БЕЖИМ, ТОВАРИЩ!

За ним пришли в полдень. Крытая с железными решетками на окнах машина, прозванная в народе «черным вороном», выскользнула из переулка и круто затормозила у калитки. Вася как раз собирался в поле, за реку. Там лошадь паслась. Надо посмотреть, все ли в порядке. Мать, Елена Михайловна, словно чувствуя беду, предупредила:

— Ты, смотри, поосторожней там. А то староста что-то до тебя начал приглядываться.

— Чего ему приглядываться? — удивился Вася.

— А я знаю чего! Вчера встретил у реки, пытал все: что-то ваш Василь больно много знает про Красную Армию. Откуда у него такие богатые сведения?

— Откуда? — усмехнулся Вася. — Да от них же, от немцев. Они сами и шумят все время, что фронт выпрямляют. Как дадут им по шее, так они фронт выпрямляют.

— Ты бы попридержал язык-то, — с беспокойством заметила мать, сгребая крошки со стола. — Не ровен час, услышит кто.

— А что мне, — возразил Василь. — Я у себя дома. — И добавил примирительно: — Да ты не беспокойся, мама, все будет хорошо.

Только толкнул дверь в сени, как навстречу полиция.

— Василий Прокопенко?

— Я.

— Собирайся.

По тому, как тщательно обыскивали полицаи каждый уголок, Вася догадался, что кто-то на него донес. Возможно, за ним следили уже давно. И видно, права была мать: где-то сделал он неосторожный шаг. Хорошо, что в доме теперь ничего не хранил. Улик против него не было, и можно было держаться независимо.

— Куда меня повезут? — спросил он у полицая.

— Куда нужно, — зло ответил тот.

— А за что?

— Там узнаешь.

Обозленный неудачей обыска, полицай толкнул Васю в дверь.

— Куда же вы его? — бросилась к сыну мать.

Полицаи оттащили ее, а сына поволокли в машину.

В тот вечер Петя не дождался своего дружка. Он просидел у Тетерева неподалеку от гулявшей на лугу стреноженной прокопенковской лошади дотемна. Вася так и не пришел. Теряясь в догадках, что же стряслось там, в селе, Петр все порывался сходить в Коленцы. Но, помня строгий командирский наказ — не рисковать, Петр удержался от такого шага.

Только к утру он добрался до отряда. В штабе, куда он явился немедленно, его попросили подождать. Усевшись на крылечке, Петр все продолжал думать о Васе и все больше убеждался, что с другом его стряслась беда.

А в штабе тем временем шел разговор о Петре. Нужно было разведать гарнизон противника в Леоновке, и Перминов убеждал, что лучше Петра это никто не сделает.

— