Не было и дня, когда бы я не пожалела, что так отвратительно поступила с ним. Но я и не предполагала… Я думала, что он давно перешагнул это, и у него всё наладилось.

Боже!

Я моргаю, когда на глазах выступают слёзы; меня тошнит.

 — Оставь его в покое, потому что с него уже хватило тебя, — подавшись вперёд, негромко сказал Майло. — Ты сделала достаточно, чтобы испоганить ему жизнь.

Я поднялась рывком; голова закружилась, и желчь подкатила к горлу, но меня это не остановило.

Не стоило приходить сюда!

«Ах, Чарли…»

Оливер

Я ополоснул лицо холодной водой и уставился на своё отражение.

«Возьми себя в руки, Скотт. Она твой друг. До того как вы поцеловались на крыше твоего дома и всё усложнилось, она была твоим другом. Помни об этом».

Но не всё так просто, когда находиться так близко от неё и не сметь прикоснуться – самая настоящая пытка.

Я подошёл к двери и прижался к ней лбом.

Бум-бум-бум.

«Олли, Олли, плохи твои дела, ты и сам это знаешь».

Я вернулся в комнату с намерением не показывать Чарли, как действует на меня её присутствие, но её там не оказалось.

Чарли исчезла.

 — Где Чарли, Майло?

Он указал на дверь, не глядя мне в глаза, и тогда я понял, что случилось.

 — Что ты сказал ей?! — сорвался на крик я, ещё никогда так не желая врезать ему, как сейчас.

 — Оливер, я не…

Дальше я не расслышал, потому что вылетел за дверь и мчался по коридору, надеясь, что успею догнать её.

 Войти Чарли могла только через боковую дверь, потому что магазин был уже закрыт. Выскочив на улицу, я перегнулся через перила и выдохнул с облегчением — её машина всё ещё стояла внизу.

Бросившись вниз по металлической лестнице, я выкрикивал её имя.

 — Чарли! — Я подбежал к машине, хлопнув по окну, и она опустила стекло, отвернувшись от меня.

Чарли плакала?

Я почувствовал своё сердце у себя в горле.

 — Чарли, — тише позвал я, но она только мотнула головой и издала что-то похожее на задушенный всхлип. — Тебе нельзя за руль.

Я хотел любой ценой задержать её, потому что всё, о чём сказал Майло, было правдой. Я испытал надежду, когда она вернулась. Это опасное чувство: до тех пор, пока вы можете испытывать надежду, ваше сердце будет разбиваться вновь и вновь.

 — Я и не собираюсь, — тихо отозвалась она, шмыгнув носом. — Сейчас вызову такси.

Я положил руки на крышу машины, опустив голову. Как мы дошли до всего этого?

Несмотря на всю необузданность и порой беспечность, в Чарли всегда присутствовала некая ранимость, которую я любил в ней.

В Чарли я любил всё. Может быть, я мазохист или просто глупец, но даже после того, как Чарли оставила меня с разбитым сердцем, она по-прежнему была лучшей женщиной для меня.

 — Что бы не наговорил тебе Майло…

 — Он не сказал ничего, кроме правды, — быстро перебила она, смахнув со щёк слёзы. — Я ужасный человек, Олли, и я очень плохо поступила с тобой.

Чарли взглянула на меня своими печальными заплаканными глазами, и словно чей-то невидимый кулак ударил меня под дых, вышибив весь воздух.

«Бейся, сердце, бейся».

 — Я никогда не хотела сделать тебе больно, Олли,— так тихо, что я едва расслышал, прошептала Чарли. — Ты меня, должно быть, ненавидишь, и я принимаю это, потому что у тебя есть все основания, но знай: я никогда не хотела, чтобы получилось так.

Я не знал, что сказать. Просто в тот момент я понял одно: во мне не было ненависти к Чарли. Обида, злость и непонимание — но не ненависть. Когда любишь так сильно, как я любил Чарли, места для ненависти не остаётся.