Видя, что мертвец не собирается убивать жертву и уж точно не намерен задушить его этим тонким шнурком, и молодой господин Цинь, и Лань Сычжуй, не сговариваясь, испустили вздох облегчения.

Однако не успели окончательно расслабиться, когда мертвец снова нанёс молниеносный удар, да такой сильный и яростный, что молодой господин Цинь громко вскрикнул и повалился на пол без сознания, истекая кровью из носа и рта.

Сделав дело, лютый мертвец развернулся, будто собрался уйти. Лань Сычжуй вытаращил глаза и разинул рот от удивления, затем снова положил руку на рукоять меча, но всё же счёл ситуацию необъяснимо комичной и решил, что излишняя серьёзность сделает её ещё комичнее, поэтому замешкался, не понимая, стоит ли вмешаться. Вэй Усянь тем временем еле-еле унял хохот и помахал Лань Сычжую рукой.

— Не трогай его, пусть идёт.

Лютый мертвец обратил к нему взгляд и кивнул, после чего, подтаскивая сломанную ногу, прихрамывая и подпрыгивая, вышел за порог.

Глядя на удаляющуюся фигуру, Лань Сычжуй какое-то время стоял в растерянности, а после спросил:

— Учитель Вэй, вы… вот так просто его отпустите? И ничего не случится?

Лань Ванцзи склонился, чтобы посмотреть на молодого господина Циня, лицо которого было измазано кровью, и ответил:

— Ничего.

Тогда юноша перевёл взгляд на пострадавшего и, внимательнее присмотревшись к вещице, висящей теперь у него на шее, увидел, что это оказалась нефритовая подвеска.

Красный шнурок, привязанный к подвеске, будто многие годы провалялся в земле — стал грязным настолько, что казался чёрным, однако нефрит сохранил молочно-белый цвет.

— Это же…

Вэй Усянь заключил:

— Вещь вернулась к законному владельцу.

Лань Ванцзи убедился, что молодой господин Цинь всего лишь находится в обмороке и его жизни ничто не угрожает, и трое заклинателей покинули имение Цинь.

Перед уходом Вэй Усянь заботливо закрыл все три двери жилища молодого господина Циня.

Лань Сычжуй произнёс:

— Нелегко ему пришлось.

Вэй Усянь изящным прыжком вскочил на спину Яблочка.

— Что? Ты о молодом господине Цине? Лютый мертвец всего-то ударил его разок, и дело разрешилось. Я всё же считаю, что он легко отделался.

— Нет, я вовсе не о нём говорю, а об этом лютом мертвеце. В архивных записях ордена мне приходилось читать об ожесточённых призраках и лютых мертвецах, которые жаждали отмщения. Многие из них затаили обиду за мелкие недоразумения, случившиеся при жизни, и в посмертии являлись к обидчикам, причиняя им ужасные беды, будто одержимые. А этот мертвец…

Остановившись за исцарапанными до безобразия главными воротами, Лань Сычжуй в последний раз обернулся и посмотрел на них, после чего сказал так, будто всё ещё считал случившееся невероятным:

— Два года после преображения он потратил на то, чтобы где-то в глуши отыскать потерянную при жизни нефритовую подвеску. Я впервые вижу, чтобы лютый мертвец преображался не ради того, чтобы убить кого-то из мести, а ради чего-то подобного.

Вэй Усянь снова достал из мешка яблоко и произнёс:

— Вот поэтому я и сказал, что уже давно не встречал столь благоразумной нечисти. Если бы он оказался чуть более злопамятным, в лучшем случае, оторвал бы молодому господину Циню ногу, а в худшем… я бы даже не удивился, если бы он истребил весь его род, не пожалев ни курицы, ни собаки.

Лань Сычжуй, подумав, решил задать ещё вопрос:

— Учитель, Сычжуй всё ещё не понимает. Так его нога была сломана  по  вине молодого господина Циня? Он поэтому споткнулся и умер при падении?

— Уже не важно, так это или нет. Правда в том, что мертвец не стал вешать эту вину на молодого господина Циня.

— Хм, но… ему действительно хватило одного удара, чтобы удовлетворить жажду возмездия?

Лань Ванцзи ответил:

— Судя по всему, да.

Вэй Усянь с громким хрустом откусил яблоко.

— Ага. Дело в пресловутом «невысказанном гневе» (3). Люди даже после смерти не находят покоя, поскольку гнев от недоказанной правоты застревает комом в груди. Фруктами в обидчика он бросил, подвеску вернул, удар отвесил, — вот гнев в его сердце и рассеялся.

Лань Сычжуй произнёс:

— Как было бы здорово, если бы каждая тёмная тварь отличалась подобным благоразумием.

Вэй Усянь на это усмехнулся:

— Что за глупости ты говоришь, дитя. Даже живые люди во власти гнева забывают о благоразумии, а ты надеешься, что тёмные твари будут вести себя соответственно морали? Запомни — в этом мире каждый считает жертвой именно себя.

Лань Ванцзи подтянул верёвку ослика и бесстрастно заметил:

— Ему очень повезло.

Вэй Усянь согласился:

— Это уж точно. Молодой господин Цинь весьма удачлив.

Лань Сычжуй старательно сдерживался, но попытка провалилась, и он честно выпалил:

— И всё же мне показалось, что одного удара было маловато…

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…

В последующие несколько дней молодой господин Цинь так и не посетил жилище заклинателей. Неизвестно, что стало тому причиной — возможно, мужчина всё ещё не оправился от удара, нанесённого лютым мертвецом, а возможно, окончательно и бесповоротно разочаровался в методах Вэй Усяня.

Впрочем, спустя семь дней до них дошли новости о нём, которые распространялись в городе.

Поговаривали, что однажды на рассвете прямо на дороге был обнаружен полусгнивший труп молодого мужчины, одетого в изодранные погребальные одеяния, вонь от которого была невыносима. И пока все раздумывали, стоит ли завернуть его в циновку, выкопать где-нибудь яму и похоронить, молодой господин Цинь проявил невиданную добродетель — выделил деньги на похороны со всеми почестями и по всем правилам. Поэтому теперь люди наперебой восхищались столь благородным поступком.

Когда заклинатели покидали город, они проходили мимо имения Цинь. Старые ворота давно заменили на новые — чёрные, блестящие и весьма внушительные. Люди входили и выходили из ворот, от жутковатой атмосферы ужаса и запустения не осталось и следа, вернулась прежняя благость и процветание.

Примечания:

(1) С одиннадцати часов вечера до часа ночи.

(2) Даос. — телесная сущность, жизненная сила и дух.

(3) Отсылка к пословице «Для человека высказанный гнев — что для Будды воскуренные благовония».