Сохранились изображения некоторых участников Хивинского похода - В.И. Даля, Н.В. Ханыкова, А.И. Лемана, Пл.А. Чихачева. Автор - Василий Иванович Штернберг (1818-1845), талантливый художник, который недавно закончил Академию художеств, соученик и друг Т.Г. Шевченко. Он приехал из Петербурга в Оренбург весной 1839 г. вместе с В.И. Далем, который писал сестре: “Штернберга я привез с собой”[128 ИРЛИ. Письмо к П.И. Шлейден от 12 июня 1839 г.]. В “Письмах из Хивинского похода” В.И. Даль писал: “Академист Штернберг, художник душой и телом, милый малый, о котором мы все жалеем; но он, присоединившись к нашему походу волонтером, побыл с нами только три дня и, раздумав дело, еще во время воротился. Он едет в Питер и потом, вероятно, в Италию, где, говорит, несколько теплее” [150, с. 444].
Среди ученых, работавших в Оренбурге одновременно с В.И. Далем, особое место занимает А.И. Леман. Короткая, но яркая биография уже упоминавшегося нами талантливого дерптского ученого-натуралиста Александра Лемана (1814-1842) тесно связана с Оренбургом, где он прожил три последних года своей жизни, посвятив их изучению природы Южного Урала, зауральских степей и Средней Азии.
Леман родился 18 мая 1814 г. в Дерпте (ныне Тарту) в семье врача Иоганна-Адольфа Лемана. Получив начальное образование дома, он продолжил его в местном университете, изучая естественные науки, интересовавшие его с детства. Помимо хорошей теоретической подготовки, он приобрел богатый опыт натуралиста-практика: во время частых экскурсий по окрестностям родного города он научился составлять превосходные естественно-научные коллекции, дополняя их зарисовками, в которых проявился его немалый художественный талант. Леман, как пишут его биографы, мечтал о путешествиях в страны, еще не исследованные. Научные склонности и способности Лемана были оценены его учителями и в 1837 г. по рекомендации профессоров Дерптского университета Е.Е. Паррота и М.Ф. Энгельгардта он стал участником знаменитой северной экспедиции академика К.М. Бэра, впервые посетившей Новую Землю [404]. Под руководством этого замечательного ученого Леман прошел отличную подготовку к самостоятельной научной деятельности и приобрел репутацию знающего и добросовестного исследователя.
В 1838 г., вскоре после возвращения в Дерпт, В.А. Перовский предложил ему заняться естественно-научным описанием Южного Урала и устройством краеведческого музея, на что Леман с радостью согласился. В марте 1839 г. он покинул Дерпт и отправился на юго-восточную границу России, посетил по дороге Петербург и Казань и прибыл в Оренбург в середине апреля.
В то время А. Леману было 25 лет. Оренбург подарил ему такие яркие впечатления, какие не представлялись начинающему ученому даже в самых смелых мечтах.
В Оренбурге Леман сразу вошел в круг местных краеведов из окружения В.А. Перовского, но особенно близкие отношения связали его с В.И. Далем. Их знакомство началось намного раньше, еще во время учебы Даля в Дерптском университете в 1826-1829 гг.
В письме к сестре от 12 июня 1839 г. Даль пишет: “Прибыл Леман, которого ты, наверное, помнишь по имени по Дерпту, он был в то время маленьким мальчиком, а сейчас он - имеющий мировую славу натуралист, который уже с академиком Бэром побывал на Новой Земле. Приятный, обходительный юноша”[129 ИРЛИ. Письма к сестре П.И. Шлейден.].
О- дружбе Лемана и Даля, их сотрудничестве свидетельствуют, в частности, три неизвестных ранее письма Даля (на немецком языке), обнаруженные в ПФА РАН среди материалов богатого и плохо изученного фонда Лемана[130 ПФА РАН, ф. 6, on. 1, № 5241, л. 452.], много интересных документов, отражающих научную деятельность Лемана, хранится также в ГАОО.
Из документов оренбургского архива мы узнаем о конкретных задачах, которые ставил перед ним В.А. Перовский: “Главною целью занятий Лемана в Оренбургском крае было устройство Оренбургского Музея и составление геогностического описания Южного Урала”. С самого начала Перовский поручил Леману собирать и готовить к экспозиции чучела животных, обитающих в Оренбургском крае, составлять коллекции насекомых и минералов, гербарии и т.д., чем молодой ученый и занялся вскоре после приезда в Оренбург: летом 1839 г. он отправился путешествовать по Южному Уралу и Башкирии для знакомства с природой края. Позднее Перовский уточнил, что от исследователя ожидают не рассказа о путешествии по краю, а научного описания его природы[131 ПФА РАН, ф. 56, on. 1, № 22, л. 2-3.].
В письме к академику Ф.Ф. Брандту от 25 мая В.И. Даль сообщал, что Леман погружен в работу и уже насобирал много прекрасного и интересного. В частности, он нашел, что местный рак относится к виду, еще не описанному, и с его мнением согласен Э.А. Эверсман. Передавая суждения Лемана об ибисе, Даль делает примечание: «Леман протестует против слова “утверждает”, ибо он лишь “предполагает”».
