12. Ангельский пациент

Абсолютная темнота. Звуки. Тик, так, тик, так – неужели некое алхимическое устройство? Я снова попал в колодец? Или вновь вижу тот самый незавершенный сон? Шаги! Шаги вокруг меня. Мужские туфлищи, женские туфельки. Голоса. Отдаляются, приближаются… Постепенно я начинаю их распознавать. Я живу. Но почему же не могу даже пошевелиться… Паралич? Нет! Под пальцами я чувствую ткань. Еще могу шевелить пальцами ног. Чувствую все больше. На глазах нажим бинтов. Во рту металлический, неприятный привкус.

- Это точно, что у номера четыреста тридцать пять не было никаких документов? – бубнит мужской, властный голос.

- Нет, ничего не имелось, - отвечает женский голос, деловой, спокойный, с легкой хрипотцой (когда-то я обожал такую вот чувственную хрипотцу!).

- А в картотеке пропавших без вести проверили? Его никто не разыскивает?

- Директор Рандольфи заявил, что все было проверено. На это у них было два дня. Впрочем, и без проверки видно, что это законченный алкоголик.

Шаги приближаются еще больше, разговаривающие находятся рядом со мной. Голоса делаются тише.

- Спит?

- Как ангелочек. Можно сказать, ангельский пациент.

- Но состояние, я вижу, довольно паршивое.

- Это только на первый взгляд, синьор доктор. ЭКГ замечательная. Давление лишь чуточку повышенное. Сердце тридцатилетнего мужчины. Почки, судя по анализам, тоже.

- Прекрасно, Моника. Сделай еще послойный УЗИ, все по очереди: печень, поджелудочная, селезенка, ну и почки. Сколько ему может быть лет?

- Хромосомный анализ говорит, что сорок с лишним.

- Довольно старый.

- Молодые бывают намного худшими донорами. Помните, пару недель назад привезли двоих подростков. И что? Оказалось, что абсолютные анатомические отбросы. Потроха как у стариков. К тому же, оба серопозитивные.

- Будем надеяться, что этот ничего не подцепил.

- Я отослала кровь в лабораторию, вскоре будет ответ на ВИЧ и на реакцию Вассермана.

- Хотелось, чтобы на завтра был весь комплект данных… - Небольшая пауза. – Ты что-то заметила, детка?

- Мне кажется, он просыпается.

- Так вколи ему усиленную дозу снотворного. Не люблю я, когда доноры просыпаются перед операцией. Что ни говори, они ведь люди.

Более тяжелая обувь удалилась. Я услышал шелест. Кто-то поправлял ткань, которой я был прикрыт. Снова я попробовал пошевелиться, но не мог. Мои ноги, руки и голова были весьма тщательно закреплены к основанию. Гипс? Нет, что-то более эластичное. Признаюсь, я был весьма обеспокоен собственным статусом. Говоря по правде, относились ко мне деликатно, мне было тепло, все же интуиция подсказывала, что моей ситуации не позавидуешь. Раз у меня ничего не болело, тогда зачем меня приковали к кровати, почему мне завязали глаза, зачем меня усыпили, а теперь собирались усыпить еще и повторно. Я пытался подать голос. Дева Мария, мне заклеили рот чем-то липки. Но женщина, похоже, заметила мое шевеление.

- Спокойно, бедняжка, это уже недолго… - в ее голосе прозвучал сочувственный тон. – Боже мой, а ведь тебя до сих пор даже порядочно не помыли! – Она подняла голос: - Кларетта! – Раздался быстрый стук совершенно других туфелек. – Нам следует привести его в порядок. Но вначале он должен снова заснуть.

- Вот шприц, сестра, - отозвалась вторая женщина.

Я почувствовал прикосновение тонких пальцев к плечу, потом укол и онемение, расходящееся по всему телу.

Тут же у меня с глаз сняли повязку. Я прищурил веки, так глаза были поражены интенсивной яркостью света. Я почувствовал осторожные прикосновения губки, стирающей у меня с лица грязь и свернувшуюся кровь. Осторожно открывая глаза, я заметил симпатичную мордашку блондинки со слегка курносым носиком.

- Черт подери… - в голосе женщины прозвучало неожиданное удивление. – Только ведь это, наверное, невозможно.

- Что случилось? Тебе помочь, Моника…? – спросила сбоку женщина по имени Кларетта.

- Нет, нет. Я и сама справлюсь! – Свет исчез. Вновь мое лицо покрыла ткань. Нк знаю, почему, но я съежился в ожидании боли. Мне хотелось вопить, но я не мог, из горла издавалось какое-то невнятное бульканье…

- Зачем же я тебя усыпила, нам ведь нужно переговорить, потому что если ты… - услышал я шепот Моники. – О, знаю, я сделаю тебе инъекцию кофеина. Это должно притормозить действие люминокса.

Снова укол, более слабый. А может, просто усыпляющее средство уже начало действовать. Образы расползались, звуки я слышал с эхо, словно бы доносящиеся из пещеры…

Тут возвратился тип, которого называли доктором.

- В первую очередь мне будут нужны анализы печени. В Иоганнесбурге уже ждут с операцией. Сердце, в свою очередь, утром полетит в Тель-Авив. Да, кстати. А пациент был обрезанным?

- Нет.

- Жаль, тогда цена была бы выше…

- В протоколе вскрытия трупа я могу записать, что был.

- А вы, Моника, быстро учитесь. Сколько это вы у нас?

