Она любила танцевать и танцевала. Ей нравилось скакать верхом – она галопировала. Ей доставляли удовольствие запретные романы – она их читала. Хотелось фехтовать – фехтовала и стреляла так, что превосходила родного отца, признанного первым стрелком Анадолии.

В общем, все знали, что дочка Джорджа Моргана эксцентрична, взбалмошна и набалована, но богатство её отца искупало в глазах общества все её недостатки.

Айрис это прекрасно понимала и не стеснялась этим пользоваться.

В тот вечер, устав от бесконечных танцев, чувствуя изнуряющую жажду, она позволила себя ускользнуть из общей залы и выйти на террасу. Притаившись за одной из колонн планировала насладиться одиночеством.

Но кто-то уже успел облюбовать уединённое местечко.

– Ты представляешь?! Ты только представляешь?! – звенел от возмущения голос неизвестного молодого человека.

Видеть его Айрис не могла, зато слышала прекрасно. Даже через чур прекрасно.

– Ну разве это не настоящая тирания!? В этом проклятом дворце люди вызывают у себя рвоту, лишь бы проглотить лишний кусочек очередного деликатеса! Им нет никакого дела до того, что другая половина человечества, – и она в большинстве! – умирает с голоду в буквальном смысле этого слова!

– Уймись, Оливер, твой пыл не уместен. Скажу тебе больше – он опасен.

– Егерь этого проклятого Моргана застрелил в лесу за рекой крестьянина по имени Барри. Бедняга попался на месте преступления – вынимал из силка зайца. Представляешь?! Обычного зайца! И за это убили человека! За то, что он хотел накормить голодную семью!

– Я уже слышал об этом.

– Ты говоришь так, будто считаешь нормальным убивать людей за охоту на кроликов? Я спрашиваю тебя, разве это не акт тирании?

– То, что Морганы звери, всем известно. Со стороны крестьянина крайне глупо было воровать на их угодьях.

– И это всё, что ты можешь сказать?!

– Я вообще не вижу смысла что-либо говорить на эту тему.

– Вот как? – обиженно протянул тот, кого Айрис про себя окрестила «энтузиастом».

– Да. Надеюсь у меня достаточно практичный склад ума, чтобы не воевать с ветреными мельницами.

– Я обращусь за правосудием!

– Против банкира Моргана? – с явным сомнением протянул приятный голос.

– А почему бы и нет?!

– Потому что твой рыцарский порыв ни к чему не приведёт. Волки не пожирают волков.

Айрис заинтересовалась молодыми людьми. Они отличались уже хотя бы тем, что вместо того, чтобы бессмысленно носиться за девушками, пытались вести осмысленную беседу.

На балу, ага!

Из этого, по мнению Айрис, вытекало, что, либо они большие умники, либо законченные тупицы. И в том, и в другом случае они выделялись из серой массы и заслуживали внимания.

Дождавшись, когда молодые люди закончат беседу, Айрис, со свойственной ей изысканной небрежностью движений, в которых презрение к окружающим удивительным образом смешивалось со снисходительностью, сделала шаг вперёд. Она, не таясь, пристально, почти в упор, разглядывала молодого человека, не мало удивлённого таким вниманием, прямо оказанным этой странной девушкой.

В ответ на её пристальный взгляд молодой человек почтительно склонил голову.

Лицо его показалось Айрис печальным. В карих глазах с длинными, как у девушки, ресницами, можно было прочесть что угодно, кроме дружелюбия и приветливости.

– Мы знакомы? – тихо проговорил молодой человек.

И его голос снова погладил слух Айрис мягкой кошачьей лапкой.

– Едва ли! – тряхнула головой она. – Но это досадное для меня недоразумение пришла пора исправить.

Она протянула ему руку, глядя смело в глаза:

– Айрис Морган, дочь волка и тирана. И, к вашему огромному несчастию, я решила сегодня поохотиться. На вас, – добавила она с улыбкой.

А он просто стоял и смотрел на неё детскими восхищёнными глазами, словно влюбился с первого взгляда.

Эта сцена стояла у Айрис перед глазами до сих пор. Так, будто всё случилось только вчера.

Она тряхнула головой, отгоняя тягостные мысли. Воспоминания, способные выпить силы не стоят того, чтобы им предаваться.

Для себя она определила с самого начала цель своего приезда сюда – месть.

Айрис приехала, чтобы отомстить мужу. Заставить его пожалеть о содеянном.

***

Стоит поддаться подобный настроением и пиши пропало. Тоска навалится, опутав чёрными щупальцами. Начнёшь сомневаться во всём и прежде всего в себе.

Из отражения вновь выглянуло лицо Оливера. Улыбающееся, как в вечер их первой встречи.

– По какому праву объявлена охота?

– По древнейшему праву силы.

– Я пока ещё не являюсь вассалом Морганов. Меня так же нет и в списке ваших должников.

– Значит, я не дождусь от вас фразы: «К вашим услугам?».

– Что-что? – непонимающе глянул на неё молодой человек.

Айрис рассмеялась:

– Ну, в приличном обществе джентльмены часто говорят леди: «К вашим услугам».

Она изобразила намёк на приличествующий в данном случае поклон.

– Не очень-то вы похожи на благородную даму, – усмехнулся молодой человек.

