14

Через день «летающие крепости» снова появились над Ханоем, однако на этот раз они бомбили железнодорожную станцию в пригороде Зялам и японский аэродром. А Управление охраны дорог продолжало раскопки в районе, разрушенном в результате первой бомбардировки, и им не видно было конца. Рассказывали, будто ночью прохожие слышали доносившиеся из-под обломков стоны. Многие ханойцы эвакуировались, опасаясь новых бомбежек.

Однако в воскресный вечер улицы, ведущие к стадиону у Флаговой Башни, были полны народу. Еще в субботу все газеты, выходящие как на вьетнамском, так и на французском языках, наперебой комментировали предстоящую футбольную встречу, «гвоздь сезона» — матч между ханойской командой «Озеро Меча» и французским «Якорем» — армейской сборной, чемпионом Тонкина.

Фыонг с утра не знала, чем заняться, и, когда Ханг и ее подруги стали упрашивать пойти с ними на стадион, она согласилась.

— Ладно, пойду посмотрю, что это за штука, но предупреждаю: не понравится — уйду.

В обществе весело щебечущих девушек Фыонг тоже невольно повеселела, она испытывала такое чувство, будто вновь стала школьницей, вернулась в то далекое беззаботное и безоблачное время, когда жизнь еще не была омрачена ничем. Она никак не ожидала, что смотреть этот матч придет так много людей. Оказывается, многие приехали из Хайфона, Намдиня, Хайзыонга специально для того, чтобы посмотреть эту игру.

Стадион находился в районе французских казарм, возле Флаговой Башни. За исключением небольшой трибуны под навесом, где находились скамьи для высокопоставленных посетителей, весь стадион был забит стоящими зрителями. Люди висели на ограде, окружающей стадион, и на деревьях за оградой. Полиции в конце концов пришлось махнуть на это рукой — она все равно была не в состоянии навести порядок.

У одной из подруг Ханг были знакомства в организационном комитете, и она сумела достать им всем довольно приличные места. Правда, сидеть нужно было прямо на траве, но там оказались незанятыми скамьи для медицинского персонала, и девушки воспользовались этим. Единственное неудобство — свет заходящего солнца бил прямо в глаза. Девушки весело болтали, перескакивая с одного на другое и не умолкая ни на минуту.

— Ваша школа скоро переезжает в Хынгиен! — обратилась Фыонг к сестре. — Как же ты будешь заниматься музыкой? К тому же у твоего преподавателя такой скверный характер!

— Что ты! Тоан ужасно добрый. А что школа переезжает — это не беда. Буду приезжать в Ханой в субботу вечером, в воскресенье заниматься музыкой, а в понедельник возвращаться обратно. По воскресеньям я все равно собиралась ездить в Ханой, чтобы повидаться с вами.

— Все это осуществить не так просто, но, видно, иного выхода нет. А как ты сама думаешь, дают тебе что-нибудь эти занятия с ним?

— Ой! Он же настоящий музыкант, а не просто учитель.

Фыонг улыбнулась:

— Ты не вздумай шуры-муры с ним заводить! Я ведь отлично знаю этих артистов!

— Ну что ты болтаешь глупости!

Ханг вспыхнула и с досадой отвернулась. Фыонг продолжала лукаво улыбаться, но в душе уже пожалела, что обидела сестру. Она вдруг вспомнила Ты. Он тоже очень добрый и в то же время ужасно самолюбивый, причем это не так-то просто обнаружить, при первой встрече он производит впечатление человека замкнутого и даже чудаковатого… Как давно она не видела его! Говорят, он женился… Фыонг почему-то стало грустно, в задумчивости сидела она, позабыв обо всем на свете.

Но вот разговоры смолкли, по рядам зрителей словно пронесся ветерок — из ворот под центральной трибуной выбежали команды. Две дюжины игроков в ярких майках рассыпались по полю, началась разминка. Футболисты напоминали сейчас две стаи бабочек, порхающих над зеленым лугом. Подруги Ханг, заядлые болельщицы, принялись обсуждать команду, оказалось, они знают всех футболистов наперечет.