- Два месяца.

- А перед тем?

- Проходила хирургическую стажировку в Вероне. Но тут у них случилось сокращение штатов… Должностей не было даже для женщин-добровольцев. Тут я увидала ваше объявление и послала свое резюме с рекомендациями.

- Так что там с анализами крови?

- Мне должны выслать на электронную почту. Сейчас сяду за компьютер. Вот только…

- Слушаю.

- Его личность и вправду не установлена?

- Вы сомневаетесь в решениях доктора Рандольфи? Если бы имелись какие-либо сомнения, его не поставили бы в линейку приоритетов. Или вы его когда-то видели?

- Ни разу в жизни, - открестилась девушка, возможно, уж слишком быстро.

И тут я потерял сознание. Но, похоже, ненадолго. Очнулся я, чувствуя надвигающуюся волну рвоты. Мелочевка! Вы когда-нибудь блевали с кляпом во рту? Приятного мало. Я чувствовал, что мне нечем дышать, что в любой момент задохнусь. Похоже, Моника заметила мою отчаянную борьбу. Одним движением она сорвала со рта клейкую ленту. Рвота выплеснулась фонтаном.

- Прошу прощения, - выдавил из себя я.

- Ничего страшного. Мне следовало предусмотреть реакцию на противоядие.

- Где я нахожусь?

- А может лучше я начну с вопросов… - на мгновение девушка замялась. – Это ты тот, кого разыскивают?

Я перебил Монику:

- Понятия не имею, кого разыскивают!

- Но ведь тебя зовут Аль…

- Аль. Иногда меня называли и так. Хотя сам я предпочитал не сокращение, а полное имя: Альфредо.

- Ладно, не время препираться, Альдо…

- Альдо?

- Вот уже неделю все только и говорят о твоем исчезновении. Средства массовой информации, Интерпол… Обещают крупную награду. Как я поняла, эти идиоты из речной полиции приняли тебя за бездомного бродягу. Следует признать, выглядел ты не самым лучшим образом… Вот только я не пойму, почему не применили обычных процедур по проверке. Директор тебя даже не осмотрел.

Я не понимал и половины слов, произносимых девушкой. Но до меня доходило, что по какой-то причине она желает мне помочь.

- А может… - тут она замялась, - кто-то решил избавиться от тебя? Вот скажи, что, собственно, произошло с тобой во время Festa d'Amore? Тебя похитили?

- Не помню, - отказался я от попытки дальнейших объяснений. Кем бы ни был тот Альдо, с того момента, когда девушка приняла меня за него, ее отношение ко мне изменилось диаметрально. Возможно, в этом был мой шанс.

- Но ведь ты же, похоже, знаешь, кем являешься. Кем ьыл неделю назад…

- Неделю, неделю назад… Альдо? Ну, может и Альдо…

- Покажи ногу… - рванула Моника простынку. – Ну конечно! Знаменитые шесть пальце Альдо Гурбиани…

- Альдо Гурбиани… - По-моему, я уже встречался с этим именем в газетных обрывках, вот только в каком контексте? – Ну да, - буркнул я. – Гурбиани. Что-то такое вспоминается.

- Слушай, возможно, ты только строишь из скбя сумасшедшего, а может у тебя и вправду амнезия. Времени на то, чтобы это проверить, у меня нет. Только мы должны хоть что-то предпринять, пока тебя не покроят на детали.

- Не понял. Что они хотят со мной сделать?

- Я и сама не имела понятия, что такое возможно, пока не начала здесь работать…

Тут скрипнула дверь. Моника быстро накрыла мне лицо какой-то тряпкой, после чего принялась очищать кровать и пол.

0 Что произошло, Моника?

Снова тот же мрачный тип, которого называли il dottore.

- У пациента была рвота. Не надо подходить, dottore, можно поскользнуться.

- На каком фоне рвота?

- Я не совсем уверена. Быть может, аллергия к луминоксу.

- Ладно, об этом не будем. Что там с лабораторными анализами?

- Боюсь, что сообщения неутешительные. Тесты дали положительный результат. А это означает, что четыреста тридцать пятый является носителем.

- Наркоман хренов!

- Понятное дело, анализы мы повторим, но пока что я должна забрать его в диагностику.

- Чтоб он сдох! – Врач был явно рассержен. – И как мне все объяснить начальству? Они ведь обещали контрагентам экспортную поставку.

- Думаю, мы справимся, вы же сами вспоминали, что завтра приходит подводная лодка с балканскими сиротами. Материала для трансплантации выше крыши.

- Ладно, делайте, что вам положено.

Он вышел. Моника переждала минутку, после чего кровать дрогнула и с тихим скрипом выкатилась в коридор.

- Синьора, не снимете эту тряпку с моего лица? – попросил я шепотом.

- Исключено, а вдруг тебя кто-нибудь узнает, - ответила Моника тоже шепотом. – И помни, это я тебя спасаю, а не кто-либо другой.

Девушка закатила кровать со мной в какое-то помещение без окон. Только лишь здесь она вновь открыла мне лицо. Наконец-то я мог приглядеться к ней более тщательно. Девушка была худощавой, с мальчишеской фигурой, какую в мое время предпочитали розеттинские бисексуалы. Распахнутый халат открывал весьма непристойно экспонированную грудь, натягивающую плотно прилегающую к телу ткань; когда же Моника халат сбросила, я увидал коротенькую кожаную юбочку и пару невероятно длинных ног. Медсестра не скрывала волнения.