- Нет нужды в сдержанности со мной, Джинджер, - прошептала она. - Я твоя, если ты хочешь меня.

Он рассмеялся неуверенно.

- Осторожнее, Джули. Знаешь, я ведь не каменный.

Слабость, которую Джульет yвидела в его глазах, заставила ее чувствовать себя всепоглощающей, неотразимой. Медленно она потянула шнурки своего переливчатого платья. Он ошеломленно смотрел. Шелк у ее ног смялся, она стояла перед ним нагая, на ней осталось только белые шелковые подвязки, чулки и атласные туфельки. Ее волосы покрыли груди, но почти вызывающе она отодвинула длинные темные кудри в сторону.

- Mirabile visu, - пробормотал Свейл, и все сдержанность покинули комнату. Белоснежная простыня ощущалась прохладой на ее горящей коже, когда она полуприсела на кровать.

- Латынь, - пробормотал он, его голова двигалась между ее грудями. Язык Свейлa скользил по ее коже, и она почувствовала, как кончики груди распухли почти до трещины. - Это значит «удивительно созерцать». Тебя, моя дорогая, чертовски удивительно созерцать!

Джульет вскрикнула от удовольствия, когда его рот накрыл ее приподнятый сосок. Раньше она никогда не думала о своем теле как о чувственном. Она сравнивала его очертания с греческими и римскими гравюрами и со статуями нимф в саду (как она решила, в ее пользу). Но никогда этого - каждый дюйм ее кожи был диким от ощущения, где он коснулся ее, и где она жаждала прикосновения. Он нежно сосал ее грудь, пока дикость не превратилась в мечтательное удовольствие.

- Я немного знаю латынь, - Свейл поднял голову. - Я читал на латыни в университете.

- Я думала, тебя отправили из Оксфорда - пробормотала Джульет, глядя на его широкий красный рот. Раньше она этого не замечала, но на его губах было чувственное выражение. Целоваться - вот что они делали лучше всего. Интересно, сколько женщин он так сводил с ума? Актрисы и оперные танцовщицы. Он был, конечно, достаточно богат, чтобы coдержать дорогих любовниц. Ревность и неуверенность внезапно укусили ее. Каким ничтожным ее предложение любви должно ему показаться после искушенных услуг опытных куртизанок! Ее груди были слишком маленькими, тело - слишком тонким и неловким.

- Я выучил одну-две вещи, прежде чем уехал, - прошептал он ей на ухо, слегка куснув чувствительную мочку. - Куннилингус. Ты знаешь, что это, моя сладкая?

Джульет приподнялась на локтях и посмотрела на него с раздражением - он перестал ласкать ее грудь. Не слишком ли они малы, чтобы угодить ему? Что если соски непривлекательно твердыe? Она не могла этого понять, обычно они были мягкими. И между ногами появилось странное ощущение мокроты, которое было не совсем нормальным. Она сразу почувствовала, что ее тело предало ее. Решительно, она была не в настроении для урока латыни.

- Это важно? - нетерпеливо спросила Джульет. Свейл усмехнулся, его рука медленно исследовала холм ее животa. Она ахнула - опустившись ниже, он потянул за ленту на подвязках. Она была в ужасе от того, что он обнаружит таинственную и смущающую влагу.

- Пожалуйста, Джули … - умолял голос, темный от желания, и она растаяла. Пока она была уверена в его желании к ней, она охотно принимала его ласки. Она плотно закрыла глаза, и ощущение того, что подвязки сняты, взволновало и испугало ее. Свейл целовал ее телo, доведя Джульет почти до рыданий, но она невольно подпрыгнулa, когда он прижал руку к ее бедрам. Он тяжело вздохнул и медленно раскрыл ее лепестки. Она пожелала себе быть неподвижной - ощущение было непохожим на все, что Джульет когда-либо испытывала в жизни, и она хотела ощутить это в максимальной степени.

- У тебя такие умные, чувствительные пальцы, - пробормотала Джульет счастливо, когда он продолжил исследовать изысканно чувствительную плоть. Все больше и больше меда стекало с ее тела, но она больше не смущалась. Все, что она ощущала, - это он, его руки, его губы, его желание к ней. Голова Свейлa опустилась ниже, губы скользили по ее коже.

- Если тебе нравятся мои пальцы, тебе еще больше понравится мой язык, - прошептал он.

Джульет открыла глаза. С потрясением она поняла, что он собирается поцеловать ее там.

- Ты не можешь…! - она слабо протестовала.

- Ты собираешься испытать все преимущества классического образования, моя любовь, безо всяких его неудобств, - твердо заявил Свейл, забрасывая ее бессильные ноги себе на плечи.

В следующее мгновение его рот был на ней, и Джульет забыла все нерешительные протесты, которые возникли у нее в голове. В своей невинности она считала рот на груди вершиной удовольствия, но вскоре поняла ошибку. Первый кризис содрогнул ее тело почти до того, как Джульет поняла, что происходит. Кровь прихлынула к вискам, и она сильно прикусила губу, чтобы не закричать, как новорожденный младенец. Изысканнейшее, извивающееся удовольствие охватило все ее тело бесконечной спиралью бурных эмоций. Она не думала, что способна на такое сильное чувство. Самое близкое к этому (мысль вошла в ее раскачивающийся мозг, чуть не заставив Джульет рассмеяться) она испытала, когда он играл Бетховена. Теперь он играл с ней, правда, не своими замечательными руками, которые выглядели такими неуклюжими, но оказались такими чувствительными. Он играл с ней своим языком, и музыка была божественной.

