«Я УЧИТЬСЯ ХОЧУ!..»

Звонок весело трещал в опустевшем коридоре.

Увидев, что ребята поспешно достают из парт книжки и тетради, Витя тоже взялся за портфель. Но замок заело, он никак не открывался. Витя пыхтел и сопел над ним и не заметил, что в классе вдруг стало тихо; слышна была лишь его возня с портфелем. Девочка-соседка зашикала на него, он увидел, что все встали, и сам встал, сунув портфель в парту.

Как все, Витя смотрел на приоткрывшуюся дверь. Но он с особой тревогой и нетерпением ждал того, что произойдет сейчас, — ведь для него это было впервые — и потому глядел напряженно: тонкие ноздри прямого короткого носа вздрагивали, губы были плотно сжаты, упрямая морщинка спустилась к переносью.

Дверь отворилась, в притихший класс вошла учительница.

— Здравствуйте, ребята! — громко сказала она, положив на стол аккуратную стопку тетрадей.

— Здравствуйте, Лидия Владимировна, — хором ответил класс.

Учительница, молодая, приветливая, в светлом, с красивой оторочкой платье, села за небольшой столик, стоящий перед первой партой, и оглядела класс.

— Садитесь, ребята. Все сегодня пришли?

— Все, все, — зашумели на партах, а Витина соседка, как ему показалось, покосилась на него.

— Проверим, — сказала учительница и раскрыла классный журнал.

— Алехин Юра!

— Я здесь, — отозвался, вставая, мальчик.

— Булкин Миша…

Она долго выкликала фамилии, и все это время Витя сидел ни жив ни мертв.

— Яковлева Клава!

Витина соседка была последней в списке. Она вскочила, звонко сказала: «Здесь!» — и села, стукнув крышкой парты. При этом она снова поглядела на соседа, который за все время переклички так и не поднялся с места.

Обратила внимание на Витю и Лидия Владимировна. Она встала, подошла к нему:

— Как твоя фамилия, мальчик? Тебя нет в списке. Почему ты пропустил первые дни занятий?

Он медленно поднялся, потупившись, крепко держась за крышку парты.

В классе заговорили вразнобой:

— Это наш, с нашей улицы!

— Это Витька Коробков!

— У него отец в типографии работает, а мать на автобазе диспетчером!

Неожиданная поддержка прибавила мальчику смелости: он прошептал, все еще не поднимая глаз:

— Я учиться пришел!

Лидия Владимировна ласково погладила его по голове, мягко сказала:

— Ты не бойся, Витя. Мы тебя не обидим. Скажи, как же ты сюда попал?

— Я сам пришел. Все равно, это место пустое…

— Так нельзя, — улыбнулась Лидия Владимировна. — Ты еще мал. Придешь на следующий год. А сейчас иди домой, не мешай нам.

Лидия Владимировна вернулась к столу и стала показывать на доске, как надо писать палочки и крючочки.

«Она добрая», — подумал Витя, устроился поудобнее за партой, вынул портфель и достал тетрадь. Когда Лидия Владимировна закончила, объяснение и окинула взглядом класс, она увидела, что Коробков не собирается уходить.

— Что же ты сидишь? — снова подошла она к нему. — Иди домой. Мама, наверное, волнуется, ждет тебя.

Мальчик, как и в первый раз, молча поднялся и уставился темными глазами в угол. Учительница ждала.

— Мама на базар ушла, — пробормотал, наконец, новичок, — А я учиться хочу, — голос его задрожал. — Все учатся, а мне нельзя, да? Что же, что мне восьми нету! Я все знаю. Спросите… Я и читать умею.

— Как же я тебя спрошу? — пожала плечами Лидия Владимировна. — У тебя и букваря, наверное, нет.

— Есть! — обрадованно крикнул Витя. — Есть. Мне на день рождения папа купал.

Он вскинул глаза на учительницу и виновато сказал:

— Только я его весь прочитал.

Торопливо достал портфель, вынул букварь и раскрыл его.

— Вам на какой странице прочитать? Я на любой могу. Вот, хотите, про Жучку? Очень интересно. Жучка — это такая собачка маленькая, еще щенок. А уже кусается…

И Витя начал читать, сперва запинаясь, а потом все спокойнее и увереннее:

«Жучка жила во дворе. У нее был свой маленький домик. Каждый день Ваня навещал Жучку. Он приносил ей хлеба».

— Вот, — похвалился он, отрываясь от букваря, и торжествующе поглядел на учительницу. — Я еще могу. И про цаплю, и про журавля, и про белку.

— Где же ты научился? — поинтересовалась Лидия Владимировна.

— Дома, — и Витя по-отцовски пожал плечами, как бы говоря: «Ну, что тут спрашивать: раз в школу не ходил, значит, ясно — дома». — У меня папа в типографии наборщик. Он газеты набирает и печатает. Он мне буквы показал. Он говорит, когда немножко подрасту, тоже научусь газеты набирать. Это очень интересно. Я тогда всем покажу.

Лидия Владимировна засмеялась:

— Молодец! Вижу, вижу, какой ты добрый!

— Значит, можно мне учиться?

Глаза мальчика лучились такой светлой радостью, что Лидия Владимировна не решилась огорчить его отказом.

— Сама я разрешить не могу, — ответила она, отходя к столу. — Но, так и быть, поговорю с директором.

Витя просидел в классе все три урока. Он старательно выводил палочки и крючки и, только когда класс опустел и Лидия Владимировна подошла к нему, вспомнил, что, может быть, его еще не оставят в школе.

Вслед за учительницей брел он по длинным коридорам. Возле кабинета директора Лидия Владимировна остановила его.

— Подожди здесь. Если нужно будет, я позову.

Ждать пришлось недолго, хотя Вите, переминавшемуся у двери с ноги на ногу, показалось, что прошла вечность. В кабинете шел негромкий разговор, и ничего разобрать было нельзя. Наконец, тяжелая дверь открылась, вышла Лидия Владимировна, веселая, улыбающаяся.

— Беги домой, первоклассник. Да завтра на уроки не опаздывай, — ласково кивнула она мальчику.

Витя понял, что его приняли. На минутку он растерялся, потом подхватил свой большой портфель и бросился к выходу. На полдороге круто остановился, повернулся назад. Подбежав, к учительнице, с улыбкой наблюдавшей за ним, горячо проговорил:

— Спасибо, Лидия Владимировна! Знаете, как буду стараться! Лучше всех. Вот увидите!