Глава 6

Флинн

Жар.

Губы.

Язык.

Боль.

Пульсация.

Взгляд темно-карих глаз смотрит на меня из зеркала, висящего в маленькой ванной Селин. Капли воды стекают по моему лицу, попадая в уже влажный вырез футболки, и, несмотря на мой побег сюда, чтобы собраться с мыслями и отговорить себя от того, что произойдет, если выйду за дверь, я все еще не придумал хорошего оправдания. Мой пьяный мозг знает, что это плохая идея. Но разгоряченная кожа, пульсирующий член, распухшие от поцелуев губы и бешено бьющееся сердце считают по-другому.

Он меня не трогал. Пока еще.

Его глаза, прикосновения рук и губы принадлежали Селин, как и должно быть. Так и должно быть. Но все же я жажду чего-то большего.

Я оставил их вдвоем придаваться страсти в гостиной. В воздухе разносился старый классический «Мотаун»⁶. Марвин Гэй исполнял «Let’s Get It On», пока я наблюдал, как Айзек скользил руками по изгибам Селин, а его рот доминировал над ней. Брал, владел, пожирал. Мой член пульсировал, умоляя впустить его в игру, и все, что требовалось от Селин — просто поманить меня пальцем через плечо Айзека. Однако я трусливо сбежал сюда.

В тот момент, когда мы подъехали к дому Селин на такси, стало ясно, что мне лучше уехать. Помедлив на переднем сиденье, когда они вышли, и вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, я позволил вожделению управлять моими ногами и последовал за ними в маленькую квартирку девушки.

Айзек начал разливать алкоголь, а Селин приглушила свет и включила музыку. Шелковистый вокал Марвина манил нас всех начать то, ради чего мы сюда приехали.

И Айзек не колебался. Я смотрел, как он допивает свой напиток, не отрывая глаз от шоу, которое создавала Селин. Ее бедра покачивались в такт музыке, а центр комнаты являлся ее сценой, с которой девушка очаровывала нас. В то время, как взгляд Айзека был прикован к Селин, скользящей руками по своей коже, мои глаза не отрывались от него. Мужчине хватило двух решительных шагов, чтобы подойти к девушке, обнять ее за талию и притянуть к себе, пока они оба не оказались на одном уровне. Когда сильным бедром Айзек раздвинул ее ноги, прижавшись к промежности, Селин издала хриплый стон и откинула голову назад, обнажая свою шею. Я чувствовал каждое скольжение языка мужчины по ее коже, как будто сам находился в его руках. Каждый раз, когда Айзек потирал ее промежность своими твердыми мышцами бедра, я чувствовал трение о свой член. И распадался на части, хотя ко мне еще никто не прикасался. Стоило Селин открыть глаза и пригласить меня присоединиться к ним, как я утратил самообладание. Пытаясь бороться с туманом своего желания и вместо того, чтобы принять участие в соблазнительной сцене, разыгрывающейся передо мной, я сбежал из комнаты.

Мое предательское тело проклинало каждый мой шаг. Слабые легкие отказывались вдыхать достаточно воздуха, а член пульсировал так сильно, что это причиняло боль. Но именно орган, скрытый в моей груди и заключенный в клетку из костей, сухожилий, вен и необъяснимого смятения, угрожал моему контролю больше, чем все остальное.

Я был настолько возбужден, что ничего не соображал. Ощущение смятения и попытки отвергнуть свои чувства настолько овладели мной, что хотелось бежать без оглядки.

Почему?

Почему именно этот мужчина? Зачем он мне? Откуда взялось это проклятое влечение?

Он мне не нужен.

Я его не хочу.

Лжец.

— Блядь! — снова грубо провожу руками по лицу и гляжу на жалкого парня в зеркале, который насмехается надо мной.

Не могу сказать, что именно меняется в тот момент, когда я разворачиваюсь и решительно выхожу из комнаты.

Ничего? Все? Что бы это ни было, но именно из-за него я заворачиваю за угол, одной рукой держась за пуговицу на джинсах, а другой сжимая свой ноющий член.

Развернувшаяся сцена заставляет меня замереть на месте.

Айзек обнажен по пояс. Его твердая, скульптурная грудь практически блестит в тусклом свете. Руки мужчины находятся в передних карманах джинсов, натягивая ткань в паху и подчеркивая очевидную потребность. С закрытыми глазами и склоненной головой, он прислушивается к смене песни, и в тот момент, когда из динамиков вырываются первые ноты «Cry To Me» Соломона Берка, Айзек поднимает голову и смотрит на меня. Песня, ставшая известной, благодаря той самой сцене с Патриком Суэйзи⁷ — той, которую я знаю так же хорошо, как и одну из любимых песен моей матери, пронзает меня насквозь, оставляя отверстие в моей груди и обнажая все, что я пытался, но так и не смог скрыть.

Я желаю мужчину. Именно этого мужчину.

