Папа рассмеялся и сжал мое плечо.

– Ты – хороший улов, – произнес он с гордостью в голосе. – По крайней мере, так Лэйси говорит при каждом удобном случае.

Остаток ужина мы провели, смеясь и веселясь, по-семейному. Даже мать Лэйси подошла к десерту. Стэф суетилась вокруг Лэйси, и не без оснований. Я и сам не мог перестать. В конце концов, моя проницательная мама вопросительно выгнула бровь.

– Мы еще не закончили праздновать, так? – спросила она.

Стэф радостно улыбнулась и покачала головой.

– Даже не близко.

Я сел на диван в гостиной и притянул Лэйси к себе на колени. Стэфани села рядом, а мои родители опустились в кресла. Я потер все еще плоский живот Лэйси защищающим жестом.

– Вы станете дедушкой и бабушками.

*****

– Они хорошо отреагировали на новость, – произнесла Лэйси, выходя из ванной, на ее гибком теле было лишь полотенце.

Мои глаза были прикованы к ее груди, едва скрытой тканью. Они уже стали больше за те несколько недель, что Лэйси была беременна. Я с нетерпением ожидал, когда ее тело станет меняться, а живот расти, приспосабливаясь к нашему ребенку.

– Ты так на меня смотришь, – Лэйси уперла руки в бедра и уставилась на меня, выгнув золотистую бровь. Ее светлые волосы сейчас были влажными и казались темнее. Она выглядела не такой уж и невинной, особенно когда прикусила зубами нижнюю губу.

– Как смотрю? – мне пришлось изобразить наивность, хотя мы оба знали, что я не такой.

– Вот так. Словно вскоре собираешься съесть меня.

Усмехнувшись, я пожал плечами и снял футболку.

– Я действительно скоро тебя съем.

– Ты ненасытен, проповедник.

– Так прекрати быть столь соблазнительной, дорогая.

Она счастливо мне улыбнулась.

– Я люблю тебя, но ты уверен, что хочешь, чтобы мы жили тут вместе?

Я нахмурился.

– Конечно, я хочу, чтобы ты была рядом. Ты станешь моей женой и матерью моего ребенка. Единственное место, которому ты принадлежишь – это мой дом, где ты будешь со мной. Сейчас и впредь.

Лэйси, казалось, успокоилась и подошла к комоду, теперь наполовину заполненному ее вещами. Стэф загрустила, когда Лэйси переехала ко мне, не прошло и двух дней после того, как мы столкнулись с Шоном в клубе. Похоже, Стэфани поняла всю серьезность моего желания заботиться и любить ее дочь до конца наших дней. Однако я пришел к ней просить благословения, чтобы сделать предложение Лэйси. В глазах Стэф стояли слезы, когда она прижала ладони к моим щекам и поблагодарила за то, что я вернул ей ее дочь.

Лэйси достала из ящика шелковые фиолетовые трусики и уронила на пол полотенце. Мой член стал еще более твердым, принявшись давить на ткань боксеров, когда мне открылся вид на ее идеально округлую задницу. Я понятия не имел, зачем Лэйси понадобились трусики. Мне больше нравилось, когда она была обнажена и готова принять меня. Так часто, как только сможет. Лэйси, тем временем, грациозно надела трусики, проскользив тканью вверх по бедрам. Закончив, она повернулась ко мне, ее глаза блестели от непролитых слез. Член немного опустился, когда я ощутил беспокойство.

– Иди сюда, – пророкотал я.

Лэйси быстро подошла ко мне и опустилась на кровать, оседлав мои бедра. Я притянул ее к себе, и обнаженная грудь Лэйси прижалась к моей.

– Что такое?

– Я так счастлива. Ты делаешь меня счастливой.

Я рассмеялся.

– Счастье – это ведь хорошо, Лэйс, – список вещей, делающих ее счастливой теперь такой длинный, что ей пришлось посвятить записям целый блокнот. Я украдкой заглядывал в него, хотя бы раз в день. Ведь то, что делает ее счастливой, радует и меня.

– А что, если Бог заберет и этого ребенка?

Я еще крепче прижал ее к себе и поцеловал в висок.

– Бог не отнимает детей, – пробормотал я. – Ты же знаешь.

Лэйси кивнула.

– Просто мне страшно.

– Просто верь, милая. Все будет хорошо. Я обещаю.

– Как ты можешь быть уверен?

– Мы так любим друг друга, разве может быть иначе?

Лэйси приподнялась и посмотрела на меня с таким обожанием, что я упал бы, если бы уже не лежал. Она встала на колени, возвышаясь надо мной. Это было предложением. И я приму его, потому что изголодался по ней. Рыкнув, я зацепил пальцем ее трусики и оттянул их в сторону, обнажая гладкую киску. Лэйси вытащила мой болезненно пульсирующий член из боксеров и приставила к лону, а потом опустилась вниз, пока член полностью не вошел в нее.

Тело пронзило удовольствие, а выражение незамутненного счастья на лице Лэйси отразилось на моем сердце так, словно оно только что пережило удар.

Лэйси дополняла меня, заполняя пустоты в душе.

Заставляла грешить, хотя я и поклялся этого не делать.

Она любила меня так сильно, но я умру, доказывая ей, что мои чувства сильнее.

Когда Лэйси принялась раскачиваться, мое тело захлестнула волна умиротворения. Я и Лэйси. Нам было суждено соединиться. Как частичкам большого и сложного плана. Всевышний точно знал, что делал.

Любовь нашла свою тропинку.

Любовь всегда побеждала.

