***

Я вынырнула из сна, моргая в темноте. Раздался какой-то звук-стук? Да, это было снова. Кто-то стучал в дверь. Громко. Я попыталась высвободиться из длинных рук Локи, не разбудив его. Он слегка пошевелился во сне, потом вздохнул, и я улыбнулась ему. Его длинные волосы спутались на лице, и мне захотелось откинуть их назад, наклониться над ним и разбудить его, целуя шрамы на этих мягких губах…

Стук. Снова. Я вздохнула и выскользнула из постели, нащупывая в темноте джинсы и водолазку. Я попыталась натянуть их, прыгая к входной двери.

— Иду, — прокричала я после того, как я закрыла дверь в спальню. — Я уже иду.

Стук прекратился. Я посмотрела вниз, убедилась, что застегнула молнию на джинсах. Ладно, хорошо. Я потянулась за костылем, который прислонила к двери спальни, и пересекла маленькую гостиную Хемира.

Это была Аннахар. Она выглядела немного более собранной или, возможно, просто отдохнувшей. В руках у нее были тяжелые пакеты с продуктами. Она коротко кивнула мне, а потом заметила, что на мне надето. По ее хорошенькому личику пробежала тень.

— Мне очень жаль, — сказала я. — Моя одежда была практически уничтожена. Я не знала, что еще делать…

— Это не проблема, — сказала она, ее щеки вспыхнули. — Я принесла тебе кое-какую одежду. И еще немного еды. Вы же голодны?

Мой желудок сжался при упоминании о еде.

— Да, — ответила я. — Пожалуйста, входи.

Аннахар протянула мне буханку хлеба и немного сыра, пока убирала продукты. Я заметила, что она знает, куда все класть, и снова задалась вопросом, насколько близка она была Хемиру. Достаточно близка, подумала я, и мое сердце болезненно сжалось. Достаточно близка, чтобы скучать по нему.

— А как поживает твой… друг? — спросила она, бросив взгляд на закрытую дверь спальни.

— О, замечательно, — сказала я со вздохом, потом спохватилась и покачала головой. — Я имею в виду, он выздоравливает. Спасибо.

— А твой брат?

Я положила на стол ломоть хлеба, который жадно жевала.

— Он чувствует себя хорошо. Надеюсь. Но они еще не сняли бинты, и я… не знаю, что там под ними.

Аннахар накрыла мою руку своей.

— Твой брат — вот что там под ними, — сказала она, улыбаясь. — Просто твой брат.

Потом она поставила передо мной тарелку и бокал вина, и мы вместе поужинали в квартире Хемира. Как подружки.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Я стояла в больничной палате Джеффа в день его выписки. Я держала его за руку, пока доктор медленно снимал последнюю повязку с лица.

— Мне очень жаль, — сказал доктор Кьерстад. — Шрамы на лице обширны.

— Ди говорит, что она любит тебя не за внешность, — в сотый раз повторила я Джеффу, и мой голос дрожал, когда я сжала его руку.

В последующие годы мой брат рассказывал людям, что его шрамы соответствуют пламени пожара, с которым он боролся. Ди говорила, что они похожи на фейерверк или на карту. А малышка Деви воспринимала этот узор из шрамов, как лицо своего отца, ни больше, ни меньше.

Но я всегда видела только одно, когда смотрела на лицо Джеффа. Иггдрасиль. Древо Мира горело на щеках, на губах, на носу и на лбу моего брата. Каждая ветка, каждый корешок отражались в изогнутых, красных и белых шрамах при его красивом калифорнийском загаре.

— Насколько все плохо, сестренка? — спросил он, его голос был слегка невнятным, когда он двигал губами, которые были искривлены в незнакомые формы.

— Ты похож на воина, — сказала я.

Доктор Кьерстад устало протянул Джеффу большое зеркало с розовой пластмассовой ручкой. Джефф поднес зеркало к лицу, долго рассматривал себя, ощупывая шрамы вокруг глаз и на щеках. Затем он повернулся ко мне и скривил свои разбитые губы в улыбке.

— Как воин, — согласился он.

Я стояла у тонкой, бледно-зеленой занавески, разделявшей больничную палату Джеффа, пока он натягивал джинсы и футболку, которые я достала ему из шкафа Хемира. А потом я протянула ему свой телефон, чтобы он мог позвонить Ди.

— Привет, милая, — услышала я его голос из-за занавески. — Так что это, э-э, выглядит довольно плохо.

Я решила, что больше не хочу слушать разговор брата с его женой, и поковыляла по бесконечным белым коридорам больницы, чувствуя боль в сердце. Шрамы на руках были ничто по сравнению с его лицом.

Когда я вернулась, в палате Джеффа было тихо. Сквозь занавеску мне был виден его силуэт. Он обхватил голову руками.

— Все в порядке? — спросила я через занавеску.

Больничные простыни зашуршали, когда он встал.

— Я в порядке, — сказал он, отодвигая занавеску и протягивая мне телефон. Глаза у него были красные. — И дома все хорошо.

Я кивнула, не желая давить на него.

— Ты готов идти?

— Ага, — сказал он. — И, эй, а чьи штаны я ношу?

Я неловко поерзала.

— Ну, это довольно длинная история.

Ветви Иггдрасиль обвились вокруг щек Джеффа, когда он улыбнулся.

— Так. И что теперь будет?

Я пожала плечами.

— Мы едем домой. Вылетаем завтра. У тебя билет до Сан-Диего.

Теперь он выглядел впечатленным, приподняв то, что осталось от его бровей.

