21

Хотя уже полмесяца не было налетов, двери мастерских и магазинов оставляли наполовину открытыми — на случай, если объявят тревогу. Рядом с «Золотыми ножницами» находился французский продуктовый магазин, один из самых больших в Хайфоне. Ан помнила, как в прежние времена его витрины круглый год ломились от консервных банок, груд свежего мяса и рыбы, овощей, фруктов, сладостей, сигарет, вин самых разнообразных марок. Но вот уже года три красовались одни только раскрашенные картонные окорока, выцветшие на солнце и покрытые серым слоем пыли. Да и в мастерской «Золотые ножницы» то же самое. Прежде в двух витринах, выходивших на тротуар, стояло больше десятка манекенов, задрапированных в бархат, шелка и шерсть, в качестве образцов рекламировались костюмы, сшитые в мастерской. Сейчас все материалы были убраны, в витрине вместо манекенов красовались раскрашенные деревянные макеты да несколько иллюстраций, вырезанных из французского журнала мод шестилетней давности.

Подойдя к мастерской, Ан взглянула на стенные часы: до начала работы оставалось десять минут. Ан спустила с рук Чунга и вошла в мастерскую. Хозяева завтракали. В ответ на приветствие Ан они только молча кивнули. Держа Чунга за руку, она прошла в рабочую комнату.

Заметив чинную благообразную физиономию хозяина, Ан улыбнулась. Сразу видно: тигрица рядом! Работницы прозвали хозяина Котом. Каждый раз при виде женщины он сладко жмурился и обычно приставал ко всем без разбора. Когда Ан в первый день пришла на работу, объявили воздушную тревогу, и хозяин предложил Ан спуститься в их убежище. Ан подумала тогда: кажется, хозяин неплохой человек — и уже хотела было бежать с ним вниз, но одна из работниц успела шепнуть ей: «Не вздумай идти с этим грязным старикашкой, лучше пойдем с нами под лестницу». С тех пор Ан держалась с хозяином настороженно, но он все равно находил повод прикоснуться к ней.

Не успела она сесть на свое место, как Кот уже стоял рядом с целым ворохом костюмов и платьев.

— Постарайся за сегодняшнее утро починить вот это. Ну как отдохнула в прошлое воскресенье? — Старик игриво прижмурил глаза и воровато протянул к ней руку, пытаясь погладить по щеке. Ан увернулась, и хозяин как ни в чем не бывало вернулся к себе.

«Вот кобель!» — со злостью подумала Ан, усаживая рядом с собой Чунга. Она принялась разбирать ворох платьев. Из соседней комнаты доносились голоса хозяев. Кот убеждал жену увезти детей на случай бомбежки, та возражала: в доме есть бомбоубежище, а возить детей каждый раз не так-то легко, да и лишние расходы ни к чему.

Вскоре собрались все работницы, в основном это были родственники или односельчане хозяев, исключение составляли только Ан и Сюен.

Чунг играл около матери, но потом ему наскучило сидеть на одном месте, он сполз на кафельный пол и стал катать в углу пустую катушку. Она закатывалась то под топчан, то под стол, то под машину, а малыш ползал за ней на четвереньках. Ан иногда оборачивалась к нему, делала какое-нибудь замечание и снова склонялась над работой, осторожно действуя тонюсенькой иглой, ушко которой рассмотреть можно было только в лупу.

Когда надоело играть с катушкой, Чунг подошел к двери и выглянул во двор. Рядом с водоемом няня стирала белье в большом деревянном корыте. Увидев малыша, она подозвала его к себе, отвела на кухню и угостила мандарином. Чунг повертелся немного во дворе, а затем увязался за няней на второй этаж. Ан бросила взгляд во двор и, убедившись, что малыш под присмотром, успокоилась.

А Чунг с трудом преодолел натертую до блеска лестницу, перешагнул порог комнаты и застыл, пораженный ее великолепием: огромные кресла, обитые цветной тканью, кровать с золочеными шарами, фарфоровые вазы высотой почти в человеческий рост. Странная эта обстановка немного пугала его, и он, ухватившись за полу нянечкиного платья, стоял, не смея двинуться дальше. Няня провела его в соседнюю комнату, где играли хозяйские дети.

