Что ж, судя по тому, что НЛО посещают Землю где-то с середины прошлого века, пришельцы окопались в нашей системе довольно давно. И если исходить из того, что всеми силами они на нас до сих пор не обрушились — обходясь разведочными полетами, диверсионными акциями да, возможно, похищениями отдельных землян с целью исследования — как угрозу для себя, любимых эти твари земное человечество не воспринимали. Более того, не насторожились даже, когда их летающие посудины начали целенаправленно сбивать, проникавших-таки на Землю агентов — уничтожать, да параллельно в спешке совершенствовать вооружение и технику для космических полетов.
Трудно сделать своему противнику лучший подарок, чем недооценить его, считая мальчиком для битья. Но что есть, то есть. Не иначе, командиры склонны к шапкозакидательству не только на Земле.
Эта беспечность наших врагов дала нациям Земли те заветные несколько лет, дабы вооружиться и подготовить высадку на Марсе. И теперь, если удастся уничтожить порталы пришельцев и весь их плацдарм, человечество получит еще несколько лет — прежде чем от ближайшей звезды прибудет новая экспедиция Чужих. И тогда, надеюсь, мы уже будем готовы достойно ее встретить.
Но это при условии, если здесь, на Марсе, наш контингент будет действовать достаточно эффективно и расторопно. Так, чтобы пришельцы не успели в полной мере осознать угрозы с нашей стороны и вызвать подкрепление. Целые армады боевых кораблей и полчища смертоносных абракадабр, рядом с которыми те три подделки под нефтяников, о которых я рассказывал давеча, покажутся детишками с рогатками.
Здесь надежды нашего командования и кружащихся вокруг него экспертов-аналитиков держатся на том утверждении, что недостатки суть продолжение достоинств. А несомненных достоинств у пришельцев, как у противников, очевидно, два.
Во-первых, их общество поделено исключительно по специализации — исходя из функций отдельных особей. В остальном же оно абсолютно сплочено, ни малейших признаков социальных конфликтов и иных междоусобиц в этом сонмище генетически программируемых биороботов не замечено.
Во-вторых, порядок действий в своей экспансии по галактике Чужие нарабатывали, по меньшей мере, веками. Это понимаю даже я, ни в одном месте не аналитик и не эксперт, но человек, представляющий себе масштаб и знакомый с ограничением скорости света.
Два этих обстоятельства превращают наших противников в единую, эффективно работающую, но машину. Отлаженный раз и навсегда механизм. А механизмам и машинам даже при ручном управлении присуща инерция. Если же механизм работает автоматически, то он не только бывает не готов реагировать на неожиданности, но попросту их не учитывает. Хрестоматийный пример: оса, заботливо закупоривающая нору с недавно отложенными яйцами и не замечающая, что яйца эти стали чьим-то обедом.
И пришельцы, как надеются те, кто послал нас на Марс, будут именно такой осой, не предусматривающей ни малейшего отступления от привычного образа действий. В данном случае — действий, так долго не встречавших ни препятствий, ни серьезного противодействия, что можно поверить в невозможность и того, и другого.
Хочется надеяться, что это так. И что мы сами не загоним себя в ту же ловушку шапкозакидательства, каковое приписываем нашим противникам.
Кстати, простите, что забыл представиться.
Мой позывной, как вы уже поняли — Лирик. Так меня прозвали еще во времена сопливой юности. И за склонность к лирическим отступлениям в разговоре, и (в большей степени), за любовь к поэзии. Хотя, насчет последней… лично я не считаю себя таким уж глубоким ее знатоком. Ту же «Божественную комедию», я хоть и читал, и даже перечитывал, но как-то поверхностно и выборочно. Останавливаясь более-менее внимательно на описании Чистилища и Инферно, главы, посвященные Раю, я пролистнул по диагонали.
Предчувствовал, не иначе, что попасть туда мне не светит. Ибо за свою не слишком длинную жизнь я успел нарушить, как минимум, две из десяти заповедей. Угадаете, какие? Правильно, «не прелюбодействуй», но, главным образом, «не убий». Причем многократно.
Можете меня успокаивать, что убивал-де я лишь врагов и просто «плохих парней». Но утешает меня такой довод не слишком. При чем тут враги, если жизнь дается Богом, и только Он вправе ее отнять? Ведь даже самоубийство считается грехом. Не говоря уж о том, что и у «плохих парней» могут быть семьи, близкие люди, которые любят их и ждут дома.
Раскисать что-то начал? Возможно. Утомила военная стезя? Почти в том уверен. Но вот пришельцев в любом случае я намерен истреблять без сомнений и сожалений. Искусственно выведенные и не имеющие самостоятельной воли, они не только враждебны человечеству, но и противны самой природе.
По паспорту (а также по военному билету) зовут меня Григорьев Святослав. Тезка древнерусского князя, я вполне мог взять это слово — «Князь» — в качестве позывного. Хотя бы для понту.
