- Подозреваю, что в этом виноват мой брат.

Я села на другой стул, опираясь ногами на все еще теплый камин.

- В этой области нет значительного прогресса, - призналась я.

- И никогда не будет, если мы станем лучшими друзьями, не так ли?

- Что-то вроде того.

Виконт улыбнулся, любопытно, что изгиб губ был лишен обычной насмешливости.

- Вы идете по жизни с надеждой, Вероника. Боже, как я вам завидую. Жизнь - жестокий бизнес, когда не на что надеяться.

Он покатал стакан между ладонями, глядя в янтарные глубины виски.

- Не пытайтесь вызвать у меня жалость, - фыркнула я. - Вы - красивый, богатый, привилегированный, как никто другой, и у вас есть хобби, чтобы развлечь и заинтересовать вас.

Тибериус изогнул бровь в мою сторону.

- Музыка и искусство - плохая замена любви, моя дорогая.

- Я не их имела в виду, мой лорд. Я имела в виду вашу склонность к кукловодству. Боже мой, как вам нравится дергать за ниточки!

Взгляд его светлости стал поддразнивающим.

- Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

Он не очень хорошо изображал невинность. Выдавало что-то чуточку издевательское в изгибе губ, что-то слишком знающее в выражении глаз. Я одарила его тонкой безрадостной улыбкой.

- Мы все просто марионетки для вас, не так ли? Как вам это нравится! Я знаю, что вы привезли меня сюда с какой-то целью, кроме бабочек.

Он поднял свой бокал в тосте за моe декольте.

- Моя дорогая Вероника, когда леди имеет такие достоинства, как ваши, вряд ли можно обвинять мужчину.

- И для какой-то другой цели, кроме флирта, - продолжала я, как если бы он не говорил. - Вы могли бы попытаться соблазнить меня в Лондоне. У вас была причина приехать сюда, причина, связанная с Розамундой.

Тибериус излишне долго колебался, прежде чем ответить. Это была пауза, которая сказала мне все.

- Не могу представить, что за лихорадочное воображение заставило вас думать о подобных вещах.

- Я видела клавесин.

- Конечно, вы видели, - ответил он вежливо. - Как и все мы. Он стоял в музыкальной комнате.

- Я имею в виду, что я yвидела кое-что. В частности, я увидела панель над клавиатурой и узнала знакомое лицо.

- Боже мой, мисс Спидвелл, - изрек он после долгого мгновения, - какое у вас острое зрение.

- Помогает охотиться на бабочек. Наблюдательность при обзоре деталей и, что важнее, понимание их значимости определяют разницу между дилетантом и профессионалом. Между прочим, отличное сходство.

- Вы так думаете?

Он провел рукой по подбородку. В отличие от Стокера, его светлость не боролся постоянно с непослушной бородой. Его челюсть была слегка затенена, придавая ему немного жуликоватый вид.

- Я позировал художнику всего один раз, но думаю, он неплохо справился с работой, запечатлев мой профиль. Правда сделал плечи Юпитера слишком тяжелыми, - задумчиво добавил он. - Мои изящнее.

Только что убрав руки с этих плеч, я могла подтвердить оценку его светлости, но ничего не сказала. Виконт вздохнул и допил виски.

- Как долго вы были влюбленны в Розамунду? - мягко спросилa я.

- Начиная с двух минут после того, как впервые встретил ее, до... что сегодня? - уточнил он.

- Вы были женаты на другой женщине, - воззвала я укоризненным тоном.

- Я выполнял свой долг, - возразил он.

- Но вы все же любили Розамунду?

- С этим ничего не поделаешь. Она просто была самой очаровательной женщиной, которую я когда-либо встречал. Если нынешняя компания не станет исключением...

- Не станет, - заверила я его. - Вы расскажете мне о ней?

Тибериус пожал плечами.

- Что тут рассказывать? Она не была так классически красива, как вы, но в ней были ваша стремительность, живость, joie de vivre¹⁹, что делалo ee совершенно неотразимой. Я захотел ее с первого раза.

- Где вы с ней познакомились?

- Здесь. Малкольм устраивал одну из своих чертовых домашних вечеринок. Розамунда была гостьей. Мертензия и Розамундa отбывали срок вместе в одной из этих школ для жеманных девиц. Малкольм был ужасно растерян, когда его родители умерли. Oн не знал, что делать со своими младшими братом и сестрой, и поэтому их обоих отправили в закрытые школы. Люциан добился успеха, но Мертензия проплакала весь первый семестр. Ей удалось подружиться с Розамундой, и вместе они разработали заговор, как забрать Мертензию из школы и вернуть домой в Сaн-Маддерн.

- Довольно смело для школьниц.

- Так и было. Мертензия, веротно, чувствовала, что осталась должна подруге за помощь. Из-за участия в затее Розамунда была опозорена. только вмешательство Малкольма убедило дирекцию позволить девочке остаться там после отъезда Мертензии. Подозреваю, он сделал существенное пожертвование в пользу школы.

- Почему он должен был платить им?

Виконт опять пожал плечами.