— У тебя есть билеты на самолет? Я думал, что половина аэропорта Рейкьявика была разрушена землетрясением?

Я улыбнулась и снова пожала плечами.

— Это не было проблемой.

Я провела почти два полных часа на телефоне, споря с каждым человеком в каждой авиакомпании, с которой я связывалась. Женщина из «Юнайтед» просто орала на меня.

— Разве вы не слышали о землетрясениях? — спрашивала она. — Вы никуда не полетите.

Когда я уже готова была расплакаться при мысли о том, что пропущу защиту диссертации, Локи открыл входную дверь и подошел ко мне, поцеловал в шею и протянул три белых бумажных прямоугольника. Авиабилеты. Первый класс. Для Джеффа Капелло в Сан-Диего, а для Каролины и Лукаса Лаувейисонов в Чикаго.

— Мило, — сказал Джефф, похлопывая меня по плечу. — Я впечатлен, сестренка.

Секретарша за стойкой регистрации больницы улыбалась, хотя выглядела так, будто готова была уснуть прямо на месте, и говорила на прекрасном английском языке, проводя Джеффа через процедуру регистрации. Ее блестящие голубые глаза то и дело поднимались к шрамам на его губах и лбу. Я надеялась, что он не заметил.

Джефф взял меня за руку, когда мы вышли из больницы.

— И как там твой, ммм… друг? Локи?

Я рассмеялась и сжала его руку.

— С ним все в порядке. Он сейчас в квартире. — Я улыбнулась. — Он готовит ужин.

***

В квартире Хемира пахло удивительно, когда я толкнула дверь. Локи улыбнулся нам из кухни, открывая бутылку вина.

— Я сразу должен извиниться, — сказал он, вытирая руки полотенцем. — Выбора в магазине особо не было.

Он подошел к нам и остановился, низко поклонившись Джеффу.

— Ты спас Девять Миров, — сказал он звучным и официальным голосом. — Я в долгу перед тобой, Джефф Капелло из Мидгарда.

Джефф выглядел слегка смущенным.

— Эм, ну. Не стоит благодарности, — сказал он, проводя рукой по волосам. — Итак, что у нас на ужин?

Локи улыбнулся.

— Это все, что я смог сделать, — сказал он.

Конечно, это было потрясающе. Он приготовил карри из консервированной курицы, бананов, риса и кокосового молока. Аннахар присоединилась к нам, когда мы сели за стол, принеся огромную бутылку бреннивина в веселой желтой хозяйственной сумке. Она обняла Джеффа обеими руками, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его покрытые шрамами щеки.

— Я так боялась за тебя, — сказала она, обнимая его за плечи. — Я так рада тебя видеть!

Он пожал плечами.

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал он. — Спасибо, что спасла мне жизнь.

Она поставила бутылку бреннивина и пошла на кухню Хемира, прихватив с собой четыре стакана.

— Итак, — сказала она, — завтра вы уезжаете из Исландии. И поэтому вы должны выпить бреннивин сегодня вечером. Это традиция.

Локи скорчил гримасу, когда Аннахар налила четыре бокала до краев.

— Бреннивин — один из самых отвратительных напитков в Девяти Мирах, — сказал он.

Аннахар хмуро посмотрела на него.

— Я спасла тебе жизнь, — сказала она. — Ты пьешь.

Она подняла бокал, и мы все последовали ее примеру, опрокидывая огромные глотки маслянистого анисового ликера. Мы с Джеффом закашлялись, а Аннахар рассмеялась.

— Уф, все так плохо, как я помню, — сказала я. У меня слезились глаза.

— О, продолжайте, — весело сказала Аннахар. — Будет лучше.

Я сделала еще глоток и решила, что она, возможно, права. Во второй раз он, похоже, обжигал чуть меньше.

И к тому времени, когда мы допили бутылку, сидя вместе в гостиной Хемира и истерически смеясь, я решила, что Локи ошибся. Бреннивин был потрясающим.

***

Я проснулась оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Я подняла руку, чтобы оттолкнуть его, и мягкие пальцы поймали мое запястье. Прохладные пальцы.

— Нам пора на самолет, — прошептал Локи.

Я открыла глаза, щурясь от солнечного света, льющегося сквозь жалюзи. Я не помнила, как легла в постель, и было похоже, что я спала поверх одеяла. В одежде. Очаровательно. Я слышала шипение воды в душе и надеялась, что Джефф оставит мне немного горячей воды.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Локи.

— Я в порядке, — сказала я. Мой язык был большим и сухим во рту, но я не чувствовала себя плохо.

Локи поднял бровь. Я села, и похмелье ударило меня, как кувалда. В голове пульсировало, а желудок протестующе скрутило.

— Вот дерьмо, — простонала я. — Возможно, ты был прав насчет бреннивина.

Он поцеловал меня в лоб.

— Я приготовлю кофе.

***

К тому времени, как мы поднялись на борт «Боинга-747», который должен был доставить нас в аэропорт О’Хара, я уже выпила три чашки кофе и съела два тоста, и я только начинала чувствовать себя человеком. Джефф сказал мне, что чувствует себя совершенно нормально, что у него были и более безумные ночи, но я заметила, что он двигался медленно и закрыл штору в самолете, убрав болезненно яркий солнечный свет.

Улыбающаяся блондинка-стюардесса принесла нам апельсиновый сок в тяжелых стеклянных бокалах, пока мы ждали взлета. Локи поднял свой, и мы с Джеффом повернулись к нему, держа бокалы так торжественно, как только позволяли кресла в самолете.