Впрочем, служба нового офицера еще долгое время была необременительной. Дело в том, что в Архангелогородском полку не было свободной штатной должности для подпоручика. Болотову предстояло или получить назначение в другой полк, или остаться в своем «сверх комплекта», т. е. без получения жалованья. Уходить из родного полка, к которому он уже привык и где у него были хорошие друзья, Болотову не хотелось. Жить без жалованья тоже больших радостей не сулило. Тем не менее не склонный к мотовству и разгульной жизни, которую вели многие офицеры, особенно из богатых дворянских семей, Болотов предпочел остаться в своем полку. Но и зачисление «сверх комплекта» требует разрешения высокого начальства. Все это Андрей узнал еще в Петербурге и разрешение получил заблаговременно, используя установившиеся хорошие отношения с начальником канцелярии генерал-аншефа П. И. Шувалова — М. А. Яковлевым.

Довольно свободная жизнь в полку, без определенных обязанностей, предоставила Болотову много свободного времени, что дало ему возможность решить еще одну проблему, которая беспокоила его не менее, чем просрочка с возвращением в армию. Отпуск ему был предоставлен «для окончания наук». А он уже слыхал о случаях, когда «отпущенных» и вернувшихся в армию вызывали в военные коллегии для проверки приобретенных знаний. В основном, конечно, проверялось знание языков и математики. Геометрию, черчение он знал, а вот за языки опасался. В комиссиях требуется хорошая разговорная речь. Андрей старается установить товарищеские отношения с людьми, свободно владеющими языками, ищет квартиры с такими хозяевами, в семье которых говорят на немецком или французском языках. Много времени он уделяет самостоятельной работе с языками, переводит книги с русского на иностранный и наоборот. Впрочем, постепенно беспокойство по поводу проверки проходит, никуда его не вызывают, а жизнь идет своим чередом: в полку открылась вакансия, и его зачислили в штат. Способного офицера замечают, и через некоторое время он назначается командиром роты.

Ранней весной 1757 г. слухи о предстоящей войне с Пруссией обретают реальную основу, в полк приходит указание готовиться к походу. Впрочем, военные действия в Пруссии уже начались, теперь определилось лишь участие в них России. В армии производятся некоторые изменения: дополнительно организуются бригады, вводятся новые тактические построения и перестроения войсковых соединений. Архангелогородский полк вместе с Ростовским и третьим гренадерским составил бригаду, которой командовал генерал- майор Вильбоа. В конце апреля русская армия в районе Риги перешла Двину, а в середине мая бригада Вильбоа вступила в Польшу. Здесь Болотов получил назначение полковым квартирмейстером.

Новая должность доставляла много хлопот, но имела и свои преимущества. Поход велся медленно, с длительными иногда остановками, и квартирмейстер, обеспечив стоянку для полка и снабжение его провиантом и фуражом, был более или менее свободен. Новые обязанности давали возможность Болотову постигать неизвестные ранее житейские мудрости. Вот как он описывает некоторые из них: «На сем месте принуждены мы были опять стоять двое суток, ибо как тут заготовлен был провиант, то должны были мы оный принимать и печь себе хлебы. При сем случае в первый раз случилось еще нам печь хлебы сии в земляных печах и растворять квашни в ямах; зрелище до того невиданное и по новости своей любопытное. Мы, увидев помянутые ямки и в них в рогожах и в мешках растворяемое тесто, а для печения хлебов другие, выкопанные наподобие нор, дивились и не хотели верить, чтоб могло выйти что хорошее; но удивление наше увеличилось, когда увидели после хлебы и сухари столь хорошие и вкусные, что таковых мы до того времени не едали» [⁴ Там же. Стб. 431.].

Не меньшее восхищение Болотова и его товарищей вызвал прием навьючивания сена.

«Впрочем, что касается до сего фуражирования, то всякому, не видавшему оного никогда, покажется оно весьма удивительно, и он не поверит, что такое великое множество сена можно было увезть на одной лошади, а что того еще удивительнее — верхом; ибо надобно знать, что для скорейшего и удобнейшего привоза сено фуражируется всегда верхами, и из сена связываются два превеликие тюка или кипы, из которых каждая почти с маленький воз будет, и оба сии тюка на веревках перекидываются по седлу через лошадь поперек, а человек садится между ними и едет властно как на возу сена, ибо сии тюки тащатся почти по самой земле, и лошади за ними совсем почти не видно...» [⁵ Там же. Стб. 489.]

