Глава 121. Экстра: Стук в дверь. Часть вторая

Когда прозвучал ответ молодого господина Циня, Лань Ванцзи и Вэй Усянь обменялись многозначительными взглядами, а Лань Сычжуй немедленно встрепенулся.

Вэй Усянь произнёс:

— Хотелось бы услышать подробности.

Поколебавшись минуту, молодой господин Цинь медленно начал говорить:

— Ничего особенного, я не то чтобы хорошо знал этого человека. В юности я жил и воспитывался в доме бабушки по стороне отца, в горной деревне далеко отсюда. Этот человек был слугой в нашем доме, и поскольку мы с ним примерно одного возраста, часто играли вместе, пока были детьми.

Вэй Усянь спросил:

— Это называется — близкие друзья детства, как же вы можете утверждать, что знали его не очень хорошо?

— Всё потому, что по мере нашего взросления мы постепенно отдалились.

— Подумайте хорошенько, может быть, вы чем-то его обидели?

— Кое-что припоминаю, но не уверен, насколько серьёзной можно считать ту обиду.

Лань Ванцзи произнёс:

— Расскажите об этом.

— Он почти всё время прислуживал моей бабушке и часто находился при ней. А поскольку он был расторопным малым, да ещё такого же возраста, как её внуки, бабушке он нравился, она часто хвалила его за сообразительность. В силу того, что мальчонка от природы обладал некоторой заносчивостью, постоянно ходил за нами, детьми семьи, которой прислуживал, при этом не понимая разницы между хозяевами и слугами. Впоследствии бабушка даже отправила его на обучение вместе с нами.

Однажды учитель оставил нам очень сложное задание. Мы все вместе пытались решить задачу. Кто-то предложил ответ, и все согласились и поддержали, но этот слуга вдруг заявил, что ответ неверный. К тому времени он проучился с нами всего пару месяцев, а мы, дети благородного рода, посещали занятия уже два-три года. Кто дал верный ответ, а кто нет — не требовалось даже обсуждать, разумеется, кто-то сразу ему возразил. Но он оказался упрямцем и стоял на своём, повторяя, что предыдущий ответ ошибочен, и пытаясь объяснить своё решение задачи. Его шумные речи ужасно надоели детям в учебной аудитории, и мы вместе вытолкали его взашей.

Дослушав до этого места, Лань Сычжуй не выдержал:

— Молодой господин Цинь, даже если он надоел вам, всё же не сделал ничего предосудительного… Зачем же было выгонять его?

Вэй Усянь:

— Молодой господин Цинь, всё это звучит так, словно вы, дети хозяйского рода, все вместе разозлили его. Но занимали ли лично вы в этом происшествии какое-то особое место? Если нет, то он наверняка отправился бы мстить не только вам, но и всем остальным участникам тех событий.

Молодой господин Цинь ответил:

— Тогда я первым велел ему убираться и ограничился лишь словом. Но кто же знал, что остальные давно ждали сигнала к действию, и их было уже не остановить. В итоге он затаил на нас обиду и по возвращении домой сказал бабушке, что больше не пойдёт на занятия. И с тех пор не ходил.

Вэй Усянь:

— Я задам вам ещё два вопроса. И прошу вас непременно ответить честно, молодой господин Цинь.

— Задавайте.

— Первый вопрос. — Взгляд Вэй Усяня сверкнул. — Ранее вы упомянули, что «кто-то предложил ответ». Хотелось бы уточнить, этим «кем-то» были вы?

Помолчав, мужчина спросил:

— Это настолько важно?

— Тогда… второй вопрос. Кто же всё-таки предложил верный ответ на задачу, которую задал учитель на том уроке?

Лицо молодого господина Циня посуровело, он встряхнул рукавами, но ответил всё с тем же безразличием:

— Эта старая история, со времён которой прошло немало лет, уж простите, что я не могу припомнить всё до мельчайших деталей. Однако если рассуждать хладнокровно, ну кто из нас в молодости, поддавшись минутному порыву, не совершал каких-то необъяснимых поступков, не встречался со странными людьми? Прошу, не стоит возвращаться к этому. Сейчас я хочу лишь одного — как можно скорее разрешить сложившуюся ситуацию.

Вэй Усянь мило улыбнулся и сказал:

— Хорошо. Я понимаю, понимаю.

Лань Ванцзи спросил:

— Когда умер этот человек?

— Примерно два года назад.

Вэй Усянь изумился:

— Два года? Неплохо, его нельзя считать давно умершим, но и свежим не назовёшь. Как он умер? Покончил с собой?

— Нет. Говорили, что он пьяный посреди ночи шатался по улице, не смотрел под ноги, упал и разбился насмерть.

— Если это не самоубийство, ситуация становится немного более благоприятной. Молодой господин Цинь, вы больше ничего не хотите нам рассказать?

— Это всё.

— В таком случае, мы должны откланяться. Не волнуйтесь, вскоре вам пришлют готовый талисман. Если вспомните что-то ещё, прошу, сообщите нам в любое время.

Когда они вернулись в бамбуковую хижину, Лань Сычжуй закрыл дверь, развернулся и испустил тяжкий вздох.

— Этот молодой господин Цинь… в самом деле… в самом деле…

Лань Ванцзи вдруг сказал:

— Два года.

Вэй Усянь согласился:

— Верно, два года — это немного странно.

Лань Сычжуй переспросил:

— Странно?