Девочке было лет семь, мальчику — пять. Увидев няню, они радостно завопили: «А, наш автомобиль прибыл! Подъезжай сюда, мы тебя заведем!» Старая няня рассмеялась: «Вот тебе на! Мне же убираться надо, посмотрите, что в доме делается. Придет хозяйка, что я ей скажу?» — «Не нужно убираться, — отмахнулся мальчик, — давай лучше играть в автомобиль!» И они, хохоча, заставили ее встать на четвереньки, брат стал крутить ей ухо — «заводить мотор», а сестра уселась на спину. Старая женщина сделала несколько шагов и остановилась. «Ну, хватит, мне еще надо убрать гостиную. Поиграйте-ка лучше с этим мальчиком. Только смотрите, не обижайте его, он хороший!»

Няня ушла, а дети предложили Чунгу играть в «воздушную тревогу». Они принялись так похоже подражать вою сирены, что Чунг вытянул губы трубочкой и стал гудеть вместе с ними. Из комнаты выскочила перепуганная няня: «Вы что, с ума сошли? Сейчас мама поднимется, она вам задаст!» Брат с сестрой вначале надулись, но, решив, что расправа матери — дело нешуточное, испуганно замолчали.

«Как скучно, во что бы нам еще поиграть? — сказала девочка. — Давай мы будем гостями, а ты будешь сторожевая собака». И она стала уговаривать Чунга: «Становись на лапы и лай! Не можешь?» Чунг молча покачал, головой. «Вот смотри, делай вот так!» Девочка быстро поползла по полу на четвереньках и звонко залаяла. Чунг рассмеялся и тоже принялся бегать и лаять. Девочка ходила по комнате, изображая гостью, а Чунг носился за ней, не переставая лаять. «Чья это такая злая собака?» — закричала девочка. Ее братишка схватил линейку и больно шлепнул Чунга по заду. Чунг сел на пол и сказал, что больше играть не хочет. «Эй, собака, лай! Надо же лаять!» Но Чунгу не нравилась такая игра, он поднялся с четверенек и решил пойти к маме. «Почему ты не лаешь? Ты же собака!» — разозлился мальчик. Он подошел к Чунгу и стал пригибать его голову книзу, чтобы заставить встать на четвереньки. Малыш рассердился и оттолкнул сына хозяина так, что тот полетел на пол. «Ах ты разбойник! — закричал хозяйский сынок, вскакивая на ноги. — Как ты смеешь бить меня?» Он подлетел к Чунгу и влепил ему пощечину. Девочка залилась смехом. «Вот дерзкая собака, надо ее проучить!» Она схватила плетку и стегнула Чунга. Тот вдруг покраснел и, не издав ни звука, как тигренок бросился на сына хозяина, обхватил его голову и укусил в щеку.

Хозяйский сын завопил так, будто его резали, сестра заголосила тоже. Хозяйка испуганно крикнула снизу: «Что там случилось?» — и, сунув ноги в сандалии, бросилась вверх по лестнице. Ан выглянула во двор — ни няни, ни Чунга там не было. «Боже мой, неужели он что-нибудь натворил там у них наверху?» А сверху неслись крики хозяйки и няни: «Отпусти! Отпусти!» — и слышались звонкие шлепки. Ан бросила работу и побежала наверх. Войдя в комнату, она увидела, как хозяйка отрывает Чунга от своего драгоценного наследника. Тот вопил что было мочи, а на щеке у него красовались следы зубов. Чунг, хоть и получил несколько затрещин, молчал, покраснев от злости, и все порывался броситься на своего обидчика. Хозяйка дала ему еще пощечину. «Ах ты щенок! Что он тебе такого сделал, ты почему кусаешься?»

У Ан губы задрожали. Схватив Чунга на руки, она быстро спустилась вниз. Кот поджидал ее у лестницы и, улыбаясь, жмурился ей прямо в лицо:

— Ну к чему весь этот крик, это же дети! Не волнуйся, все уладится.