- Ромилли ужасно старомодны. Преданны устаревшим понятиям, таким как лояльность и верность. Мертензия не могла вынести мысли, что Розамунда пострадает из-за нее. Поскольку девушка была стипендианткой, Малкольм весьма кстати подбросил школе немного деньжат.

- Значит, Мертензия вернулась домой в Сaн-Маддерн, а Розамундa осталась в школе?

- Она стажировалась, чтобы стать учительницей. - На его губах играла легкая улыбка. - Вы не можете представить себе кого-то менее подходящего для этой профессии.

- Разве Розамунда не была умной?

- Умной! Девочка была умной, как обезьяна и вдвойне более озорной. Cлишком живой для такой серой жизни. Но это был единственный путь, открытый для Розамунды. Ее родители умерли, и на горизонте не было ничего, кроме благородной бедности, если она бы не заработала на корку хлеба.

- Мне знакомо это чувство, - сказалa я.

Улыбка на его лице углубилась.

- С тех пор, как мы познакомились, мне неоднократно приходилось вспоминать Розамунду. Это и радость, и мука.

Тибериус долго молчал, потом резко откашлялся.

- Итак, Розамунда начала карьеру учительницы, но обнаружила, что это ей не подходит. Она ушла, чтобы устроиться на частную работу.

- Была ли она более успешной в этом предприятии?

- Нет. Как я уже сказал, она была умнa. Слишком умна, чтобы тратить молодость и красоту, обучая тупых детей шепелявить азбуку. Но ей надо было зарабатывать на жизнь. Розамунда делала многочисленные попытки, одна хуже другой. Наконец, три года назад она решила покинуть Англию и приняла должность в Индии. Работа не должна была начаться до осени. Образовался неопределенный период в несколько месяцев, когда она находилась в некоем лимбо, не имея ни дома, ни занятий. Она написала Мертензии, и та немедленно пригласила ее провести здесь лето. Прошло много лет с момента их последней встречи.

- Это было лето, когда вы встретили Розамундy?

Его губы скривились.

- Встретил - неподходящее слово. Это была не встреча, Вероника. Меня представили ей, и это было, как если бы я нашел оторванную часть самого себя, которая каким-то образом блуждала по земле. Она была моей второй половиной, просто до этого я не осознавал свою незавершенность.

Я ничего не говорила, у меня перехватило горло.

Он продолжал далеким голосом, глядя в огонь:

- Малкольм устроился в комфортной холостяцкой жизни. И я был почти таким же, вполне довольный так называемым «непостоянным общением». Я полагаю, вы понимаете, о чем я.

Я подумала о своих собственных чрезвычайно чувственных плотских побуждениях (нет лучшего средства от дурного настроения и плохого цвета лица, чем здоровый и оживляющий акт совокупления) и кивнула.

- И все же я иногда чувствовал вспышку недовольства. Полностью наслаждался беспутным образом жизни. Практиковался в разврате так, что привел бы в замешательство самых искушенных и совершенно безнравственных. Но случались времена, когда я осознавал, что меня начинает грызть зависть.

- Зависть?

- Не то слово, которое вы могли бы сразу же ассоциировать с таким, как я. Я не вызываю жалости, как вы проницательно отметили, - вспомнил он, делая широкий жест рукой. - Богат и титулован, не очень безобразен, всегда потворствовал своим наклонностям и добивался своего почти в любой ситуации.

- Вы имеете в виду, что полностью испорчены.

- Ах, прикосновение суровости! Вы единственная из моих знакомых, которая не боится приправить свой разговор этим конкретным перцем. Oдна из вещей, которые я обожаю в вас больше всего.

- Вы сейчас лишь доказываете мою точку зрения, - предупредила я его.

Тибериус лениво улыбнулся.

- Знаете ли вы, что если потереть кошачью шерсть куском шелка, можно получить искры? Маленькие блески электричества на кончиках пальцев. Самое близкое к тому, чтобы быть богом. Именно так я себя чувствую, когда спорю с вами.

- Я рада, что развлекаю вас.

- Развлекаетe! Моя восхитительная Вероника, развлечение совершенно не отражает глубины моего уважения к вам.

- Вы рассказывали, как влюбились в другую женщину, - напомнила я.

- Да, влюбился. Всегда считал это нелепым выражением, и все же именно так и было. Однажды я был собой, как и всегда. В следующее мгновение я повис над обрывом, a затем оказался в пропасти.

- И она чувствовала то же самое?

- Да, - сказал Тибериус с внезапной жестокостью в голосе. Костяшки пальцев на стакане побелели. - Я знаю, что Розамунда влюбилась тоже. Она сопротивлялась и притворялась. Запуталась и лгала. Но она любила меня.

- Зачем вообще сопротивляться? - недоумевала я. - Как вы говорили, вы - все, что женщина может хотеть в муже. Титулованный и богатый, красивый и обаятельный.

- Я никогда не претендовал на то, чтобы быть обаятельным.

- Нет, это моя личная оценка.

Виконт протянул руку, чтобы кончиком пальца коснуться моей щеки, легким как перышко движением.

- O, Вероника. Возможно, я вам все же нравлюсь.

Я повернула голову и резко щелкнулa зубами.

- Осторожнее, Вашa светлость. Я не ручной котенок, с которым можно играть.

Тибериус убрал руку.