Когда, наконец, Свейл поднял лицо, она стала другой женщиной. И лицо ее любовника - с его черным, опухшим глазом, коротким носом и широким ртом - было утонченно прекрасным.

- Римляне были удивительно гиперсексуальны, - сказал он. - Думаю, именно поэтому Италия является таким популярным местом для путешественников.

Джульет смущенно моргнула, ee способность думать и говорить медленно возвращалась.

- О чем ты говоришь? - oна хотела спросить, почему он вообще разговаривал. Слезы текли по ее щекам. Она была теперь его навеки. Неужели нужны слова?

- Куннилингус. Это был куннилингус. От латинского lingere, означающего облизывать, и cunnus… ну, я оставлю тебе угадать эту латынь.

- О. - Джульет села и по какой-то нелепой причине натянула синее бархатное покрывало на свои обнаженные груди. Немного опоздала, мисс! насмехалась над ней совесть. За секунду до того, как предложить ему себя, она чувствовала себя гордой и могущественной. Теперь она была ужасно слабой и застенчивой. - Это было не то, что я ожидала, - медленно сказала она. - Я думала, что джентльмену придется раздеться, чтобы совершить акт любви.

Он даже не снял ботинки!

- Боже, нет, - Свейл сeл на край кровати. - Если бы я выпустил моего бедного, замученного петушка, твоя девственность не стоила бы той бумаги, на которой она напечатана, моя дорогая.

- Ты имеешь в виду, есть что-то еще? - Это была изнурительная мысль. Бодрящая мысль. Несколько мгновений назад она считала себя полностью истощенной, но желание теперь вернулось с двойной силой. Если простые предварительные испытания привели ее в блаженство, что бы сделал сам акт с ее фантастически отзывчивым телом? И что бы сделал с ним? Она умирала желала узнать.

- Конечно, это еще не все, - резко сказал Свейл, отводя глаза. Бархатное покрывало соскользнуло с ее груди. Ее груди были больше, чем он ожидал, с мягкой круглой тяжестью в них и гордыми сосками, все еще красными от его дикого рта. Это зрелище остановило его дыхание. Если она даcт ему хоть малейший знак, малейшyю провокацию, он знал, что потеряет всякий контроль.

- Ты не думаешь, что я собираюсь взять твою девственность, не так ли?

- Я думала, уже взял, - прошептала она. - Ты имеешь в виду, что не сделал этого? Разве ты не хочешь?

Он застонал.

- Знаешь, я не полный хам. - Из-за острого сексуального разочарования Свейл стал более грубым, чем хотел. - Знаешь, я не хожу повсюду, оскорбляя благородных барышень. Я здесь - гость. Твои братья вряд ли поблагодарили бы меня…

- Моих братьев здесь нет, - быстро сказала Джульет. - Я здесь. Я здесь, Джинджер. - Она притянула его руку к себе и положила на грудь. - Я хочу принадлежать тебе навсегда. Ты должен знать: больше всего на свете я хочу быть твоей женой.

Ее кожа была теплой, пульсирующей жизнью. Напрасно он пытался убить свое желание к ней.

- Ты выиграла, - пробормотал он, торопливо расстегивая брюки.

На этот раз ее ноги открылись ему легко, без какой-либо нервозности. Аккуратный маленький бутон, который он целовал и сосал так бесстыдно, теперь выглядел, как распустившаяся роза, залитая росой. Джульет мгновенно обхватила ногами его талию, крепко сжала руки вокруг его шеи и выгнула спину, принимая Свейлa. Она подавала только самые незначительные жалобы, когда он прорвался сквозь ее девственность, и затем они яростно двинулись, настроенные в униссон, Природа научила ее соответствовать ритму, пока Свейл не истощился. Последним сильным толчком, почти напугавшим Джульет интенсивностью, он опустошился в нее.

Затем он отдыхал, его тело вздымалось, когда Свейл пытался дышать. Через мгновение он пришел в себя и приподнялся на локтях, чтобы нe раздавить ее.

- Я знаю, что должен сожалеть об этом, но не сожалею, - сказал он, улыбаясь ей.

- Нет, конечно, - пробормотала она, теперь стесняясь, остро осознавая, что он все еще внутри нее.

- О? - он усмехнулся, cклонив голову и дразня ее сосок. - Тогда миледи довольна своей победой? Моя честь в руинах. Моя совесть в клочьях. Но я нечувствителен к позору. Мне все равно, если доставил тебе хоть немного удовольствия.

- Значительно больше, милорд, - призналась Джульет с горячим лицом.

- Мы пройдем еще круг снова? - серьезно спросил он. Она чувствовала его внутри себя, подталкивая, удлиняя; несмотря на сильную боль между ног, острые ощущения были неоспоримыми.

- Да, пожалуйста, - простонала она, но не смогла не поморщиться, когда он снова вонзился в нее.

- О, это слишком для тебя, - пробормотал Свейл, откатываясь.