Глава 122. Экстра: Стук в дверь. Часть третья

Молодой господин замешкался, но всё же ответил как ни в чём не бывало:

— Это уж мне не известно. Не знаю, насколько сильно его поколотили слуги, которым я приказал это сделать, но поскольку он когда-то прислуживал в нашем доме, я не собирался по-настоящему калечить его. Если после этого он втайне меня возненавидел, но при этом не обвинил во всеуслышание, что я могу поделать?

Лань Сычжуй, послушав его, не выдержал:

— Молодой господин Цинь, но ведь… теперь сказанное вами слишком… разнится с тем, что вы говорили с самого начала. Почему, когда двое господ просили вас рассказать всю правду, вы утаили так много?

— Я думал, что талисмана или драгоценного меча будет достаточно, чтобы гарантировать покой в моём доме. Откуда мне было знать, что непременно нужно вспоминать какие-то никому не интересные пустячные события давно минувших дней?

Вэй Усянь прерывисто заговорил:

— Нет, нет, нет. Это вовсе не пустяки, дело довольно серьёзное, молодой господин Цинь! Только подумайте — при жизни этот человек подвергся оскорблениям и избиениям с вашей стороны. Вполне возможно, что даже ногу ему сломали по вашей вине. Но что если он действительно не продавал подвеску? В таком случае он умер, будучи несправедливо обвинённым. И кого тогда искать для отмщения, как не вас?

— Но ведь я не убивал его! И он не совершал самоубийства по моей вине! Почему он пришёл ко мне?

Вэй Усянь возразил:

— Э? Откуда вам известно, что он не самоубийца? Что если он действительно в дурном порыве решил покончить с собой, а потом случившееся ошибочно приняли за несчастный случай? Тогда ситуация усугубляется, не находите?

— Разве может взрослый мужчина из-за какой-то мелочи дойти до самоубийства?

— Молодой господин Цинь, в нашем деле более всего следует избегать безосновательной уверенности в чём-то. Все люди мыслят по-разному, и мы не можем сказать наверняка, способен ли взрослый мужчина решиться на самоубийство из-за «какой-то мелочи». Следует понимать, что причиной преображения в лютого мертвеца может стать как желание отомстить тому, кто увёл жену или убил ребёнка умершего, так и сущий пустяк вроде… в детстве кто-то не захотел играть с умершим в куличики.

Молодой господин Цинь стоял на своём:

— Я совершенно точно уверен, что это не самоубийство! Если человек решил покончить с собой, он мог бы повеситься или отравиться, но зачем избирать такой способ как падение со склона горы? Ведь в таком случае смертельный исход нельзя предсказать наверняка. Это просто не могло быть самоубийство.

— В ваших словах есть разумное зерно. Но, молодой господин Цинь, не задумывались ли вы, что именно из-за покалеченной вами ноги ему было неудобно ходить, поэтому он и свалился с горы насмерть? Если всё так, опуская детали, выходит, что это вы его убили. Разве не более дурной поворот?

Молодой господин Цинь раздражённо бросил:

— Что значит — опуская детали, выходит, что я его убил? Если всё действительно так, как вы сказали, это просто непредвиденное стечение обстоятельств!

— Вы уверены, что сможете уговорить столь трагично погибшего человека, что его смерть — «непредвиденное стечение обстоятельств»? Его возвращение с того света говорит лишь о том, что кто-то должен нести ответственность за «непредвиденное стечение обстоятельств».

Что бы ни сказал молодой господин Цинь, Вэй Усянь находил, что ему возразить, отчего на лбу мужчины выступил холодный пот, а лицо сделалось бледнее мела. Вэй Усянь добавил:

— И всё же нет нужды отчаиваться, сейчас я поведаю вам последний способ, как спасти свою жизнь. Вы должны будете кое-что сделать.

— Что?!

Лань Ванцзи бросил взгляд на Вэй Усяня, понял, что тот снова приготовился нести чепуху, и покачал головой.

Вэй Усянь заговорил:

— Слушайте внимательно. Вам придётся настежь распахнуть все двери, которые мертвец уже преодолел, не оставляя никаких преград. Всё равно вам не удержать его, даже если попытаетесь.

— Хорошо!

— Отошлите всех посторонних из дома, дабы не навредить невинным людям.

— Уже почти все разбежались!

— Что ж, прекрасно. Теперь осталось отыскать пышущего энергией Ян девственника, который в полночь сядет на лавку перед дверьми вашей спальни и будет вас охранять. Дальше следует действовать по ситуации, как говорится, вторгнется враг — найдутся генералы, разбушуется паводок — дамба его остановит.

— И всё?

— И всё. Девственник у нас имеется. Что касается остального, молодой господин Цинь, не извольте беспокоиться, просто терпеливо ожидайте рассвета, а там уж дело разрешится само собой.

Под «девственником» он имел в виду Лань Сычжуя. Молодой господин Цинь, услышав последнюю фразу, дёрнул уголком рта, глянул на вежливого изящного юношу и спросил:

— Он будет охранять дверь, а вы?

Вэй Усянь ответил:

— Мы, разумеется, останемся с вами за дверью, молодой господин Цинь. И в том случае, если охрана снаружи не справится и лютый мертвец ворвётся в спальню, будем принимать решения по ситуации.

Молодой господин Цинь не мог больше покорно соглашаться.

— И что же, нельзя попросить вот этого молодого господина помочь мне охранять двери спальни? — Он указал на Лань Ванцзи.