В первых числах июня бригада Вильбоа пришла в Ковны, где было назначено место сбора войсковых соединений, двигавшихся по разным дорогам. После некоторого перестроения бригад и дивизий армия направилась к границе с Пруссией и во второй половине июля перешла на ее территорию. С этого времени началось соприкосновение русских частей с неприятельскими. Болотов, упоминая о военных действиях в Семилетней войне не только наших войск, но и союзников, рассказывает о событиях, связанных с его полком и бригадой. Его оценка этих событий весьма интересна в двух отношениях: во-первых, как очевидец, Болотов излагает факты с большой степенью достоверности; во-вторых, его суждения позволяют создать представление о его политических взглядах, нравственном облике, человеческих качествах. Правда, записки были написаны значительно позднее происходивших событий, и порою трудно сказать, кому принадлежат суждения: Болотову тех времен, еще не лишенному непосредственности и некоторой наивности юности, или Болотову начала 80-х годов, обогащенному научными знаниями и житейским опытом. Но в любом случае они характеризуют личность Болотова.

Первое столкновение русских частей с неприятелем в районе расположения полка Андрея было неудачным. Разведывательная группа в количестве около 500 солдат, направленная под командованием француза майора Де-ла-Руа с заданием обнаружить ближайшее расположение неприятеля, была разбита прусским гусарским подразделением полковника Малаховского. Вина за это позорное для русского оружия событие, по словам Болотова, полностью лежит на майоре Де-ла-Руа. Отъехав недалеко от расположения лагеря и не обнаружив на пути противника, майор легкомысленно решил, что его вообще поблизости нет, и, остановившись в одной из деревень, устроил попойку, дав волю не только офицерам, но и драгунам. Захваченные гусарами Малаховского врасплох, русские драгуны не успели как следует сорганизоваться и обратились в бегство. Преследуемые по пятам противником, они понесли большие потери. Группа казаков под командованием вахмистра Дрябова сделала попытку контратаковать пруссаков, но успеха не имела. Майор Де-ла-Руа за свои действия был разжалован и предан суду, а вахмистр Дрябов произведен в поручики.

Наблюдая события первых месяцев пребывания русских войск на территории Пруссии, Болотов впоследствии так оценил сами события и их участников. Во-первых, по тактике военных действий. Его поражала плохая осведомленность командования обо всем, что делалось в стане противоборствующей стороны: где располагались воинские части, сколько в них солдат, чем они вооружены. Никто об этом толком ничего не знал. Разведка высылалась редко, от случая к случаю и прощупывала только ближайшую местность. В то же время противник имел прекрасное представление о плане русского командования, и Болотову казалось, что в наших штабах имеются люди, передающие все важные сведения прусскому генералитету. Особенное недоверие в этом отношении вызывал не только у Болотова, но и у других офицеров генерал Ливен. В качестве примера подозрительной осведомленности прусских генералов о планах русского командования Болотов приводил начало сражения при Эгерсдорфе, о котором будет рассказано несколько позднее.

Удивляла Болотова перетасовка воинских частей. Порою какой-либо полк перебрасывался из одной дивизии в другую, в то время как примерно такой же полк из дивизии, расположенной рядом с этой другой, переводился еще куда-то. Зато с какой радостью Андрей воспринимал разумные действия командования. Так, при движении русских войск вдоль реки Прегель было обнаружено, что войска противника, зная о направлении движения русских, заранее подготовились к обороне этих позиций: выбрали узкие, а также неудобные места прохода и сосредоточили здесь артиллерию, воинские подразделения, построили защитные сооружения, на водных преградах разрушили мосты. Чтобы не попасть под огонь подготовленных рубежей, русские решили переправиться на противоположную сторону Прегеля и продолжать движение по ней. Тем самым укрепленные позиции противника окажутся обойденными, а он сам будет вынужден оставить их и выйти на сближение с русскими уже в незащищенных местах. Эта операция хорошо удалась русским войскам и в дальнейшем принесла им немалую пользу.

Интересны рассуждения Болотова об отношении армии, занявшей территорию противника, к местному населению. С его точки зрения, главное здесь — поведение солдат и позиция командиров. Если командиры с первых же шагов армии по чужой территории будут пресекать малейшие попытки к мародерству и другим фактам бесчинства солдат, эти попытки не получат распространения и население встретит'армию если не доброжелательно, то, во всяком случае, без ненависти и актов мщения. Так, собственно, и было в первых прусских деревнях. Однако, когда казаки стали грабить население, жечь деревни, насиловать женщин, появились случаи активного сопротивления прусских жителей, они начали устраивать засады против русских солдат и стрелять в них. Не разобравшись в истинных причинах агрессивности местного населения, некоторые командиры стали поощрять солдат за расправу с «непокорными» жителями. В результате конфликтные ситуации расширились, что давало повод прусским газетам обвинять русскию армию в варварстве и жестоком обращении с мирным населением.