Капитана Отважного4 звали Аца. Он был довольно опытным пилотом и довольно опытным воином. На его счету уже было больше десятка успешных операций. Родители Аца (которых он совершенно не помнил) сами были пилотами и вполне сознательно выбрали для ребенка его будущую карьеру. Аца был рожден боевым пилотом. В его программах было: презрение к смерти, скомпенсированное стремлением к личной безопасности во имя высоких целей.
Первое, базовое – презрение к смерти.
Второе, особо прочное – стремление к личной безопасности.
Третье, смысловое – служение высоким целям, все равно каким.
Такая программа позволяла подставлять любую нужную в данный момент высокую цель – это делало Ацу просто незаменимым в качестве фанатика, фанатика чего угодно. Но такая программа была довольно сложна и потому легко провреждалась при сотрясении. Всю жизнь Аца был вынужден носить защитные шлемы. Он снимал шлем только в совершенно безопасных ситуациях. И вот теперь он получил сильнейший удар по голове.
Когда он очнулся после удара, то вначале не мог понять смысл произошедшего.
Он помнил, что был послан с опасным заданием уничтожить корабль-разведчик Отважный3; помнил, что после того, как планы разрушились, он собирался взорвать Землю; помнил, что его ударили по голове и даже знал кто это сделал – но он не помнил ни одной высокой цели, во имя которой ему следовало бы действовать. Его программа отказывалась работать. Он чувствовал себя как улитка без раковины.
Он не умел жить без высоких целей. Он украл реликтовый меч, брошенный случайно, но украл его не для чего-то, а просто так. Потом он бродил по кораблю, движимый стремлением к личной безопасности и, из этого же стремления, не отвечал на регулярные вызовы. Он задушил двоих связанных мужчин, тоже ради своей безопасности, и ему неловко было делать это, потому что связанные называли его по имени и молили о пощаде.Однажды ночью его осенило и он запер снаружи дверь той каюты, в которой была опасность. Теперь ему стало легче. Но высоких целей все равно не было, и он продолжал тихо страдать. Он гулял ночами по тихим, прохладным, темным коридорам корабля и слегка подвывал от тоски. Как можно передать тоску человека, лишенного высокой цели? От тоски он разбивал все мелкие предметы, которые попадали ему под руку.
Тоска и скука заставляла его делать такие вещи, о которых он и помыслить не мог раньше. Например, он попросил электронный мозг обучить его игре в шахматы.
Электронный мозг попробовал, но неудачно. Шахматы оказались слишком сложной игрой. Он попробовал перечитать Кодекс Военного Пилотирования, но уже на второй странице почувствовал, что сходит с ума. Буквы Кодекса начинали менять очертания, превращаясь в буквы неведомого шрифта. Он испугался так, будто увидел змею и, испугавшись, выбросил Кодекс в инсинератор (так называлось устройство-уничтожитель). Однажды Аца увидел на столе книгу и очень удивился, потому что книга была старой и, похоже, редкостной. Еще он удивился потому, что на корабле не было никаких книжек, кроме злощастного Кодекса. Их просто не могло здесь быть. Книга была страниц в сто толщиной. У кого хватит упорства прочесть такую толстую книгу? И откуда она взялась? После происшествия с Кодексом он уже побаивался книг – он уже начал побаиваться многих вещей, прекрасно понимая, что в действие вступила вторая его программа, программа самообороны; прекрасно понимая, что вторая программа тоже повреждена.
Он осторожно приблизился и попробовал прочесть название. Ему не удалось сделать это сразу, потому что название было написанно нестандартным шрифтом.
Книга, да еще и с нестандартным шрифтом? Он открыл книгу наугад и стал разбирать слова. Слова зазвучали как колокол.
Они задвигались, вздохнув, потом приподнялись, и их не двигались зрачки, и было страшно как во сне при виде вставших тел.
Ему потребовалось минут двадцать, чтобы разобрать несколько строк и еще минут двадцать, чтобы прийти в себя.
Что за чепуха? – подумал он. – Мертвые тела не могут оживать. И он открыл первые страницы книги.
Время остановилось. Пространство свернулось, как свиток. Звезды погасли. Он читал, совершенно не понимая значений многих слов и подставляя вместо них свои собственные значения. Это была сказка. Сказки когда-то рассказывали детям.
Нет, это не совсем сказка. Аца читал о том, как старый моряк был спасен альбатросом из холодных морей у южного полюса, о том, как старый моряк убил альбатроса, о том, как один за другим стали умирать члены команды корабля, о том, как старый моряк остался один, о том как стала гнить вода в море, о том, как плыл корабль, неподгоняемый ветром, о том, как стали подниматься мертвецы и, ни слова не говоря, приниматься за свою прежнюю работу, о том, как страшно старый моряк пожалел о том, что он жив.
Аца оторвался от книги и спросил стрекозу о времени. Время все еще стояло.
«Полночь» – ответила стрекоза.
– Где мои друзья? – спросил Аца.
«Полночь» – ответила стрекоза.
– Зачем я убил их?
«Полночь» – ответила стрекоза.
– Что со мной пролисходит? – спросил он.
«Полночь» – ответила стрекоза.
– За что со мной сделали это?
«Полночь» – ответила стрекоза.
Она могла отвечать только на вопросы о времени.
Аца пошел к страшной каюте, к той, где еще оставались люди, к той, где хранилось оружие. Оглянувшись, он увидел, как за тем столом, где только что сидел он, уже сидят два его мертвых товарища, одетых в серые комбинезоны. Один из них посмотрел на Аца, но его зрачки не двигались. Аца отпер дверь в страшную каюту и постоял, ожидая выстрелов. Выстрелов не последовало. Тогда он прошел по коридору в обратную сторону, прошел мимо двух молчаливых мертвецов, сидящих за столом и проводивших его синхронными поворотами голов, ушел, настроил нужную систему, лег в капсулу и приказал ей закрыться. Потом он закрыл глаза и увидел перед глазами нечто яркое, но не успел понять, что именно он видит. Машина выстрелила капсулу в пространство. Полночь.
– Зачем он это сделал? – спросила маленькая Кристи.
Она стояла, держась пальцами за край стола и пытаясь посмотреть, что на этом столе лежит. Елена взяла ее на руки. На столе лежала книга.
– Не спрашивай, откуда я знаю?
– Ты большая, ты должна знать.
Минут пять назад они вышли из каюты и теперь стояли у стола, в центральном зале. Теперь было не страшно. Страшно было тогда, когда страшный человек отпер дверь и стоял за ней, не решаясь войти. Два стула были повернуты так, что, казалось, еще недавно кто-то сидел за столом. Воздух еще был согрет недавним присутствием человека. На столе лежала книга. Книга называлась «Кодекс военного пилотирования» и содержала только бюрократическую чушь, которую заставляли учить каждого пилота. Большая часть стены была прозрачна и они видели, как удаляется сквозь звездное пространство капсула с телом того, который еще недавно был человеком. Капсула медленно и равномерно вращалась – яркая, светящаяся, похожая на драгоценный камень на усыпанном звездами бархате.
– Он всегда хотел себе необычной смерти, – сказала Елена. – А сейчас, я думаю, он просто сошел с ума. Я ведь ударила его по голове прутом, а у него были очень сложные программы. Он всегда берег свою голову. Когда программы разрушились, он стал вести себя неадекватно.
– А что такое «неадекватно»? – спросила маленькая Кристи.
– Да какая разница. Главное то, что он умер и, несмотря на все, мне его жаль. Что мне делать теперь?
– Тогда давай я научу тебя плакать, – сказала маленькая Кристи, – я умею, у тебя тоже получится.