Фыонг прислушивалась к их разговору и неожиданно для себя заинтересовалась игрой.

— Но почему они так разделились: в одной команде все французы, в другой только наши?

— В этом вся соль! Сегодня весь Ханой следит за матчем. Посмотрите на них, этих воспитанников лицея Саро, какие они наглые, противные, не правда ли? Они уверены, что им ничего не стоит выиграть у наших. Но мы еще посмотрим!

Фыонг посмотрела на поле. Действительно: игроки из команды «Якорь», в красных майках, черных трусах и черных носках, держались вызывающе. Почти все они были высокие, атлетически сложенные — спины широкие, как топчаны. Фыонг заметила среди них двух негров, особенно долговязых. Команда французов состояла из офицеров и солдат. Игроки «Озера Меча» были в белых майках и голубых трусах. Если сравнить их с другими вьетнамскими парнями, эти юноши отличались и ростом и силой, но на фоне футболистов «Якоря» они определенно терялись. Однако, судя по репликам зрителей, они пользовались любовью и на них возлагали большие надежды. Каждого игрока разобрали по косточкам, все было о них известно болельщикам: откуда родом, чем занимается, где учится. Здесь были ученики известных ханойских школ, студенты институтов и училищ, рабочие электростанции, городской водонапорной башни и авторемонтных мастерских. Фыонг почти не сомневалась в победе французов, ей казалось, что нашим ребятам ни за что не справиться с такими здоровенными парнями. Но как было бы хорошо, если бы ханойская команда, эти молодые, стройные и красивые ребята, победили «солдатню». Говорят, что игроки «Якоря» славятся своей грубостью, что, надеясь на свою безнаказанность, эти граждане метрополии пользуются своими преимуществами и нередко калечат лучших игроков противника, а судьи либо делают вид, что ничего не замечают, либо просто берут их под свою защиту.

— Донг! Донг! Браво, Донг! Забей им!

Молодежь надрывалась, выкрикивая имя своего любимца, который как раз вел мяч. Донг улыбнулся и приветственно помахал рукой. Подруги Ханг тоже оживились:

— Это Донг, репетитор Нгует!

Фыонг где-то уже видела этого юношу, она привстала, чтобы получше рассмотреть Донга.

— А Нгует сегодня не видно на стадионе! Она ведь сохнет по Донгу. Богатая невеста, лакомый кусочек!

— Ну и язык у тебя! У нее уже есть жених, и ей ни к чему заглядываться на этого мальчика.

— Кто же это, интересно знать?

— Сама догадайся!

Пока любопытные подруги Ханг перечисляли возможных претендентов на руку Нгует, раздался свисток. Игроки заняли свои места. Стадион притих. В центральный круг, переваливаясь на тонких ножках, выбежал средних лет француз с брюшком, выглядевший рядом с игроками довольно комично. Команда «Якорь» получила право разыграть мяч. Долговязый негр, стоявший на месте центрального нападающего, сделав короткий пас, передал мяч ближайшему игроку своей команды и ринулся вперед так быстро, что его журавлиные ноги замелькали, будто велосипедные спицы. Игра началась.

Вначале Фыонг спокойно сидела на своей скамейке и с улыбкой следила за беготней на поле, прислушиваясь к разговорам, язвительным замечаниям и шуткам соседей. Вечер выдался тихий, ясный. Фыонг смотрела на зеленый травяной ковер, над которым прыгал мяч, перелетая с одной половины поля на другую и переходя от игрока к игроку. Две дюжины красочных фигурок двигались по зеленому ковру, то сосредоточиваясь в одном месте, то рассыпаясь по всему полю, словно они исполняли сложный непонятный танец, заставлявший тысячи людей трепетать от волнения, сожаления, восторга и отчаяния. Неожиданно Фыонг тоже заразилась переживаниями зрителей настолько, что позабыла даже о своей обычной сдержанности. Смотрите! Смотрите! Весь стадион затаив дыхание следил, как высокий негр стремительно повел мяч к воротам игроков в белых майках. Его ноги мелькали так, что, казалось, они вот-вот запутаются и он упадет. Но нет, эти ноги умело вели мяч, и он послушно катился и катился, приближаясь к воротам. Негр обвел одного, другого, третьего игрока и неожиданным ударом, точно стрелу в цель, послал мяч в ворота. Стадион ахнул, раздались возгласы отчаяния. Они точно эхо прокатились по соседним улицам. Девушки, сидевшие рядом с Фыонг, тоже кричали, позабыв про всякие приличия. Фыонг громко рассмеялась. Молодец! Вратарь в белой майке точно пружина взвился в воздух, ударил по мячу рукой и отбил его вверх, за перекладину ворот.