Айрис отметила про себя, что он был высок, худощав и смугл, как цыган.

– Как будто вы можете о них судить? – с провоцирующей насмешкой проговорила она. – Думается мне, вам не часто доводилось видеть благородных дам?

С вызовом глядя в его чёрные, как ночь, глаза, Айрис протянула руку. Оливер прикоснулся губами к её пальцам. Впервые в жизни она тогда почувствовала какое-то необъяснимое волнение, похожее на тревогу, но только скорее сладкое, чем горькое.

С того мгновения Айрис незаметно для себя вступила в счастливую волшебную страну флирта, случайных многозначительных взглядов и прикосновений.

Случайных – но заранее запланированных.

Она не упустила ни одну многочисленную хитроумную уловку из тех, что придумала половина прекрасного рода человеческого для того, чтобы привлечь к себе внимание мужчины.

Она была инициатором переписок с головоломками. Отправила Оливеру послание с рисунком, изображающим мифическую хищную рыбу, пронзённую огромной стрелой.

 Не надеялась, что он сумеет разгадать смысл её тайного послания: «Оседлая стрелу, будь смел и решителен. Не медли, лети как птица!».

Но ответ пришёл быстро.

И тоже был с загадкой – свернувшаяся в кольцо змея кусала собственный хвост. Уроборос: вечность и бесконечность, чередование созидания и разрушения, жизни и смерти, постоянного перерождения и гибели.

Айрис тогда предпочла прочесть это как «любовь без границ».

– Ваша красота не уступает вашей дерзости, – с привычной саркастичной усмешкой сказал Оливер ей при встрече.

– Вы так думаете? И ваши слова искренни?

– Более чем.

– Вы даже не уточнили, о чём я говорю? О дерзости или собственной красоте?

– Как любую женщину красота вас, конечно же, интересует сильнее.

Айрис дёрнулась:

– Я знаю, что не красавица. К чему ваша грубая лесть?

– Может быть, вы и не писанная красавица, но уж в чём, в чём, а в собственной привлекательности вы точно не сомневаетесь.

– С красотой разобрались. В чём же моя дерзость?

– Во всём. Вам ведь наверняка известно, какая пропасть разделяет нас с вами?

– Что вы имеете в виду?

– Разницу наших финансовых положений. Гордоны старинный, но обедневший род. И пусть предки мои участвовали ещё в Святых Походах, кого этим сегодня удивишь? Мой дед потерял право на титул, а отец проиграл в карты остатки фамильного состояния. Если бы не мой крёстный, я даже образования не сумел бы получить. Лишь благодаря протекции этого святого человека я сумел изучить право и на сегодняшний день моё социальное положение крайне двусмысленно. В силу неопределённости своего происхождения я ни дворянин, ни простолюдин.

Айрис гордо вскинула голову:

– Мне дела нет до этих глупых предубеждений. Для меня значение имеет человек, а не предрассудки.

Оливер схватил её руку и сжал в горячих ладонях, жадно заглядывая в глаза:

– И вы, сударыня, сейчас искренни?

– Конечно.

– Не играйте со мной! Сердце моё в ваших руках.

– Я говорю вам то, что чувствую.

Их свидания становились всё чаще. Места для них выбирались всё более уединённые – густо заросший парк и беседка у озера часто служили молодым людям укрытием.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросила однажды Айрис.

– Хочу сохранить ваш образ в памяти навсегда, – ответил тогда Оливер.

– Вам нравится моё платье? – покружилась перед ним, смеясь, Айрис.

– Да. Очень! Оно красивое. Вся ваша жизнь окружена красотой. И когда вы рядом, кажется так естественно, что рядом и она. Ведь недаром Творец подарил красоту нам? В ней нет ничего грешного. Правда?

Говоря это, Оливер приблизился и, словно боясь обидеть или оскорбить, осторожно положил руки девушке на талию.

Айрис и не думала отталкивать или оскорбляться. Она с нежностью прикоснулась к его тёплой, чуть колючей от пробивающейся к вечеру щетины, щеке.

– Я пообещала себе, что непременно встречу в этой жизни того, кто тронет моё сердце.

Сердце её действительно колотилось быстро-быстро. Словно в груди жила маленькая птичка, желающая лететь:

– Поцелуйте меня, – попросила Айрис.

И они потянулись друг другу, робко, несмело, неумело.

Ни у одного из них тогда не было любовного опыта. И всё же поцелуй был сладок. Ночь прохладна, а вдвоём было тепло.

Теперь вот тропическая жара, а руки стынут от одной мысли, что придётся идти к Оливеру.

Разговаривать с ним.

Как же так происходит?

Как люди могут незаметно для себя пересекать черту? Переходить границу от любви к ненависти? Чувства, словно теряющие в цене облигации, превращаются в ничего не значащие бумажки. Вчера богач – сегодня банкрот.

Ярость и боль коршуном сжали сердце.

Неужели для мужчины достаточно всего одной сладкой щёлки, чтобы перечеркнуть все? Абсолютно всё! Выбросить на помойку, как ненужную упаковку?

Неужели Оливер ни разу не подумал о ней? О её боли? Её чувствах?

«Я хочу запомнить тебя навсегда!».