Тучи шли на берег. Он летел чуть впереди облачного фронта. Небо над ним делилось на две части: светлую, ясную, и серую, покрытую невысокими, неплотными, но в то же время непрозрачными облаками. Море под ним было холодным, темно-зеленым, бутылочным сзади и яким, играющим, переливающимся солнцем – впереди. С большой высоты вода казалась очень прозрачной и были видны глубокие косяки рыбы – три глубоких косяка рыбы, плывущих параллельно. Кромка облаков не была похожа на хаотичное нагромождение огромных белых клубов, как на Земле, – кромка облаков была похожа на стену древнего замка – с башнями, окнами, бойницами и зубцами. Зонтик уже привык к тому, что Бэта играет, выстраивая фигуры из облаков. Зонтик увеличил скорость и оторвался от облачной гряды.

Впереди, километрах в двадцати, висящий над берегом, был враг. Ничего, на этот раз ты не уйдешь, – подумал первый Зонтик. Два раза со мной такие штуки не проходят. Будь ты хоть трижды чемпион. И он увеличил скорость еще.

Его противник был достаточно опытен и поэтому не захотел сражаться в воздухе. Противник нырнул в лес и ушел вниз по оврагу. Коре сделал круг в воздухе, получил несколько выстрелов, от которых он ничуть не пострадал и которые только разожгли его боевой пыл, и двинулся вслед за противником. Это мог быть только Рустик – тот самый человек, котрый однажды уже сумел спастись.

Не нужно было брать его в экспедицию. Может быть, для него действительно много значила спокойная жизнь на Земле.

Коре выпустил выпустил ракетный залп и сжег большой клок леса под собою.

Противник вывался из оврага и понесся в сторону старых холмов. Коре выстрелил несколько раз сверху, потом приземлился и пошел за ним. Два Зонтика шли над самой землей на скорости, близкой к скорости звука. Рустик был впереди и Коре знал, что этот человек слишком хорошо владеет аппаатом, чтобы его можно было взять так просто. Порой он стрелял и в основном попадал, но Зонтик практически неуязвим для оружия.

Они достигли гряды старых холмов. Рустик лавировал между холмами на очень маленькой высоте и Коре повторял все его маневры. Он чувствовал, что с Рустиком что-то не в порядке, слишком уж слабо он вел свою машину. Это не похоже на такого пофессионала. Что-то здесь не так, – подумал он и передал запрос переднему Зонтику. Зонтик ответил азбукой Морзе. Коре удивился и прозондировал системы переднего Зонтика. Передний Зонтик был пактически мертв.

На нем осталась только двигательная часть и, в качестве мозга, был Рустик.

Ну что же, – подумал первый Зонтик, – теперь тебе не уйти, убийца. Он чувствовал себя так, будто убили его родного брата.

Рустик вышел из лабиринта холмов и понесся дальше. Иногда он сбивал на своем пути песчаные насыпи, вехушки дюн (ветер здесь дул сильнее, чем в остальных местах) иногда выворачивал невысокие деревья, один раз на его пути взлетела стая крупных розовых птиц, которых он никогда не видел раньше, и эти птицы на мгновение залепили экраны обзора и Рустик чуть было не сорвался. Но он дернул свою машину вверх и проскочил над невысоким холмом. Это было уже предгорье. Недалекие, но все еще голубые горы возвышались перед ним. Это были не столько горы в земном понимании, сколько очень высокие скалы, поднимаюющиеся к небу наподобие клювов или клыков. На концах они были изогнуты и кое-где – Рустик подумал, что это было бы прекрасным местом для альпинистов. На этой мысли он отвлекся и едва успел выровнять машину. Кое-где огромные пики наклонялись так, что стояли с отрицательным уклоном. На в вершинах был лед.

Лед, лед и совсем немного снега. Снег не удеживался на такой крутизне.