Он протянул к ней руку, как бы желая успокоить, но Ан оттолкнула его.

Вернувшись на свое место, она внимательно осмотрела Чунга. Спина у мальчика была красная, на щеке горели следы пальцев хозяйки. Ан задыхалась от злости, но все же молча взялась за иголку, пальцы у нее дрожали.

Казалось, все уже успокоились, но перед самым концом рабочего дня хозяйка вызвала Ан к себе в комнату. Догадываясь, что разговор будет не из приятных, Ан оставила Чунга внизу и попросила Сюен присмотреть за ним.

— Если хочешь работать здесь, — заявила хозяйка, смерив Ан с головы до ног, — тебе придется оставлять ребенка дома. Я последнее время часто отлучалась из дома, и вы тут без меня совсем распустились! Вы что же, решили, что здесь можно вести себя как вам заблагорассудится?

У Ан в груди все кипело, но она сдержалась.

— Видите ли, я привела сюда ребенка с разрешения вашего мужа. Мне не с кем его оставить, а закрыть в доме одного страшно — вдруг начнется налет…

— Ничего не знаю! Решайте сами. Хотите нянчиться с ребенком, сидите дома! Хм! Мне ведь все известно! Ну-ка подай сюда свою кошелку! Все вы воры и мошенники, а мой только ходит да жмурится. Стоит какой-нибудь из вас поглядеть, на него ласково, так хоть все из дома выноси у него под носом — ничего не заметит!

Ан вспыхнула от оскорбления. Обычно добрые, глаза ее сверкнули гневом:

— Вот что я скажу вам, матушка, вы не смеете так со мной разговаривать! Я сюда не за милостыней прихожу, а работать!

— Смотри-ка, она еще и язык распускает!

— Хватит! Сейчас же рассчитайте меня. Ноги моей больше здесь не будет!

Вот она и снова безработная. И это при том, что Ан хорошая мастерица — в таких везде есть нужда. Ладно, пожалуй, это и к лучшему. По крайней мере от приставаний Кота избавилась. Раньше, говорят, были профсоюзы, было кому пожаловаться, а теперь хозяин делает что хочет: захочет — оштрафует, захочет — прогонит, никому до этого дела нет.

Вечером за ужином Ан рассказала обо всем брату.

— А тебе как у врача? Он хорошо с тобой обращается?

— Да, он хороший человек! И знаешь, все время о тебе спрашивает.

Сон устроился на работу к частному врачу случайно. Когда Чунг заболел воспалением легких, Ан обратилась к врачу Тиепу. Она прибежала к нему, обливаясь слезами, боялась, как бы Чунг не умер. И как назло, в тот момент у нее было плохо с деньгами. Принимая от врача рецепт, она спросила, сколько может стоить это лекарство. Врач поднял голову, внимательно посмотрел на Ан сквозь очки и ответил: «Лекарство это редкое, в аптеке его по рецепту не достать, купить можно только на черном рынке, и стоит оно дорого. У меня его осталось немного, я сделаю укол вашему ребенку, а вы потом заплатите за все сразу». На следующий день он пришел на дом, снова осмотрел Чунга и сделал ему еще один укол. Потом посидел, поговорил немного с Ан и ушел. В конце месяца Ан собрала нужную сумму, съездила к себе в деревню, купила двух уток, и они с братом отнесли все это врачу. С тех пор Ан стала здороваться с Тиепом и он кивал ей в ответ. Как-то врач остановил ее на улице, спросил о работе, а в конце сказал: ему нужна младшая медсестра, и если брат Ан захочет, то может подучиться и работать у него. Дома они с Соном поговорили и решили, что такой случай просто нельзя упускать. Ан повела Сона на следующий день, врач сразу же принял его и полушутя-полусерьезно сказал, что у него и для старшей сестры тоже есть место. Ан отказалась. Во-первых, в этом не было нужды, а во-вторых, она почувствовала, что за этим предложением что-то кроется. Когда Сон начал работать у Тиепа, Ан стала держаться с врачом с еще большей осторожностью и уже больше никогда не заходила к нему.