Барни охватило ощущение безнадежности. Он достаточно долго находился в зоне боев и знал, что человека, скрывающегося ночью в городе, могут ожидать большие неприятности. Оставался единственный шанс, шанс обреченного: попытаться проскочить под носом у часового.

«Была не была», — подумал Барни. Ему приходилось слышать, что австрийские солдаты — превосходные стрелки. Перед его мысленным взором, как кадры кинохроники, пронеслись виды родного города Беатрис в штате Небраска. Охватило тоскливое чувство, что он никогда больше не увидит родных мест. Барни еще раз обернулся в сторону преследователей. Им оставалось до него не более квартала. Нет, больше нельзя терять ни секунды…

И тут откуда-то сверху с противоположной стороны улицы он услышал тихий предупреждающий звук: «Пс-с-т!» Барни поднял глаза. В глубокой тени он рассмотрел темное окно в нескольких десятках футов над тротуаром, а в окне — светлый человеческий силуэт. Снова послышалось: «Пс-с-т!» Да, несомненно, кто-то подает ему сигнал.

— Пс-с-т! — ответил Барни. Он понял, что его обнаружили, но не смог придумать лучшего способа усыпить бдительность наблюдателя, кроме как ответить ему. Потом он услышал тихий голос — женский!

— Это ты? — спросили по-сербски. Барни понял вопрос, хотя знал этот язык неважно.

— Да, — ответил он вполне откровенно.

— Слава тебе, Господи! — проговорил голос сверху. — Я наблюдала за тобой все время и сначала решила, что ты — одна из этих австрийских свиней. Скорее! Они уже близко, я слышу голоса!

В то же мгновение Барни увидел, как что-то упало из окна на землю. Он быстро перебежал дорогу и чуть не вскрикнул от облегчения — на земле лежал конец веревки с узлами, свисавшей из окна.

Преследователи были уже рядом, когда Барни ухватился за веревку и стал быстро подниматься вверх. У подоконника чья-то крепкая молодая рука схватила его и втащила внутрь. Барни оглянулся. Он успел исключительно вовремя: австрийский часовой, обеспокоенный шумом приближающейся погони, вышел на свет и стоял с винтовкой на изготовку и с решительным выражением на лице.

Девушка, стоявшая рядом с Барни в полной темноте, обхватила его за шею и прижалась к нему щекой.

— О, Стефан! — прошептала она. — Как ты рисковал! У меня все поджилки тряслись! Они могли застрелить тебя, мой Стефан!

Американец обнял девушку за плечи и поднес руку к ее щеке — это могло быть лаской, но не было ею. Просто, когда девушка обнаружит, что он не Стефан, ее рот должен быть закрыт. Барни прижал губы к уху своей спасительницы.

— Только не кричите, пожалуйста, — прошептал он на очень плохом сербском. — Я не Стефан, но я ваш друг.

Возгласа удивления или страха не последовало, но девушка разжала объятия.

— Кто вы? — спросила она шепотом.

— Я американский военный корреспондент. Но если австрийцы схватят меня, то будет чрезвычайно трудно убедить их, что я не шпион, — неожиданно Барни преисполнился решимости довериться этой незнакомой девушке. — Я полностью в вашей власти. Внизу, на улице, стоят австрийские солдаты. Вам стоит всего лишь окликнуть их, и меня расстреляют — или же вы позволите мне остаться здесь, пока я не найду возможность безопасно уйти. Мне нужно добраться до Сербии.

— А зачем вам Сербия? — подозрительно спросила девушка.

— Нынче ночью я обнаружил, что в Австрии у меня слишком много личных врагов, — объяснил Барни. — Кроме того, я должен осветить картину войны со стороны Сербии.

Девушка несколько засомневалась.

— Они двигаются сюда, — надавил Барни. — Если вы решили меня выдать, лучше сделайте это сразу.

— Я не собираюсь выдавать вас, — ответила она. — Но я намерена держать вас в качестве заложника, пока не вернется Стефан и не решит, что делать с вами. А теперь пойдемте со мной, я вас запру. Не пытайтесь убежать — у меня в руке револьвер. — В подтверждение своих слов она ткнула дулом в бок американцу.

— Верю, — сказал Барни. — Идите, я за вами.

— Нет, вы пойдете впереди. Но сначала поднимите руки, я должна обыскать вас.

Барни подчинился и секунду спустя ощутил пальцы девушки, пытающейся найти оружие. Убедившись, что ее странный гость не вооружен, девушка приказала ему шагать впереди. Она не выпускала револьвера, время от времени касаясь дулом спины американца, и это было очень неприятное ощущение.

