ГЛАВА 20

Меряться членами

На следующий день, гордясь собой, я вышла из магазина электроники Бертрама и позвонила Микки.

- Привет, детка, - ответил он.

- Привет, знаешь, что?

- Не знаю, но надеюсь, это хорошая новость.

Я ухмыльнулась и нажала на кнопку блокировки Ровера.

- Не хорошие. А просто фантастические.

- Ладно, тогда выкладывай, - сказал он с улыбкой в голосе.

- Завтра кто-нибудь в пожарной части должен быть готов принять новую микроволновку.

Микки ничего не сказал, так что я собиралась завершить новость грандиозным финалом.

- И шестидесятидюймовый телевизор с плоским экраном! - воскликнула я, открывая дверцу внедорожника.

- Не знаю, что и сказать, - пробормотал он, и голос его звучал далеко не так радостно, как я ожидала.

Я забралась на водительское сиденье и закрыла дверцу, предложив:

- Ты мог бы сказать: «Это потрясающе, Эми!»

- Это потрясающе, Эми, - повторил он за мной слово в слово.

- Хм... ты слышал ту часть, где говорится, что размер телевизора шестьдесят дюймов? - спросила я, смущенная его реакцией.

- Слышал. И я не решаюсь обсуждать это с моей наследницей, но должен спросить. Эти вещи жертвуют люди из Бертрама?

Я уставилась на лобовое стекло.

- Эми? – позвал он.

- Я не покупала их, Микки. Ты же просил меня этого не делать.

- Просто хочу убедиться.

- Их пожертвовали они, - подтвердила я, чувствуя себя опустошенной.

Он услышал, как помрачнел мой голос, и объяснил:

- Просто все кажется слишком легким, детка. Тебе в голову приходит мысль, ты отправляешься в магазин и они, просто так, дарят дорогой телевизор?

- Ну, не совсем так. Они помнят меня с тех пор, как я приходила несколько месяцев назад и купила кучу вещей. Твои пожарные также должны будут постоять с телевизором и пожать руки курьерам, чтобы те могли сделать фото и выставить его перед магазином. Я также попросила их пожертвовать один телевизор для «Дома Голубки», и Дэла с кем-то из постояльцев должны сделать то же самое.

- Надеюсь, ты понимаешь, что я должен был спросить, - сказал он.

- Не уверена, для чего. Ты сказал, что не хочешь, чтобы я что-то покупала. Сказал, что это нормально, если это будет пожертвование, так и вышло.

- Я уже играл в подобные игры раньше, детка, - сказал он, и его тон сменился с осторожного на раздраженный.

- То есть, ты встречался с другой наследницей, которая осыпала твою пожарную часть дождем добра? - язвительно спросила я. - Извини, я что-то не видела доказательств этому, когда была у вас. Или она купила вам оборудование?

- В этом разговоре ты не должна умничать, Амелия. Ты же чертовски хорошо знаешь, что у меня была жена, которая опустилась на дно бутылки, и дерьмо случалось, она играла в игры. Снимала наличные с нашего банковского счета на выпивку, чтобы я не видел квитанции по кредитке, когда буду проводить сверку. Она кормила меня всякой херней о том, где была и что делала…

- Ты не Конрад, а я не Рианнон, - прервала я его.

- Я задал простой вопрос, Амелия.

- Это был оскорбительный вопрос, Майкл.

- Точно, этот разговор ясно дал понять, что я могу тебе доверять, и мне не придется спрашивать снова.

Я стиснула зубы, что означало, что мои следующие слова прозвучали вынужденно.

- Даже зная о моем муже изменщике, о том, что наш брак распался, и я столько времени провела, мучаясь из-за этого. Включая размышления о том, что такого я могла сделать, что все пошло неправильно. В моем случае я самая последняя узнала тот простой факт, что муж мне изменял. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что он сообщал мне важные вещи, но я их игнорировала. Не стесняйся, радуйся, что у тебя есть Амелия Хэтуэй, которая выучила этот урок и не собирается повторять ту же ошибку снова.

- Хочешь сказать, что я приложил руку к тому, чтобы жена поимела наш брак? - недоверчиво спросил он.

- Я говорю о себе, Микки. О тебе и обо мне, - также с недоверием ответила я:

Он закончил наш разговор, заявив:

- У меня до хрена дел, и ссора с тобой не входит в их число.

- Тогда я тебя отпущу, - огрызнулась я. - Вы с парнями наслаждаетесь пожертвованной вам микроволновой печью и телевизором. Прощай, Микки.

- До скорого, - отрезал он и отключился.

Я уставилась через лобовое стекло на магазин электроники, на мгновение задумалась, как все это могло так плохо закончиться, и пришла к одному ответу: Микки. Затем я издала приглушенный, разочарованный вскрик.

После этого я завела свой новый Ровер и уехала.

*****

Было уже поздно. Я стояла в ванной в ночной рубашке и умывалась, когда раздался звонок в дверь.

Я посмотрелась в зеркало, схватила полотенце, вытерла лицо и, прежде чем выйти, сняла с крючка халат.

Мне не хотелось открывать.

Но, к сожалению, я уже была взрослой.

Я была дома. Он наверняка знал, что я дома. Так что с моей стороны, не открывать, выглядело бы малодушием.

Я накинула халат, прошла по коридору и, прежде чем подойти к двери, посмотрела на тень в витражном стекле, открыв, я увидела Микки в форме пожарного-не-борющегося-с-огнем.