Селин отворачивается от стереосистемы и смотрит на нас. Замечаю ее понимающий взгляд, когда она возвращается к Айзеку с соблазнительной улыбкой, направленной исключительно на меня. Девушка бросает мне вызов присоединиться к ним, вынуждая признаться самому себе, что в этом трио я заинтересован гораздо больше, чем она.

Мне едва удается дышать, наблюдая за Селин, делающей шаг к Айзеку. Медленными движениями она нежно гладит его грудь. Ее пальцы порхают по ключице, прежде чем девушка заводит руку ему за голову и проводит по волосам на затылке.

Айзек кладет ладони на ее бедра, но его взгляд остается прикованным ко мне, когда он снова скользит бедром между бедер Селин и начинает двигаться в такт музыке. Они трутся друг о друга, а их бедра покачиваются в такт мелодии. Селин крепко прижимается к выпуклости его напряженного члена и откидывается назад, чтобы смотреть на меня, продолжая при этом тереться об Айзека.

— Иди к нам, Mon Cheri, — шепчет мне девушка, ее глаза прикрываются от желания, и она прижимается к Айзеку еще сильнее, в то же время, как тот начинает ритмично двигать бедром туда-сюда. Селин губами находит шею Айзека, а его руки цепляются за край ее свитера, прежде чем он стягивает его через голову девушки, оставляя ту в простом белом бюстгальтере. Тем не менее, их тела остаются неподвижными, и только бедра покачиваются в движении, которое намекает на то, что вскоре должно произойти.

Все это время Айзек не отрывает от меня глаз. Ни на секунду. Он подстрекает меня, соблазняет, заставляет двигаться и ждет, что я уйду. Именно эта мысль толкает меня к действию. Не собираюсь делать то, чего он ожидает. Если парень считает, что я собираюсь сбежать только из-за странного ощущения между нами, то он ошибается.

Айзек хватает Селин за ногу, проводит рукой под коленом и поднимает с пола. Это движение позволяет ему откинуть ее спину назад еще больше, так, что промежность девушки трется об него еще сильнее, вызывая тем самым вздох возбуждения, слетающий с губ Селин, а затем сделать пять медленных шагов подальше от меня. Я стараюсь убрать с лица выражение внутренней борьбы и заменить его потребностью, которая горит в моих венах, таким образом позволяя Айзеку видеть в моих глазах обещание удовольствия. Когда подхожу к их практически слившимся телам, то вместо того, чтобы подойти к Селин сзади и прижаться к ней, я продолжаю обходить их. Вытянув пальцы, позволяю им скользнуть по твердому изгибу бедра девушки, затем провожу ими по ее ноге, пока не касаюсь обтянутого джинсами бедра мужчины. Наш зрительный контакт прерывается, потому что я продолжаю обходить его; моя рука следует за мной, чтобы намеренно пройтись вдоль пояса его джинсов, прежде чем опуститься вниз и коснуться в щедрой ласке округлой ягодицы. Пока Соломон Берк поет о том, что одиночество — пустая трата времени, я кладу другую руку на верхнюю часть спины Айзека, и жадными пальцами поглаживаю твердые мышцы, покрытые замысловатыми черными буквами, и оставляя мурашки на их следах.

Признание — это Покой

Ничего не могу с собой поделать. При виде бугристых мышц на теле Айзека и неожиданной татуировки, слова которой одновременно интригуют и нервируют, внутри пробуждается что-то первобытное. Глубоко сидящая потребность попробовать его на вкус, овладевает мной, и мой рот быстро следует за движением руки по спине мужчины и его плечам. Первое прикосновение моих губ к его коже, чуть выше буквы «п» в начале слова «покой», — моя погибель. Именно оно, и еще низкое рычание, которое исходит от Айзека.

«Не стоит оставаться в одиночестве… Возьми меня за руку…»

На вкус этот мужчина — все, чего я желал в своей жизни.

Мягкий, но в то же время твердый и гладкий, с естественным, чистым оттенком, от чего моя эрекция становится еще тверже, если такое вообще возможно. Со стоном я обвиваю руками его бедра и прикасаюсь к Селин, а затем вжимаю девушку еще больше в мужчину, в тот момент, когда мои бедра прижимаются к его заднице. Мой набухший член толкается прямо в межъягодичную область и, как ракета с тепловым наведением, находит свой путь, словно он был создан для того, чтобы устроиться между твердыми, мускулистыми ягодицами мужчины.

Все движение прекращается, когда мы все стоим как один. Селин прижимается к груди Айзека, я же — к его спине, а мои губы всего в миллиметре от его уха. Мое прерывистое дыхание, без сомнения, посылает жар прямо вниз по его спине.

И вот тогда это и происходит.

Губы Селин находят сосок Айзека и втягивают его, в то время как сам он тянется рукой назад, чтобы обхватить меня за шею, и повернуться ко мне, притягивая мой жаждущий рот к своим губам.

Если раньше мне казалось, что я погибаю, то это ничто в сравнении с тем, какие чувства заставляет меня испытывать Айзек, в тот момент, когда его губы заявляют на меня свои права.

Жар.

Губы.

Язык.

Боль.

Пульсация.

Мне конец, потому что он обнаружил меня.