— Что? Что это значит? — в смятении спрашивала Фыонг.

— Ой, опасное положение! Сейчас будут бить угловой!

Весь стадион радостно завопил, когда один из маленьких игроков в белой майке каким-то образом ухитрился завладеть мячом у самых ворот и, вырвавшись вперед, повел его в сторону ворот противника. Было странно видеть, как такой малыш в мгновение ока пересек поле и очутился с мячом почти на середине. Несколько белых маек последовало за ним, товарищи были готовы взять у него мяч. Теперь белые майки заполнили половину поля красных, которая оказалась почти пустой. Красные майки гурьбой бросились за белыми. «Синь! Донг! Синь! Донг!» — кричали зрители на трибунах. Сердце Фыонг учащенно билось. Маленький верткий паренек продолжал лететь вперед с мячом, а рядом с ним, не отставая ни на шаг, бежал тот самый высокий, стройный Донг. Перебрасываясь мячом, они ловко обвели нескольких бросившихся им наперерез французов, и те с разгона проскочили мимо. Но вдогонку этой отчаянной паре уже неслась целая стая красных маек. Вот они разделились на две группы и стали обходить противника. Мяч снова вел Донг, он стремительно шел прямо к воротам красных. Нет, наверное, ничего не выйдет! Фыонг поднялась со скамейки и встала во весь рост. Впереди Донгу путь преграждали двое, сзади наседали еще три игрока. На секунду Донг будто замешкался, сделал вид, что хочет увести мяч в сторону, и вдруг, резко свернув, повел его в противоположном направлении, обвел одного игрока и, заметив, что его окружают, сильным и точным ударом послал мяч через голову противников, прямо в ноги малышу Синю. Стадион взревел, люди повскакали с мест, кричали, прыгали, размахивали руками. Мяч едва коснулся ноги Синя, и тот молниеносно отправил его в ворота «Якоря». Фыонг тоже не удержалась и закричала. Но в ту же минуту она увидела, как двое французов, здоровенных, как буйволы, подбежали к Донгу сзади. Один из них нанес ему короткий удар прямо в поясницу. Донг упал, перевернулся несколько раз и замер неподвижно, уткнувшись лицом в траву. Стадион взбесился. Люди кричали, свистели, гневно размахивали руками. Высокий негр подбежал к Донгу и перевернул его на спину. Их окружили ребята в белых майках, они сделали Донгу искусственное дыхание, и через несколько минут он смог подняться. Опираясь на плечи товарищей, он с трудом сделал несколько шагов, пожал руку негру и, прихрамывая, пошел на свою половину поля. Крики над стадионом не утихали. Донг проходил недалеко от того места, где сидела Фыонг, и она увидела, как он вдруг улыбнулся и помахал зрителям, благодаря их за сочувствие. Вздохнув с облегчением, Фыонг опустилась на скамейку. Она не могла оторвать взгляда от этого юноши — такой добродушный на вид и такой мужественный! Донг вытер тыльной стороной ладони пот со лба, смахнул песчинки, приставшие к лицу. Майка, испачканная землей, пропитанная потом, прилипла к телу, обрисовывая сильные мышцы. Фыонг невольно сопоставила эту естественную, природную красоту, это здоровое молодое тело спортсмена и анемичных вялых мужчин ее круга. Все мужчины, которых она знала, были напыщенные, корыстолюбивые, эгоистичные и жестокие, а по существу, бессильные и ничтожные существа… И именно такие мужчины окружали ее всю жизнь. Как ни противны они ей были, отказаться от них Фыонг не могла: привыкла…