Тогда Вэй Усянь недоумённо застыл и переспросил:

— Кого вы имеете в виду? Его? Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — Он едва не повалился на пол со смеху.

Лань Ванцзи придержал Вэй Усяня за плечи, не давая упасть, и ответил:

— Нет.

Молодого господина Циня ужасно раздосадовал столь категоричный отказ.

— Но почему нет?

Вэй Усянь совершенно серьёзно ответил:

— Вы уже забыли, что я только что сказал? На эту роль сгодится только девственник.

— …

Молодой господин Цинь не поверил:

— Что? Разве он не…?

Вэй Усянь не мог разогнуться от смеха, даже когда Лань Сычжуй давно проводил молодого господина Циня из бамбуковой хижины.

Лань Ванцзи посмотрел на него, затем вдруг схватил за руку и усадил к себе на колени. Его голос прозвучал ровно:

— Не надоело смеяться?

— Нет! — Вэй Усянь поудобнее устроился на коленях Лань Ванцзи. — Ханьгуан-цзюнь, твоё лицо вводит людей в заблуждение. Все считают тебя праведником, который хранит мысли и тело в чистоте и непорочности. Мне даже обидно.

Лань Ванцзи приподнял его за бёдра и усадил повыше, чтобы Вэй Усянь теснее прижался к нему.

— Обидно?

— Просто вопиющая несправедливость. Ну сам погляди: ясное дело, что ты уже не девственник, но другие, глядя на тебя, заявляют, что это не так, не разобравшись как следует. В прошлой жизни я даже за руку с девушкой не подержался, не считая случаев, когда спасал от беды, но ни одна живая душа не верила, что я — всё ещё девственник. — Он начал считать на пальцах. — Когда я отправлялся на ночную охоту в юности, ходили слухи, что я развлекаюсь с красотками. Поселился на горе Луаньцзан — и все стали шептаться, что я — главный развратник этого мира, похотливый демон. Мне до сих пор приходится держать те обиды в себе, и ведь даже пожаловаться некому!

Лань Ванцзи крепко прижал к груди руку Вэй Усяня, в глубине его глаз, будто рябь на воде, блеснула едва заметная улыбка. Вэй Усянь возмутился:

— И ты ещё смеёшься надо мной? В тебе нет ни капли сочувствия, ты холодный, бессердечный мужчина. А ведь я когда-то стоял четвёртым по счёту в списке самых красивых молодых господ мира заклинателей. И что в итоге? За всю жизнь поцеловался лишь единожды. А ещё думал, что это какая-то божественная красавица не смела высказать тайную любовь ко мне, и всё повторял себе «Вэй Ин, твоя жизнь не зря прожита». Кто же мог подумать, что и «красавицей» окажешься ты…

На этом месте Лань Ванцзи всё-таки не усидел. Он одним ловким движением повалил Вэй Усяня на кровать и произнёс:

— Считаешь, это плохо?

— И чего ты разнервничался? Ха-ха-ха-ха-ха-ха…

В назначенный час Лань Сычжуй уже стоял во дворе, держа Яблочко на привязи. Ему пришлось подождать, пока Вэй Усянь и Лань Ванцзи неторопливо выйдут из дома.

Юноша хотел было сказать: «Учитель Вэй, вы опять по ошибке надели нижние одеяния Ханьгуан-цзюня», – но, подумав, промолчал.

Всё равно ситуация повторяется каждые пару-тройку дней, так ведь никаких сил не хватит каждый раз напоминать!

К тому же, Учитель Вэй считал переодевание излишними хлопотами и раз уж надел, то не снял бы. Поэтому Лань Сычжуй посчитал напоминания излишними и решил, что лучший выход — притвориться, будто он ничего не заметил.

Вэй Усянь уселся на ослика, вынул из походной сумки яблоко и тут же откусил. Лань Сычжуй бросил взгляд на фрукт и подумал, что уже где-то его видел. Поразмыслив, юноша спросил:

— Учитель Вэй, это разве не те фрукты, которые принёс молодой господин Цинь?

— Верно.

— …Фрукты, которыми в него бросался лютый мертвец?

— Именно.

— Ничего, что вы их едите?

— Всё в порядке. Они всего лишь упали на землю, нужно просто помыть, и можно есть.

— Яблоки от лютого мертвеца… не могут быть отравлены?

— И на этот вопрос имеется ответ: не могут.

— Но как вы узнали?

— Я уже скормил Яблочку пять-шесть штук… Яблочко, следи за копытами! Хватит брыкаться! Лань Чжань, спаси меня!!!

Лань Ванцзи одной рукой крепко схватил разбушевавшегося ослика за верёвку, другой забрал яблоко из рук Вэй Усяня, которое тот собрался откусить снова.

— Не ешь. Завтра купим ещё.

Вэй Усянь, схватившись за его плечо, с большим трудом уселся на ослике ровно и ответил:

— Я всего лишь хотел сэкономить немного денег Ханьгуан-цзюня.

Лань Ванцзи:

— Навсегда выброси это из головы.

Вэй Усянь, лучезарно улыбаясь, погладил его по подбородку манящим движением. Затем вспомнил кое о чём и как бы между делом спросил:

— О, к слову, Сычжуй, ты девственник?

В его устах вопрос прозвучал чрезвычайно естественно, однако Лань Сычжуй громко фыркнул, будто подавившись воздухом.

Юноша тут же заметил, как Лань Ванцзи бросил на него строгий взгляд, ведь ученику Ордена Гусу Лань не подобало реагировать подобным образом, и тут же поправился, сделавшись невозмутимым. Вэй Усянь же сказал: