Мне не хотелось, чтобы к вечеру у Юлии началось расстройство желудка, потом мы передали наш урожай Антону. После этого мы вместе с Брэйном и двумя другими охранниками из службы безопасности отправились на пляж.

— Замок находится недалеко от пляжа Омахи, — сказал Антон.

Я уже была такая усталая, но увидев, как просияла Юлия, решила не отказываться. Нам принесли два велосипеда, маленький розовый для нее. Мы катались на велосипедах по пляжу, потом остановились в бухте, купались и играли на песке. Было чудесно проводить время с Юлией, но все время мои мысли возвращались к ее дяде.

Солнце стало припекать, мы обе уже почти засыпали от еды и купания. К тому времени, как вернулись в замок, я ощущала усталость и ломоту во всем теле, поэтому просто замертво упала на кровать и почти сразу же заснула.

42

Юрий

Была уже почти полночь, когда я вернулся в замок. Мне хотелось провести как можно больше времени с Эйприл и Юлией, но незапланированные срочные дела отвлекли нас с Алексом на большую часть дня.

Не хотелось включать свет, поэтому я быстро принял душ и лег в постель. Мое сердце забилось чуть быстрее обычного, как только я оказался рядом с ней. В прошлую ночь с Эйприл я спал лучше всего за все время, что себя помню. Окна были открыты, прохладный летний ветерок проникал внутрь, но когда я притянул ее к себе, то обнаружил, что она вся горит и покрыта потом.

— Эйприл, — позвал я.

Она проснулась, улыбнулась милой, невинной улыбкой, которая проникла в самое сердце.

— Юрий, — прошептала она.

— У тебя жар.

Она положила голову мне на грудь.

— Ничего страшного. У меня часто может подниматься температура без всякой причины. Мне нужно поспать, — сонно произнесла она. — Завтра я буду в полном порядке.

Наступило следующее утро, и мне пришлось вызвать врача. Жар не спадал всю ночь, несмотря на то, что я постоянно прикладывал холодную ткань и обтирал ее.

— Со мной все хорошо, — раскрасневшаяся заверила она меня слабым голосом. — не стоит беспокоиться. У меня поднималась температура и повыше. Наверное, я перегрелась на солнце. Обычно за пару дней я поправляюсь после обезболивающих таблеток.

Я вздохнул. И судя по тому, как она отмахивалась от своей болезни, навело меня на мысль о ее жизни в приемной семье.

— Тяжело тебе было жить в приемных семьях?

Она пожала плечами.

— Тяжело — это не то слово, которое подходит. Я много переезжала из одной семьи в другую. Я была агрессивной и невыносимой, это я помню отчетливо. Да, и часто чувствовала себя очень одинокой, ты понимаешь... Я старалась не принимать это близко к сердцу, по крайней мере, старалась не показывать виду. — Она снова пожала плечами. — Я уже говорила тебе, что моя мать бросила меня, когда мне было столько лет, как Юлии? — Она посмотрела мне в глаза.

Я молча кивнул. Сейчас не время говорить ей, что я порылся в ее прошлом и нашел ее мать, которая была матерью той девушки, пытавшейся занять ее местто рядом со мной в отеле «Гросвенор Хаус».

— В сущности, — продолжала она, — я разрушила бы ее жизнь. Ее родители выгнали ее из дома за то, что она так рано меня родила, поэтому она, действительно, боролась и пыталась выжить. На самом деле, я не держу на нее зла, когда узнала, что ей было лучше без меня, но все же, мне кажется, она могла бы меня хотя бы проведать, попытаться отыскать что ли, вот что больно. — Она с силой сглотнула, потом помолчала.

В этот момент мне захотелось убить то ничтожество, которое ее бросило в детском возрасте.

— Мне было около тринадцати, и меня без всякой на то причины снова забрали в детский дом из приемной семьи. Вот тогда я и решила, что больше не буду ездить по приемным семьям, чтобы ни от кого больше не зависеть. Легко было стать не усыновленной, когда для всех я стала разъяренной сукой. Так что я играла роль ненавистной маленькой сучки по жизни до тех пор, пока не встретила Шарлотту. Помнишь ее? Она тогда открыла дверь, когда ты пришел к нам домой.

Я молча кивнул. Конечно, я помнил ту блондинку.

— Не знаю, какого черта, она во мне нашла, но с первого дня нашей встречи она решила, что я буду ее самой лучшей подругой. Я даже не задумалась отказываться или выбирать. Со временем она стала мне сестрой, какой у меня никогда не было.

Я услышал, как ее голос слегка дрогнул, и нежно погладил ее по спине.

Она повернулась, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Прости, что так долго отвечала на твой вопрос.

Я провел пальцами по ее волосам.

— Я не возражаю. Алекс для меня такой же, как для тебя Шарлотта. Я тоже потерял мать, когда был еще ребенком. — Я заколебался, думая, стоит ли замять свою историю, но потом решил рассказать все как есть. Я никогда ни с кем так открыто не делился, и даже если через неделю все закончится с Эйприл, я хотел бы, чтобы она знала мой самый большой секрет. — Ее убил мой отец.

Эйприл лежала совершенно неподвижно.

