сосредоточиться на булавке, а не на ее реакции, и, провозившись с ней несколько секунд, булавка наконец открылась.

– Вот, – сказал я, вытаскивая ее из материи.

Эддисон забрала у меня булавку и быстро бросила ее в мусор. Девушка улыбнулась мне.

– Спасибо. Я уже начала думать, что придется разрезать костюм.

– Как ты снимешь эту штуку? – спросил я, посмотрев на смятый материал.

– Он же держится на честном слове, – Эддисон рассмеялась. – Просто размотаю его.

Не думая, я стоял и смотрел, как девушка начала разматывать повязку. Перед тем, как закончить, она посмотрела на меня, и наши взгляды на мгновение замерли. Боже, она такая красивая, даже с этим гримом.

Дерьмо.

Больше всего на свете я хотел сорвать эту повязку и притянуть девушку в свои объятия. Хотел обрушить свой рот на ее губы, почувствовать ее вкус, но этого не произойдет, потому что мы состояли в паре ради камер, продавая им наши отношения.

Нет, этого не произойдет, хотя я до смерти хотел попробовать ее на вкус. Я хотел ее. Хотел трахнуть ее, владеть ею, сохранить ее.

Черт.

Я не мог поступить так с Эддисон. Я уже чертовски запутался в своих чувствах к ней. Если я к этому добавлю еще и секс, это все испортит. Я отошел от нее на пару шагов.

– Буду снаружи, – прочистив горло, сказал я.

– Хорошо.

Я так чертовски облажался.