- Могу чем-нибудь помочь? - холодно спросила я.

- Я придурок, - ответил он.

К сожалению, поскольку я весь день готовилась таить на него злобу в стиле Робин (новой Робин, той, кто таила злобу сутки, а не целую вечность), его слова нанесли прямой удар по этой решимости.

Я выдержала достаточно, чтобы сказать:

- Ты можешь быть таким.

- Нас обоих прокрутили через мясорубку. У тебя есть дерьмо, которое нужно переварить и пройти с твоим бывшим. И у меня тоже.

Он был прав насчет этого, и моя решимость дала еще одну трещину.

На этот раз я решила не отвечать.

Его брови поползли вверх.

- Хочешь, чтобы я стоял у тебя на пороге и нес эту чушь?

- У тебя постоянно возникают проблемы с моими деньгами, Микки.

- Я работаю над этим, - сообщил он мне, но не стал отрицать.

Может, он и работал над этим, но явно терпел неудачу.

- Я та, кто я есть. У меня есть то, что есть. И откровенно говоря, прежде чем наши отношения будут развиваться дальше, мы должны обсудить это, чтобы это не разрушило наше будущее.

- Согласен, но я решил сделать перерыв в работе, так что сейчас у меня нет на это времени.

- Мы назначим для этого встречу, - едко сказала я.

Его лицо смягчилось, как и тон, когда он ответил:

- Эми, впусти меня. Позволь поцеловать тебя. И позволь уйти, зная, что у нас все хорошо, и мы разберемся с этим, когда у нас будет время.

Я не могла сопротивляться нежному Микки.

Поэтому я вздохнула, протянула руку, схватила его за футболку и притянула к себе.

Он сделал это легко и, оказавшись рядом, обвил меня руками, нагнулся, и я приподнялась на цыпочки, подставляя губы для поцелуя.

Его поцелуй был глубоким и сладким, и когда он прервал его, то поднял руку, убрал волосы с моего плеча, прежде чем обвить рукой мою шею.

- Телефон у кровати, - пробормотал он.

- Хорошо, - ответила я.

По нему было видно, что он испытал облегчение, и мне стало тревожно, что поссорившись, какой бы ни бала причина, я испытала глубокое облегчение, просто видя, как полегчало ему.

- Увидимся ночью.

- Ладно, Микки.

Он сжал меня в объятиях, отпустил и вышел из дома.

Я закрывала дверь, и смотрела на него, он остановился, повернувшись.

- Я тот, кто я есть. У меня есть то, что есть. И одна из вещей, что я хочу сохранить, - это ты.

Я облизнула губы, сжала их и посмотрела ему в глаза.

- Мы все уладим, детка, - закончил он.

Я молча кивнула.

- Спи спокойно, - сказал он.

- Будь начеку, - ответила я.

Он улыбнулся, махнул мне, повернулся и пошел к грузовику.

Я закрыла дверь, думая, что в списке вещей, которые могут убить отношения, на первом месте стоят деньги.

И те деньги, что лежали между мной и Микки, были очень большими.

А Микки был именно таким человеком, каким был.

Мне нравилось, что он хочет меня удержать. Я хотела остаться с ним.

Просто волновалась, что однажды то, что явно его беспокоило, потому что он так часто поднимал эту тему, заставит его переосмыслить это.

*****

Я стояла на коленях, уткнувшись лицом в подушки, и принимала член Микки, стонала и хныкала.

Он входил жестко и грубо.

Он приехал после смены в пожарной части, и все было, как всегда. Я открыла дверь; все начиналось безумно хорошо и продвигалось еще лучше.

Но на этот раз все было по-другому.

Микки почти не разговаривал во время секса, хотя я что-то говорила.

Мы оба хранили молчание.

Но все же что-то передавалось.

Я не понимала этого, и мои мысли были заняты другими, гораздо более приятными вещами, поэтому я и не пыталась этого понять.

Но я чувствовала это.

Микки знал, чего хочет в постели. Иногда он приказывал устно, но в основном физически. Он позволял мне делать разные вещи. Позволял брать. Но в основном руководил, а я следовала его примеру. Он мог быть грубым. Был достаточно силен, чтобы передвигать меня, располагать, устраивать поудобнее. Мы занимались любовью, и в этом всегда чувствовалась нежность, даже когда мы трахались.

А теперь мы трахались.

Но мы просто трахались.

Он действовал грубо, быстро, был связан физически (очевидно), но не эмоционально, находился близко и далеко, и было в нем что-то, что освобождало и в то же время смутно тревожило.

Об этом я тоже не могла думать, хорошо это или плохо, но я была в полном восторге.

Я не могла думать, потому что была близко, потянувшись к нему, когда Микки вышел из меня, перевернул, поднял мои ноги вверх, располагая их на груди. Затем впился пальцами в мои бедра и снова вошел.

Я уперлась пятками в его плечи и была бессильна что-либо делать, кроме как смотреть на его лицо, его глаза, жесткие, темные и мятежные, когда он трахал меня.

Он тоже смотрел на меня, его взгляд скользил по мне, затем он склонил голову, наблюдая, как его член входит в меня.

Он стал вращать бедрами.

И когда он это сделал, я подняла руки вверх и оттолкнулась от изголовья кровати, чтобы встретить его толчки.

Зарывшись головой в подушки, закрыв глаза и полностью сосредоточившись на том, чтобы брать его член, наслаждаясь тем, что он делал со мной, я потерялась, в то же время я потеряла нашу разъединенность и дистанцию.