Матвей Петрович к тому времени овдовел и жил один с двумя сыновьями: Михаилом, который был лишь на год моложе Андрея, и Гавриилом, тогда еще совсем ребенком. Дома их располагались рядом, и казалось, между Андреем и Михаилом, поскольку они были двоюродными братьями и сверстниками, сразу же установится тесная дружба. Однако на первых порах этого не произошло. Обнаружилась существенная разница в их характерах. Михаил, выросший в деревне и умевший лишь кое-как читать и писать, совершенно не интересовался учением и все время проводил в забавах с деревенскими ребятишками. Зайдя несколько раз к брату и находя его каждый раз сидящим за книгами, Михаил, презрительно фыркнув, уходил, а потом и совсем перестал ходить. В свою очередь Андрей, привыкший к регулярным занятиям, не понимал, как это можно целыми днями бездельничать, зная только игры, забавы да шалости, иногда и совсем не безобидные.
Склонность Андрея к наукам и удивительная усидчивость позволяли ему совершать сложные дела. Однажды он увидел у дяди учебники геометрии и фортификации, написанные от руки, с прекрасно выполненными чертежами. Учебники эти сделал сам дядя в те времена, когда обучался этим наукам у Ганнибала.
Андрюша не отстал от дяди до тех пор, пока тот не согласился дать ему эти учебники на время, чтобы Андрей мог списать текст и перечертить чертежи. Переписывая учебники и выполняя чертежи, Андрей настолько основательно усвоил геометрию и фортификацию, что стал разбираться в этих науках лучше дяди, чем заслужил его одобрение и уважение. Впоследствии знания геометрии пригодились Андрею Тимофеевичу при проведении им генерального межевания.
Неудавшаяся вначале дружба с Михаилом все же потом наладилась. Поводом к этому послужило совместное увлечение кнлкой — довольно распространенной в те времена игрой. Однажды Андрюша возвращался с прогулки и за околицей увидел большую ватагу ребят, которые оживленно бегали по поляне, веселым криком и смехом сопровождая беготню. Желая узнать, чем они занимаются, Андрюша подошел поближе и увидел, что мальчишки, разделившись на две партии, особыми палками гоняют круглую деревянную плашку.
Долго стоял Андрюша, наблюдая за игрой, суть ее он понял скоро, она ему понравилась, и уже на следующий день он принял в ней активное участие. И вот как-то в самый разгар игры на лужайке появился Михаил, сопровождаемый целой гурьбой ребятни. Подозвав Андрюшу, он попросил разрешения принять участие в игре. Андрюша, не раз размышлявший о том, как ему наладить дружеские отношения с братом, охотно согласился. С тех пор братья стали встречаться чаще, и не только на «поле битвы», при игре в килку. Незаметно они перешли на «ты», а затем более энергичный Миша стал главарем всех уличных забав.
Много лет спустя, описывая свои детские годы, Андрей Тимофеевич вспомнит и эту увлекательную игру. «Случилось как-то мне увидеть, что ребятишки на дворе играли в так называемую килку. Мне игра сия полюбилась чрезвычайно, и более потому, что она имела некоторое подобие войны. Все играющие разделились на две партии, и одна партия старалась килку, или маленький и кругленький обрубочек от деревянного кола, гнать в одну сторону и догонять до конца двора или до уреченного [назначенного] какого-нибудь места, а другая партия старалась ей в том воспрепятствовать и гнать килку в другую сторону двора и также до какого-нибудь уреченного места, и которой партии удастся прежде до своего желания достигнуть, та и выигрывает» [9 Там же. Стб. 237—238.].
Возвращались домой веселые и довольные. А уже на следующий день Андрюша пошел в лес искать подходящую березку с искривлением ствола в нижней части, таким, чтобы получилась хорошая палка для игры в килку. Он уже знал теперь, какой она должна быть.
В записках об этом будет сказано так: «Чтобы удобнее можно было сию килку гнать, то каждый человек имел палку с кочерешкою на конце, дабы сею кочерешкою можно ему было килку и совать и по земле гнать, а ежели случится на просторе, то и ударять, чтобы летела далее и могли ее подхватить и гнать далее его товарищи» [10 Там же. Стб. 238.].
С каждым разом игра все больше нравилась Андрюше. В его будущих воспоминаниях о ней есть такие слова: «Словом, игра сия самая задорная, наполненная огня, рвения, усердия, и играющие должны употреблять наивозможнейшее проворство и скоропоспешнейшее бегание за килкою для успевания скорее ее ударить и прогнать, и притом наблюдается в ней некоторый порядок» [11 Там же.].
Андрей Тимофеевич правильно уловил основные эмоциональные признаки игры. В его описании мы находим упоминание о таких особенностях, которые в наши дни, к сожалению, утрачены. Имеются в виду массовость игры и участие в ней не только подростков, но и взрослых. «Впрочем, была игра сия у нас в деревне в таком тогда обыкновении, что в зимнее досужее вечернее время игрывали в нее не только ребятишки, но и самые старые и взрослые люди вместе с ними. Всякий выбирал другого такого ж себе в соперники, и все не меньше бегали и проворили, как и ребятишки, и веселились до крайности, когда случалось победить и заставить себя побежденному перенесть за плечами через весь двор или от одного уреченпого места до другого» [12 Там же. Стб. 239.].