Но теперь понимаю: правильно сделал, что не взял. В международном контингенте, использующем в качестве языка для обмена информацией английский, такой позывной только бы неудобства создал. Наверняка пришлось бы подбирать для него англоязычное или интернациональное слово-эквивалент.
А эквивалентом в данном случае является слово «prince», что применительно ко мне даже не смешно. Никакой я не принц, нет у меня ни белого коня, ни кареты, ни, тем более, замка. И молоденькие дурочки не мечтают прожить со мной долго и счастливо.
Нет, конечно, я еще способен вскружить какой-нибудь из них голову, но чары держатся ровно до ближайшего утра. Когда встреченный очередной феей в клубе или еще где, бравый красавчик превращается в храпящую груду неприятно пахнущего мяса. За последнее еще спасибо поту и перегару.
А за душой у этой мясной груды — разве что однушка в военном городке, да и та казенная. И никакого, даже самого завалящего замка или ржавой кареты.
Вот потому желающих надолго связать со мной жизнь не находится. И, уверен почти на сто процентов, что и не найдется. Потому что судьба занесла меня на Марс. Бойцов, уже имевших опыт борьбы с пришельцами, включали в международный контингент в первоочередном порядке.
А по поводу судьбы отправленных на красную планету вояк один из крупных военачальников (благоразумно оставшихся на Земле) выразился более чем определенно. Шансов, мол, вернуться домой у любого из нас почти нет. Мизерные они, короче, эти шансы.
И не верить этому заявлению лично я не вижу ни малейшей причины. Особенно зная склонность штабных трутней обычно делать хорошую мину при плохой игре. Ну, знаете, все эти обещания взять город силами одного полка, закончить войну к осеннему листопаду и тому подобное. Но если уж даже несмотря на эту профессиональную деформацию, шишка из штаба говорит, что дело, скорее всего, труба — дело труба и есть.
Да и если просто объективно оценивать обстановку, ни на какие заявления не отвлекаясь, радоваться все равно нечему. Ибо на стороне пришельцев не только очевидное техническое превосходство. Но и вся мощь бесчисленного множества покоренных ими миров. Тогда как возможности земных наций, даже сплотившихся, ограничены. Слишком долго космические программы финансировались по остаточному принципу. А оружие, если и совершенствовалось, если и разрабатывались новые его образцы, то в расчете не на полноценную войну, но на «ввод войск». С непременным условием, что войскам этим в пункте назначения по большому счету ничего не грозит.
Короче, нас, уроженцев планеты Земля, можно было сравнить с Ильей Муромцем, пролежавшим тридцать лет на печи. Да так бы и продолжавшим лежать, кабы не тревожные известия. Былинному богатырю, как известно, прийти в себя помог чудодейственный эликсир, предложенный побеспокоившими его странниками. Для земного человечества такого эликсира не нашлось. Так что единственным стимулом зашевелиться стал для нас клюнувший известно куда жареный петух в лице летающих инопланетных аппаратов и их смертоносных экипажей.
Пробуждались земные нации нехотя, на бой поднимались мучительно и с натугой. И успели за те несколько лет, о которых я говорил, немногое. О том, чтобы экипировать для борьбы с пришельцами да послать на Марс миллионную армию речь уж точно не шла. Не хватило бы ни оружия, ни техники, ни транспорта.
Точную цифру не скажу, но счет в нашем случае не на миллионы штыков шел — на тысячи. А значит, только и оставалось, что следовать бессмертному совету Александра Суворова — побеждать не числом, а умением.
Как говорится, нас мало, но мы в тельняшках. Ох, не люблю и не понимаю я этот девиз! С хрена ли факт наличия тельняшек должен внушать храбрость нашему брату-солдату? Не говоря уж о том, что мне эта нарочито-бодряческая фраза напоминает строки, далеко не ободряющие.
«Нас мало, и нас все меньше. Но самое страшное, что мы врозь».
Примерно так дело и обстоит. Контингент у нас сводный, сформированный из подразделений, посланных отдельными странами. Подразделений, у каждого из которых свое назначение, своя прописанная роль в общем плане операции. Общий же результат может быть как блестящим, так и в духе миниатюры Аркадия Райкина про ателье по пошиву костюмов.
«К пуговицам претензий нет?»
У каждого подразделения свое руководство, подчиняющееся командованию вооруженных сил своей страны. Да, есть у контингента и общее командование, но вряд ли у кого-то из членов Объединенного штаба хватит решимости пойти поперек воли высших военачальников или руководителей родины, если такая необходимость вдруг возникнет. Поэтому, как в этом Объединенном штабе взаимодействуют представители разных стран — трудно представить и лучше не знать. Вообще лучше не забивать себе голову, если попал туда, где следует оставить надежду уже на входе. Но выполнить поставленную перед тобой задачу максимально добросовестно.