Рустик подошел к горам и, не снижая скорости, стал лавировать. Он уже понимал, что ведет свою последнюю гонку, но та хищная радость гонщика, котоую он всегда ощущал на трассе, не позволяла…

Коре уже не стрелял, а просто шел, не отставая. Видимо, он уже все понял, ведь не составляло никакого туда связаться с системами Зонтика и определить, что мозг машины уже умер. Рустик шел на самой маленькой высоте, не столько пытаясь спастись, сколько показывая свое искусство. Сейчас любое мастерство было бессильно спасти его. Остается умереть красиво – если успею…

Увидев недалеко впереди сплошную каменную стену, он рванул машину вверх и, не расчитав ускорения, потерял сознание. Зонтик сделал тройной кувырок и, не имея системы безопасности, на сверхзвуковой скорости врезался в стену. Взрыва не было. Зонтик просто вмялся в камень. Сверху покатилась каменная осыпь и Коре, остановившись, зависнув в воздухе, смотрел как медленно, очень медленно падают камни. Здесь высота гор была километра три и камни падали долго, больше минуты.

Коре посмотрел за этим, а после того, как каменная осыпь остановилась, он стал на траву.

Здесь трава была высокой; видимо, никогда нога человека не ступала сюда.

Животных здесь тоже не было. Трава была такой высокой, что Зонтику она доходила до половины экрана. Человека она бы скрыла с головой. На Земле не встретишь такой травы – ни настоящей, ни искусственной. Метра четыре – подумал Коре, – и очень сильно пахнет.

Он пожалел о том, что он больше не человек и что он уже никогда не сможет просто по-человечески красиво и с любовью оценить запах обыкновенной травы.

После этого он вспомнил о командире.

80

Командир встал на четвереньки и попытался подняться, но не смог – слишком звенело в ушах и кружилась голова. Он все-таки успел разглядеть (сознание работало чрезвычайно ясно, быстро и точно как всегда бывало в опасных ситуациях) несмотря на сильную контузию – он успел разглядеть несколько боевых машин, вкопавшихся в песок неподалеку от него. Он упал на песок и несколько выстрелов прошуршали над его головой. Далеко позади загорелись деревья – он обернулся, чтобы оценить ситуацию. Ситуация была совершенно безнадежной, если не считать одного: он взглянул в небо – взглянул в небо просто так, чтобы не умирать, глядя в песок – просто хотелось еще раз в жизни увидеть небо, пусть не земное, но совершенно такое же как на Земле – такое же синее, такое же – на небо наползали облака и и это огорчило его почти до слез. Это небо не такое – на нем слишком красивые облака. Неужели нельзя было оставить небо синим ради последнего взгляда? Хорошим было то, что в небе больше не висел Зонтик. Хотя это мало что меняло.

С ним не было никакого оружия. Одна из танкеток попробовала подползти.

Орвелл видел это из-за укрытия. Танкетка шла вверх и не могла опустить свои стволы достаточно низко, чтобы выстрелись в землю. Здесь поверхность холма была выпуклой.

Для выстрела нужно было подойти вплотную. Танкетка шла очень медленно, опасаясь, а остальные все еще стояли.

Орвелл подождал, пока аппарат подойдет достаточно близко, и, едва справляясь с тошнотой и головокружением, но все же собравшись, выскочил из воронки и бросился в сторону от гусениц. Танкетка имела только два передних ствола и два боковых пулемета, и еще один задний пулемет. Задний покывал сектор градусов в сорок пять, передние брали сектора чуть шире, но все равно по бокам оставались слепые зоны, куда можно было спрятаться. Для того чтобы расстрелять человека, который зашел сбоку, танкетке нужно было всего лишь развернуться. Она стала разворачиваться, но Орвелл запрыгнул на боковую гусеницу. Коме двух боковых, танкетка имела еще одну переднюю. Это делало ее похожей на детский велосипед.

Аппарат крутнулся на месте, но не смог сбросить седока. Орвелл прочно держался за поручи, прижимаясь головой к теплому металлу.

Машина остановилась.

– Прошу вас сойти на грунт, – прозвучал голос, – я не приспособлен для такой езды.

– Сейчас я буду тебя вскрывать, – ответил Орвелл.

Танкетка выстрелила сразу из двух передних стволов, чтобы напугать своего седока, но Орвелл прекрасно знал ее устройство.

– Стоять! – приказал он.

Он знал, что на перезарядку передней пушки у танкетки уходило не меньше минуты.

– Открыть люк! Иначе сейчас я забью твою пушку и тебя разорвет при выстреле.