ОШИБКИ И ВЫВОДЫ

В школе ходят слухи о педсовете, на котором ругали нашу классную руководительницу Ольгу Федоровну. А ругать-то ее не за что. Ни в чем она не виновата. Спросили бы у нас, мы бы сказали. Я даже удивляюсь, откуда у нее силы берутся. Все свободное время отдает нам. И не по обязанности, а с душой. Ходит с нами в туристические походы, организовала коллектив художественной самодеятельности, да такой, что на смотре первое место заняли. Потом появилась идея создать школьный музей, собрать материалы о воспитанниках школы, ушедших на фронт. И опять она заставила нас первыми ринуться в бой. Писала письма, завязывала связи, приглашала фронтовиков в школу. Теперь уже экспонаты музея едва умещаются в двух обширных комнатах.

Ученики в классе разные. Есть шаловливые и спокойные. Борю мы все считали спокойным, уравновешенным. Больше класс беспокоили Оськин, Света, неистощимый на выдумки Саша Вычегнов. С этими повозились. Никогда не забуду, как Сашка принес в класс мышонка. И выпустил на уроке. Девчонки визжали — на улице слышно. Директор прибежал. Выручила всех Тома: схватила мышонка за хвост и выбросила в форточку. Сашкиных родителей в школу вызывали. А он вскоре лягушку в портфеле притащил. И еще оправдывался: мол, на уроке биологии изучать хотел. И ведь способный парнишка. А все же неприятность пришла совсем с другой стороны, с какой и не ожидали.

Говорят, что на педсовете Ольгу Федоровну упрекали в незнании детской психологии. Дескать, увлекается общими формами работы с детьми, слабо изучает индивидуальные особенности ребят. Ольга Федоровна защищалась, как могла. Но ее доводы как бы повисали в воздухе, не воспринимались присутствующими. Да разве все, что она делала, весь ее труд мог пропасть только потому, что с одним ее учеником случилось несчастье? Да, да, конечно, несчастье, она в этом уверена. Боря был ее лучшим учеником, ее первым помощником. И едва она произнесла эти слова, как опять посыпались упреки:

— Лучший, а подвел всю школу.

— Носимся с этими лучшими, как с писаной торбой. Построже с ними надо.

Только Федор Лукич молчал. Сосредоточенно слушал и молчал. Нервно барабанил пальцами о переплет какой-то книжки. Когда его попросили высказаться, ответил:

— Я еще не составил своего мнения. Одно могу сказать: Ольга Федоровна работала самозабвенно, как и подобает педагогу, и класс у нее отличный во всех отношениях. Я с ее ребятами только что провел неделю в колхозе. Все вели себя безупречно, в том числе и Борис.

Когда после педсовета они вышли из душной комнаты в коридор, Ольга Федоровна с благодарностью пожала старому учителю руку.

— Благодарю вас, — сказала она прерывающимся от волнения голосом. — Вы один поддержали едва тлеющую во мне надежду.

— Я сказал то, что думаю, — сухо ответил Федор Лукич.

После всего того, что произошло на педсовете, я еще больше полюбила и Ольгу Федоровну, и Федора Лукича. Хотя в тот же день наша классная руководительница доставила мне кучу неприятностей. Еще неделю назад она задала нам сочинение на тему: «С кого бы ты хотел брать пример в жизни?» А теперь раздавала. Чистая пятерка досталась Клаве. Вот примерно о чем она писала:

«Прошлым летом я ездила с папой в деревню, на его родину. Мы жили на квартире у колхозного механизатора Федора Афанасьевича Кротова. Его все очень уважают. Чуть свет, он уже на ногах. Папа спросит: «Куда же вы так рано уходите?» «Э, милый, — ответит, — наша рабочая смекалка везде нужна. Сейчас трактористы в поле поедут, надо каждую машину осмотреть, каждую выслушать, не шалит ли где, не болит ли что? Ведь я при машинах заместо доктора. А если точнее говорить, то настоящий доктор и есть».

Очень он отзывчивый человек. Никому помочь не откажется. Дверь в избу их, кажется, никогда и не закрывается. То и дело идут к нему люди. Одному совет нужен, у другого дело не ладится, за выручкой пришел. Жена его иной раз не выдержит, скажет: «Чего вы льнете к нему, как пчелы на мед. Аль других мастеров в деревне нет?» А он только улыбнется: «Не кручинься, мать, не обижай гостей. В этом счастье надо видеть, коль ты людям нужен».

Отец его на Путиловском заводе работал. По призыву партии, еще когда колхозов не было, уехал в деревню. Да так и остался. И свою рабочую закалку передал сыну. Так мне папа потом объяснял. И я с ним согласна.

Вот с такого человека, как Федор Афанасьевич Кротов, я хотела бы брать пример в жизни».

Что ж, сочинение хорошее. Я не спорю. А чем у меня хуже? Я писала о летчиках. Фамилий, правда, не назвала. Ольга Федоровна поставила мне три с минусом. Сказала, что я затеоретизировала тему. А Стасик Перепелкин что сделал? Сочинение у него получилось гладкое, и придраться вроде не к чему. А все же зачем он в конце съязвил. Поставил «P. S.» и добавил: «Если бы меня спросили, с кого я не хочу брать пример в жизни, я бы ответил: с Борьки Мухина. Таким не место в школе. Опозорил весь класс». Ольга Федоровна зачеркнула красной линией постскриптум и поставила Стасику пять с минусом. А я не согласна. Ему стоило двойку за этот постскриптум закатить.