Любовь – все, что нам необходимо.

Я притянул Лэйси к себе, схватив за тонкую шею. Наши губы слились в поцелуе, а потом она прикусила мою губу. Мы целовались так, словно это наш последний поцелуй.

Но это было не так.

Он станет первым из многих.

Таков был Его план. Сломленная девушка и бывший заключенный. Два человека, так обточенных жизнью, что смогли идеально соединиться, как никто иной.

Пути Господни неисповедимы.

ЭПИЛОГ

Лэйси

Год спустя...

– Можешь подать соску Элиаса? – спросила я Истона.

Он потянулся к сумке с пеленками и достал соску. Элиас, наевшись грудного молока, едва мог держать глаза открытыми. Радостно приняв соску, он их закрыл. Иногда я смотрела на него часами. Особенно ночью, пока Истон спал. Элиас – с такими же сине-зелеными глазами, как у его папы – стал нашим чудом. Теперь я понимала, что Бог ничего не отнимал. Он только даровывал.

– Ты плачешь, – голос Истона был хриплым, и Элиас беспокойно зашевелился. – Что случилось?

Я сморгнула глупые слезы и посмотрела на мужа.

– Ничего. Просто я очень рада, что он у нас есть.

Истон склонился и поцеловал меня в губы.

– Я тоже, милая. Я тоже.

Мама прошла в гостиную, неся корзину полотенец, которые потом нужно будет сложить. Мы приехали к ней в гости после церкви. Мама всегда готовила по воскресеньям большие обеды. Особенно с тех пор, как мы с ней организовали детскую комнату при церкви. Уход за всеми теми детьми, включая моего собственного, требовал больших затрат, но я бы не хотела ничего менять. Несмотря на то, что теперь не могла присутствовать на проповедях мужа в его постоянно растущей пастве, мне нравилось сидеть в церковной детской.

Истон начал писать своему другу Дэйну, а я перевела взгляд на маму. Сегодня она прекрасно выглядела в своем платье, в котором ходила в церковь. Мама много времени проводила в тренажерном зале, следя за фигурой. И в итоге там, где моя кожа стала мягче после родов, у мамы была упругой и подтянутой. Она действительно выглядела сногсшибательно с длинными золотисто-русыми волосами, безупречным макияжем и в облегающем платье, идеально подчеркивающим ее тело. А туфли на шпильках, которые она надела, удлиняли ее и без того длинные и стройные ноги.

У меня отличная мама.

Дин-дон!

Элиас вздрогнул и всхлипнул, а мама поспешила к двери. Я проследила за ней взглядом, когда она отперла замок. На пороге оказался Энтони Блэйкли. Когда этот парень стал таким большим? Его огромная фигура заполнила дверной проем. Мама сделала шаг в сторону. Впрочем, несмотря на внушительные мышцы и резкие черты лица, Энтони был безвреден.

– Энтони Блэйкли? – удивленно произнесла мама. – Я на минуту решила, что передо мной Куинн.

Энтони усмехнулся.

– Папе не нравится, что я вырос выше него.

Она рассмеялась – нет, скорее захихикала – и отступила в сторону.

– Пожалуйста, входи. Ты что-то хотел?

Он неторопливо вошел в прихожую. Заметив меня, он махнул рукой.

– Привет, Лэйси.

– Привет, Энтони, – мы с ним ходили в одну школу. Он был младше меня лишь на пару лет. Однако в свои семнадцать лет он выглядел зрелым мужчиной, как его отец и мой муж.

– Я был в соседнем доме у миссис Синг, когда заметил ваш двор, – сказал он маме, уперев руки в бока.

Энтони был типичным школьным богом-футболистом. Крупный. Мускулистый. Дерзкий. Прядь темных, почти черных волос свисала на одну бровь, придавая Энтони игривый вид. Однако любой, кто был с ним знаком, знал, что он далеко не игрив. Его брат-близнец Эйден – да. А Энтони всегда был задумчивым и сварливым. Опять же, как и его отец.

– А что с моим двором? – обороняясь, спросила мама.

– Кому бы вы ни платили за уход за ним, его нужно расстрелять, – Энтони вопросительно посмотрел на Истона.

Мой муж тихо рассмеялся и приподнял ладони.

– Даже не смотри на меня, я предлагал помощь, но получил отказ.

– Я сама им занимаюсь, – фыркнула мама. Она напряженно выпрямилась, похоже, уже совсем не испытывая радости от визита Энтони. Мама раздраженно поджала губы. – С ним все в порядке.

Энтони фыркнул.

– Вы слишком коротко стрижете траву. Слой не прямой. А знаете разницу между сорняком и цветком? По вашему саду не скажешь.

Мама удивленно посмотрела на него, а я не смогла удержаться от смеха.

– Боже, – пробормотала я себе под нос.

Этот глупый парень продолжал болтать без умолку.

– У вас самый худший двор на улице. Просто бледнеет в сравнении с садом миссис Синг. Вы ведь не могли не заметить, как у нее красиво?

Мамины щеки вспыхнули румянцем, чему я очень удивилась. Да, я и раньше видела, как Энтони косил траву по соседству в одних спортивных шортах. Но когда выходишь замуж за Адониса, как я, все остальные бледнеют в сравнении. Виноватый блеск в глазах мамы, тем не менее, говорил, что она замечала Энтони. И даже очень.

– Он нормальный, – солгала мама. Ведь не раз говорила мне, какой у миссис Синг прекрасный двор.

Энтони рассмеялся.

– Он лучше, чем нормальный. Самый лучший.