Вспоминая свои детские годы, я могу подтвердить, что и в те времена в лапту, в бабки играло все взрослое мужское население деревни, (за исключением разве уж самых дряхлых стариков). Любо-дорого было смотреть, как с развевающейся бородой мчится крестьянин, убегая от сына, а то и от внука, владеющего мячом.
Андрюша придумывал тактические приемы, вносящие элемент организации в игру, совершенствовал ее техническое оснащение. Однажды во время игры произошел несчастный случай: резко брошенная килка угодила в лицо одному из игроков и сильно рассекла губы и подбородок. Андрюша не оставил этот случай без внимания, и по его совету деревянный кругляш был заменен кожаным мячом.
Приведенные цитаты дают нам совершенно четкое представление о том, что килка — эта русская народная игра XVIII в.— несомненный предшественник современного хоккея. Все главные атрибуты хоккея — клюшка, шайба, мяч — уже имеются в килке, и от нее до всех видов хоккея, что называется, «рукой подать». В самом деле, что для этого понадобилось в будущем? Снежную площадку заменить ледяной, игроков водрузить на коньки а вместо «уреченного» места поставить ворота.
А к хоккею на траве прийти от килки и совсем просто.
Заводя дружбу со своим двоюродным братом, Андрей совсем не предполагал, к каким последствиям она приведет. Ему думалось, что поскольку они ровесники, то и интересы у них примерно одинаковые и вдвоем им будет проще организовать свою жизнь так, чтобы и дело делать, и не скучать. Дядя, поощряя сближение братьев, надеялся на то же. Зная отвращение своего сына к наукам и тягу к безделью и шалостям, а также обратные качества племянника, Матвей Петрович полагал не без основания, что под воздействием Андрюши сын отойдет от баловства, приобретет интерес к наукам, займется делом. Получилось совсем не то и даже в какой-то мере противоположное. Не привыкший к усидчивости Михаил не пристрастился ни к книгам, пи к рисованию, ни к беседам о чем-то, не имеющем прямого отношения к их повседневному быту. Наоборот, будучи по характеру более активным и настойчивым, он стал перетягивать на свою сторону Андрея, вовлекая его в уличные игры и забавы. Сначала тот слабо сопротивлялся, не желая терять установившуюся дружбу и надеясь на то, что Михаил начнет учиться. А потом и сам Андрей как-то втянулся в жизнь без ограничений, с постоянными играми, походами в лес, купаньями на речке и в прудах.
И только вечерами, когда он оставался один и лежал в постели, перед сном, Андрея терзали угрызения совести за потраченное напрасно время. Он вспоминал свой прежний образ жизни, когда находилось время и для чтения, и для рисования, и для занятий языками. В эти минуты он давал себе твердое обещание, что с завтрашнего дня начнет новую жизнь, покончит с бездельем и отвадит от себя брата с его играми и проказами. Но наступало утро, приходил Михаил, и Андрюша не мог преодолеть его настойчивых просьб и уговоров: снова начинались походы, игры, купанье и т. п. А вечером опять душевное смятение, раскаяние и новые зароки. Неизвестно, сколько времени продолжалась бы эта борьба с самим собой, если бы не вмешался «дядька» Артамон. Наблюдая безалаберную жизнь барчука, он решил вмешаться, пока не поздно, и поговорил с ним основательно, делая постоянные ссылки на родителей. Результат беседы проявился незамедлительно. Уже на следующий день Андрюша твердо заявил брату, что больше он ему не компаньон в увеселениях и забавах, а если тот нуждается в его дружбе, то он всегда готов, но при условии, что она будет основана на совместных занятиях наукой. Возможно, на первых порах Мише придется трудно, но в таком случае Андрей обещал ему всяческую помощь. В ответ Михаил заявил, что он еще не сошел с ума, чтобы променять веселые уличные забавы на унылое времяпрепровождение за книгами.
На этот раз Андрей выдержал характер, и Михаил ушел не солоно хлебавши. Впрочем, вечерами, а иногда и в послеобеденное время Андрей выходил на улицу и участвовал в играх и развлечениях, организуемых братом. А тот слегка приуныл: он потерял место, где чувствовал себя вольготно, устраивая всякого рода шалости. Дома эту волю пресекал отец, нет-нет да и укрощая его необходимым в таких случаях словом.
Впрочем, склонный к выдумкам Михаил вскоре нашел выход из положения. Он уговорил Андрея съездить к одному из близких соседей, их дальнему родственнику — Степану Петровичу Челищеву — и попросить его отпустить своего сына, примерно такого же, как они, возраста, погостить в Дворяниново. Идея Андрюше понравилась: во-первых, он чувствовал себя виноватым перед братом за то, что лишил его своей компании, и надеялся, что приезд мальчика как-то компенсирует эту утрату: во-вторых, могло бы случиться, что тот окажется хорошим компаньоном и для него самого, если обнаружит склонность к наукам.