В тот день состоялось у нас классное собрание. Ольге Федоровне давно хотелось его провести. Но староста отсутствовал. Класс будоражило, возникали споры, высказывались не всегда верные предположения и суждения. Все это мешало нормальной учебе, и Ольга Федоровна решила поговорить с нами.

— Надо правильно отнестись к случившемуся, — сказала она, когда удалось установить тишину в классе. — Нашего товарища обвиняют в неблаговидном поступке. Но обвинение — еще не доказательство вины. По-моему, надо внимательно во всем разобраться и помочь Боре защитить себя.

— Чего защищать? Он сознался! — это крикнул Перепелкин.

Ольга Федоровна снова постаралась восстановить тишину.

— Стасик, — обратилась она к Перепелкину. — Ты хочешь что-то сказать? Пожалуйста.

Перепелкин заговорил задористо, с обидой в голосе:

— Мы должны решительно от него отмежеваться. Сначала я не знал всего и дал положительную характеристику Мухину. Но, оказывается, он сам сознался. В какое же положение он меня поставил? Выходит, я врал, когда положительно о нем отзывался? Он подвел не только меня, он подвел весь класс, который всегда был о нем хорошего мнения. Я тоже был о нем хорошего мнения. Но я ошибался. Теперь, когда мне известно все, что натворил Мухин, я меняю свою точку зрения и выражаю свое возмущение. К этому призываю и всех остальных.

Перепелкин с независимым видом сел на место, а в классе поднялся такой тарарам, что Ольга Федоровна в течение нескольких минут стучала указкой по столу, пытаясь успокоить ребят. Наконец у нее устала рука, и она прибегла к своему испытанному средству: села на стул и, уставившись глазами в одну точку, стала ждать. Первыми заметили это девчонки и начали махать руками на ребят, призывая их к порядку. Вскоре все замолчали, успокоились, и опять установилась тишина.

Ольга Федоровна поднялась со стула, взяла в руки указку и, постучав ею для верности по столу, предоставила слово Сереже Нартикову.

Я видела, что Сережа очень волновался. Это чувствовалось и по резким движениям рук, и по тому, как, торопясь, он глотал слова.

— Я совершенно не согласен с Перепелкиным, — заявил он. — Это просто предательство. Сначала говорить о товарище одно, а потом вдруг из каких-то чисто личных соображений менять свое мнение. По-моему, Борис как был, так и остался честным парнем. Что-то с ним случилось непонятное. Но беда может прийти к каждому из нас.

— Какая же беда! Он — вор! — это опять крикнул Перепелкин.

Ольга Федоровна вынуждена была вновь пустить в ход свою указку.

— Перепелкин, — предупредила она, — если ты будешь мешать товарищам выступать, я вынуждена буду попросить тебя из класса.

— Не имеете права. Это собрание, — пробурчал Перепелкин, но успокоился.

Сережа окинул взглядом класс и, почувствовав поддержку, продолжал:

— Если Боря от нас ушел (вот тут впервые многие из нас узнали, что Мухин решил покинуть школу), то это вовсе не значит, что его надо бросить на произвол судьбы. Я лично, например, не верю в те обвинения, которые ему предъявляют. Хотя Перепелкин и заявил тут, что, дескать, Боря сам сознался. А я все равно не верю! Но если даже это правда, то что-то же толкнуло его на такой странный поступок. Может, он попал под чье-то влияние. Наш долг ему помочь.

— Между прочим, ты за него больше всех отвечаешь! — снова в третий уже раз крикнул Перепелкин. — И не вмешивай других. Он не мой друг, а твой. Надо, между прочим, уметь выбирать друзей.

Ольга Федоровна ударила указкой по столу и сама испугалась: не сломалась ли?

— Перепелкин, выйди из класса!

Перепелкин, конечно, не ушел. Но Ольгу Федоровну обрадовало уже и то, что никто, ни один человек не поддержал его. Все горой стояли за Борю, не хаяли его. Молчала только Тамара. Ольга Федоровна ее понимала и ни о чем не спрашивала. Ведь из ее семьи исходило это чудовищное обвинение.

Наверное, Ольгу Федоровну поругали за это собрание, потому что мы не сделали никаких выводов. Просто все, как один (кроме Перепелкина, правда), поднялись на защиту своего товарища. И даже те, кого Боря не однажды ругал и за лень, и за шпаргалки, кого критиковал в стенгазете, и кто, казалось бы, должен затаить на него неприязнь. Может быть, Ольга Федоровна поступила непедагогично, но, я видела, ее обрадовало это единодушие. Никто, конечно, не одобрял самого поступка. Но большинство считало, что Мухин не мог его совершить, если только какие-то особые, неизвестные нам обстоятельства не толкнули его на это.

Я потом долго думала об этом собрании. Временами, особенно когда была зла на Бориса, мне казалось, что Перепелкин в чем-то прав. Осудить! Заклеймить! Отвернуться! И дело с концом. Но успокоившись, я всякий раз решала, что в этом-то и состоит предательство. Ведь вина еще не доказана!