Они вышли из комнаты через дверь, распахнутую Барни. Девушка зажгла свечу. В ее тусклом свете Барни увидел, что находится в узком помещении, из которого ведут в разные комнаты несколько дверей. В конце помещения имелась лестница на нижний этаж, в противоположном конце другая лестница уводила в темноту наверх.

— Сюда, — скомандовала девушка и указала на лестницу, ведущую вверх.

Барни повернулся и при свете свечи впервые разглядел ее. Черты лица у девушки были правильными и четкими, глаза — большими и очень темными, волосы — тоже темными, собранными в изящную прическу на гордой голове. В общем, такое лицо не скоро забудешь. Барни не мог сказать, красива ли она, но, вне всякого сомнения, ее облик был интересным и впечатляющим.

Он поднялся с ней к двери на верхнем этаже, повернул ручку и вошел в маленькую комнату, где стояла кровать, старинный шкаф и один стул.

— Вы останетесь здесь до возвращения Стефана, — сказала девушка. — Он решит, что с вами делать.

Она ушла, забрав свечу, и Барни услышал, как ключ повернулся в замке. Вскоре ее шаги затихли на нижнем этаже.

«Как бы там ни было, — размышлял американец, — но уж лучше здесь, чем в плену у австрийцев. Не знаю, что сделает со мной Стефан, но ясно представляю, что сделали бы со мной австрийцы, поймай они меня на улицах Бургова этой ночью».

Барни лег на кровать и вскоре заснул. Казалось бы, при таких обстоятельствах заснуть невозможно, но длительное время без сна противопоказано человеческой природе.

Барни проснулся от яркого дневного света. Солнечные лучи струились сквозь небольшое окошко в потолке его комнатки, других окон в помещении не было. До его слуха донеслись звуки голосов — столь ясные, словно собеседники стояли совсем рядом.

Вскоре он обнаружил небольшое отверстие в стене у изголовья кровати. Барни внимательно исследовал его — голоса слышались оттуда. Отверстие находилось в верхней части узкого лаза, который вел в подвал дома и когда-то служил для подачи блюд с кухни, а может быть, в качестве мусоропровода. Барни прижался ухом к отверстию. Разговаривали мужчина и женщина.

— Мы должны обыскать весь дом, фройляйн, — говорил мужчина.

— Кого вы ищете? — спросила женщина, и Барни узнал голос девушки с револьвером.

— Сербского шпиона Стефана Дронтова, — ответил мужчина. — Вы его знаете?

Девушка помолчала, прежде чем ответить, и проговорила таким тихим голосом, что Барни едва разобрал слова:

— Я не знаю такого. Здесь бывают разные люди. Скажите, как выглядит этот Стефан Дронтов?

— Я никогда не видел его, — ответил офицер. — Но если мы арестуем всех мужчин в этом доме, то попадется и Стефан, если он здесь.

— О, — воскликнула девушка уже другим тоном, — думаю, что знаю, кого вы имеете в виду. Я совсем забыла, что здесь есть один человек, которого при мне пару раз называли Стефаном! Вы без труда найдете его — он в маленькой комнатке на чердаке. Вот ключ от его двери. Наверное, это и есть ваш Стефан. Я знаю, что он не вооружен — он сам мне сказал вчера вечером, когда пришел сюда.

— Вот дьявол! — рассердился Барни.

Относилось это ругательство ко всей ситуации, в которую он попал, или лично к девушке, понять было трудно. На лестнице уже раздавались тяжелые шаги нескольких человек. Барни различил знакомые звуки: бряцание шпаг, скрежет винтовочных стволов о стены. Австрийцы!

Он оглянулся. Деваться было некуда — только дверь и оконце в потолке, а дверь прочно заперта.

Барни быстро подпер дверь кроватью, закрепив ножки в щели на полу — это задержит преследователей на пару минут, — потом придвинул шкаф под окошко, поставил сверху стул и вскарабкался наверх. На то, чтобы выдавить оконную раму, ушли доли секунды. Ключ уже скрежетал в дверном замке. Дверь толкнули с наружной стороны, потом раздались звуки тяжелых ударов и ругательства. Через мгновение Барни выбрался наружу и стоял на крыше дома. До самого конца улицы перед ним расстилалось поле неровных кровель. Не раздумывая, Барни перепрыгнул на крышу соседнего дома, оттуда — на другую, чуть повыше.