— Она ему изменяла, и он задушил ее у меня на глазах. Я ненавидел его за это до самой его смерти. Он избавился от трупа и устроил все так, будто бы она сбежала обратно в Россию. Убийство сошло ему с рук. В течение многих лет я гадал накажет ли его судьба. Это заняло много времени, но все же произошло. Почти два года он болел раком. Болезнь превратила его в скелет. Лицо было обтянутый череп, даже лежа в гробу на его лице отражалась ужасная гримаса боли. Будучи на смертном одре он плакал. Чертов ублюдок хотел жить, даже несмотря на ужасную боль. Я устроил ему пышные похороны, но не пролил ни одной чертовой слезинки.

Она еще сильнее прижалась ко мне, комфортно свернувшись рядом, мне стало легче дышать.

— Вы с Алексом тоже очень близки?

— Алекс был рядом со мной все время, пока я рос, отчего все для меня становилось намного проще, так что я понимаю твою связь с Шарлоттой.

— Ты же знаешь, что у тебя в доме прислуга говорит, что Алекс — единственный, кого ты слушаешь, — сказала она.

Я улыбнулся.

— Неужели?

— Да, и я понимаю, почему это так, но, когда я сказала Алексу об этом, он смутил меня.

— Что он сказал?

— Он сказал, что Юрий выслушивает всех. Я все еще не совсем понимаю, что он имел в виду.

— Я тоже, — сказал я. — Если учесть, что он немногословен, он, по крайней мере, ясно выразился, но он сам себе закон. По большей части его не волнует, что о нем думают другие.

— А как же его семья? — спросила она.

Я нахмурился.

Эйприл тут же поспешила извиниться.

— Простите, если это слишком личное.

— Нет, дело не в этом. Мне просто интересно, сколько я могу рассказать. В моем мире — «Меньше знаешь, лучше спишь». Его мать приехала с ним из Канады в Лондон, когда ему было около десяти. Все, что я могу сказать, он мог спокойно не быть рядом со мной. Его семья баснословно богата, но тот факт, что он решил... может быть, это немного надуманно для всех, что я слушаю только его, но в этом есть своя доля правды. Я действительно слушаю его советы. Я вспыльчив, а он удерживает меня на прямой и узкой дорожке.

Она вздохнула.

— Хотела бы я, чтобы Шарлотта была такой же здравомыслящей. Если бы я слушала все, что она говорит, наверное, уже сидела бы в тюрьме или еще где-нибудь. По большей части она сумасшедшая.

Я рассмеялся и крепко обнял ее. Зазвонил мой телефон, я поднял трубку, это был Алекс.

— Отлично. Прибыл доктор, — сообщил я ей.

Она громко застонала.

— Мне не нужен доктор.

— Не будь ребенком. — Я сбросил с нее одеяло, отыскал шорты в одном из ящиков, куда она положила свои вещи. Потянул ее за ноги к краю кровати, начав натягивать шорты ей на ноги, но не мог устоять перед соблазном синих кружевных трусиков. Натянув шорты до колен, наклонился вперед и накрыл ее сладкую киску своим ртом.

— Так нельзя обращаться с больным человеком, — всхлипнула она.

— Это стимул для быстро выздоровления, — сказал я, прежде чем прикусить ее клитор через кружевную ткань. Я намеревался остановиться, но так увлекся, когда ее бедра начали извиваться в ответ.

Она тяжело дышала, но как только я начал стягивать трусики с ее бедер, раздался стук в дверь.

Я замер, она обхватила меня ногами, удерживая на месте.

— Нет, — прошептала она, — я здорова. Мне не нужен врач. Отошли его и продолжи то, что делаешь.

Я с трудом оторвал ее ноги от себя и натянул на нее шорты.

— Войдите, — сказал я. Как только накрыл ее одеялом, вошел доктор вместе с экономкой.

Я сидел у кровати, пока он осматривал ее.

Когда он закончил ее осматривать, его диагноз был прост.

— У нее все симптомы теплового удара. Но если она несколько дней отдохнет в помещении, то ей станет лучше. — Он прописал ей какие-то лекарства и ушел.

— Луковый суп и французский хлеб уже готовы, — заявил я.

Она протянула руку, чтобы поцеловать меня.

— Я не могу слишком долго оставаться в постели, так что, пожалуйста, не заставляй меня это делать. Я никогда раньше не была во Франции, и не знаю, когда в следующий раз мне представится такая возможность. Я хочу все здесь посмотреть вместе с Юлией и тобой.

— Ну, тогда выздоравливай побыстрее.

43

Эйприл

Когда мне стало лучше, мы отлично проводили время, исследуя пещеры вокруг пляжа и отправляясь в маленький городок, где ели французскую еду в бистро, а потом Юрию пришлось уехать на два дня раньше на срочную встречу в Венецию, а я осталась с Юлией. Если я и собиралась уехать, то только на следующий день. Иначе у меня никогда не хватило бы мужества принять это болезненное решение. Ночью я собрала свои вещи, но не смогла заснуть и позвонила Шарлотте.

— Ты уже рассказала об этом Юлии? — спросила она.

Я отрицательно покачала головой, пытаясь сдержать сожаление, готовое захлестнуть меня.

— Ты что, качаешь там головой? Я тебя вижу, дурачка ты этакая, — заявила она.

Ее слова каким-то образом вызвали у меня улыбку.

— Нет, не видишь, — со вздохом ответила я. — Я скажу ей завтра утром.

— А как он?

— Он улетел раньше, сказал увидимся в Лондоне.

— Как прошла ваша неделя?

И я рассказала правду и на этот раз не смогла сдержать слез.