Вэй Усянь вынул из рукава пустой талисман и развил мысль:

— Если нечисть, изводимая лютой ненавистью, желает отомстить обидчику, она, как правило, наведывается по его душу в первые семь ночей после смерти. Более поздние сроки могут растянуться на год, подобные случаи также нередки. Но если он стал лютым мертвецом, то почему тянул два года, прежде чем явиться вершить возмездие?

Лань Сычжуй предположил:

— Неужели он два года не мог найти адрес молодого господина Циня после переезда?

Юноша живо представил, как мертвец еженощно стучится в ворота каждого дома и смотрит, живёт ли там молодой господин Цинь. От этой картины по его спине пробежал холодок.

Вэй Усянь возразил:

— Невозможно. Лютого мертвеца с молодым господином Цинем связывает старая дружба, в этом случае мертвецу нетрудно обнаружить его по запаху. Кроме того, если бы всё происходило именно так, как ты говоришь, во время поисков жертвы мертвец хоть сколько-нибудь раз да ошибся, зашёл бы в чужой дом, и подобных происшествий с лютым мертвецом, колотящим по воротам, должно было быть гораздо больше. Лань Чжань, ты ведь читаешь свитки чаще меня и помнишь намного полнее, существуют ли записи о подобных инцидентах за последние два года?

Вэй Усянь вошёл в кабинет, Лань Ванцзи ответил:

— Ничего похожего.

— То-то и оно… Лань Чжань, я не могу найти киноварь. — Он взял каллиграфическую кисть. — Я ведь вчера её доставал! Кто-нибудь видит киноварь?

Лань Ванцзи проследовал за ним в кабинет и помог отыскать киноварь. Вэй Усянь обмакнул кончик кисти в изящную пиалу, налил себе чаю и уселся за стол. Держа в левой руке чай, а в правой — кисть, он принялся не глядя малевать по пустому талисману, одновременно заговаривая с Лань Ванцзи:

— Если уж ты не помнишь ничего подобного, значит, этого на самом деле не было. И существует иная причина, по которой мертвец в течение двух лет не тревожил молодого господина Циня. Всё, готово.

Он встряхнул ещё не высохшим талисманом, исписанным киноварью, и протянул его Лань Сычжую.

— Отнеси ему.

Лань Сычжуй взял талисман, повертел в руках, но так и не понял, что это за письмена — он ни в одной книге не видел столь беспорядочных символов, не соответствующих никаким правилам каллиграфии. Юноша не удержался и спросил:

— Учитель Вэй, этот талисман… вы же не могли сочинить его только что?

Вэй Усянь:

— Конечно, мог.

— …

— Мои талисманы никогда нельзя оценивать при помощи глаз.

— …

Вэй Усянь рассмеялся:

— Не волнуйся, он непременно сработает как надо. Кстати, Сычжуй, кажется, тебе не очень понравился этот молодой господин Цинь, да?

Лань Сычжуй, подумав, постарался ответить честно:

— Я и сам не знаю. Он ведь не совершил никакого тяжкого преступления, но… Наверное, мне непросто уживаться с людьми с таким характером. И мне не слишком понравилось то, каким тоном он говорил слово «слуга»…

На этом юноша запнулся. Вэй Усянь же ничего странного не почувствовал и произнёс:

— Обычное дело. Большинство людей на этом свете презирают слуг. Что уж говорить, иногда слуги сами себя презирают… Чего вы на меня так смотрите?

Он вдруг прервал рассуждения и осознал всю нелепость ситуации.

— Погодите, вы кое-что неправильно истолковали. Разве можно сравнивать? Пристань Лотоса — это ведь не какое-то заурядное поместье! Да я в детстве столько раз поколачивал Цзян Чэна, намного больше, чем он меня!

Лань Ванцзи промолчал, лишь чуть приобнял его. Вэй Усянь, безудержно улыбаясь, обнял его в ответ, скользнув пару раз рукой по спине. Лань Сычжуй кашлянул, однако, увидев, что Вэй Усянь выглядит абсолютно невозмутимо и совершенно не реагирует на слово «слуга», успокоился.

Вэй Усянь вернулся к делу:

— Что до мертвеца, боюсь, он ещё вернётся.

Лань Сычжуй удивлённо спросил:

— Проблема не разрешится сегодня?

Лань Ванцзи ответил:

— Он не был искренен до конца.

Вэй Усянь согласился:

— Да. Всё же он не первый раз так поступает. С такими людьми иначе никак, придётся вытягивать из него признание, слово за словом. Посмотрим, расскажет ли он нам всю правду на следующее утро, пережив эту ночь.

Как и следовало ожидать, на другой день, когда Лань Сычжуй на рассвете тренировался с мечом во дворе бамбуковой хижины, молодой господин Цинь явился снова.

Он с порога принялся кричать:

— Мне плевать!

Лань Сычжуй поспешно остановил его:

— Постойте, молодой господин Цинь! Двое господ нашего клана ещё не про… провели тренировку! Тренировку нельзя прерывать в самый ключевой момент!

Предостережение удержало мужчину от того, чтобы ворваться прямо в дом, однако он тут же обрушил весь гнев, скопившийся в груди, прямо на Лань Сычжуя, закричав тому в лицо:

— Я не хочу ничего слышать о каких-то «симптомах» и «причинах»! Сделайте так, чтобы эта тварь больше никогда не появлялась на моём пороге!!!

Прошедшей ночью молодой господин Цинь опять не мог уснуть. Он остался в главном зале, зажёг лампу и сел за чтение. Однако вскоре лютый мертвец… бывший слуга явился снова.