В.А. Перовский возлагал на Лемана большие надежды и в связи с предполагавшейся научной экспедицией к восточным берегам Аральского моря. Однако Леман от этой поездки отказался, но когда в ноябре 1839 г. начался зимний военный поход на Хиву, то Леман стал участником этого похода и впервые получил возможность познакомиться с природой зауральской степи. В труднейших условиях он вел систематические научные наблюдения, о результатах которых сообщал В.И. Даль в письмах к друзьям. К сожалению, дневник, который Леман вел в то время (“Reise nach Chiva”), хранящийся в ПФА РАН, до сих пор не исследован.
Участник Хивинского похода М.И. Иванов вспоминал впоследствии: “Следовавший при отряде естествоиспытатель Леман, человек честный, добросовестный и трудолюбивый, собирал находящиеся в Киргизских степях неизвестные еще тогда и малоизвестные породы животных, растений и минералов [277]. Другой спутник Лемана - молодой офицер Н.П. Иванин рассказал о его работе подробнее: «На обнаженных возвышенностях нам было приказано по пути, для предстоящих зоологических и геологических трудов ученой экспедиции собирать небольшие камни и мышей, на что солдаты наивно смеялись меж собой, говоря: “Чать, не мало и в Питере этой дряни”». Пополнялась и минералогическая коллекция. “По Илеку, Исенбаю и другим речкам, - рассказывает он, - таскали ему плотный кварцевый песчаник, с стекловидным блеском слюду, просто кварц с белыми гальками, серый и желтый полевой шпат, роговую обманку, известняк, асбест, яшму и порфир. У Эмбы окаменелые рыбки нашлись; на стороне Темира я нашел один зуб, да бросил его: он с помощью мороза чуть-чуть не откусил мне пальца. Уральский казак тоже не брал, уверяя, что его потерял киргизский сатана” [278, с. 135].
Небывало холодная и снежная зима, которая, в частности, была причиной неудачи всего похода, мешала работе натуралиста. Как заметил Даль в письме Г.П. Гельмерсену: “Леман очень и очень способный человек, но из-за снега и он ничего не смог сделать. Дюжины две мехов от млекопитающих - особенно грызунов, столько же растений, которые неутомимый собиратель отрыл под снегом и определил, и притом отчасти таких, каких здесь никогда еще не находили. Потом он снял и сообщил нам очень наглядный геогностический чертеж всего пройденного нами пространства; далее он набрал дюжины две минералогических образчиков, несколько окаменелостей, которые Вам будут интересны...” [237, с. 16]. Производились также метеорологические наблюдения и измерялась температура воздуха. В целом работа Лемана оказалась вполне успешной. К научным трофеям прибавились чучела степных лисиц-корсаков и других животных. Собранные коллекции Леман значительно пополнил в конце похода весной 1840 г., когда на обратном пути от Эмбы он отделился от основного отряда и проследовал к Ново-Александровскому укреплению на восточном берегу Каспийского моря. За заслуги в хивинской кампании по представлению Перовского Леман был награжден орденом Св. Станислава 3-й степени.
Любопытные сведения о работе Лемана во время Хивинского похода содержатся в письме В.И. Даля к нему от 17 февраля 1840 г., написанное, когда Леман решил отправиться к Ново-Александровскому укреплению[132 ПФА РАН, ф. 56, on. 1, № 31, л. 1.]. Даль, который сопровождал Перовского, сообщал Леману о разрешении совершить задуманную экспедицию и давал необходимые наставления. Он советует Леману не тащить с собой уже собранных шкур: “Во всяком случае, - пишет он, - Вы оставите здесь чучела лисиц-корсаков, которые Вам совсем не понадобятся”. Предполагая, что Леман будет в Оренбурге раньше, В.И. Даль просит: “Вы, конечно, зайдете к моей старушке-маме и принесете ей хорошие вести от ее сыночка. Приветствуйте ее и скажите, что мы, вероятно, тоже скоро будем там, но не знаем точно, когда’’.
Судя по открытому листу, выданному Леману 16 марта, он должен был вместе с чучельником Лысовым отправиться в Ново-Александровское укрепление, а оттуда чрез Астрахань в Букеевскую орду и обратно в Оренбург[133 ПФА РАН, ф. 56, on. 1, № 22, л. 5.]. Однако в Оренбург Леман вернулся из Астрахани, так как во время морского путешествия из-за сильных ветров, недостатка провизии и питьевой воды испытал много лишений и заболел. В биографии Лемана, написанной академиком Г.П. Гельмерсеном, говорится, что его крепкое здоровье здесь впервые надломилось и в Оренбург он прибыл больным и в жалком состоянии; однако едва выздоровев, продолжил исследования в горах и степях Южного Урала и осенью 1840 г. добрался до Златоуста [378].
К этому времени относится и другое письмо В.И. Даля, адресованное “Его Благородию Александру Ивановичу Леману в Златоуст”: “Только что я услышал, дорогой Леман, что Вы в Златоусте. Завтра, в воскресенье, мы со Старбергом тоже будем там; подождите нас, Бога ради, и не предпринимайте в наше отсутствие ничего. Мы хотим вместе совершить все экскурсии на Таганай и т.д. Куда Вы хотите, но только вместе! До свидания. Даль”[134 ПФА РАН, ф. 56, on. 1, № 31, л. 8-8 об.]. Не исключено, что поездка В.И. Даля была связана с путешествием по Уралу английского агента капитана Дж. Аббота, о котором уже упоминалось.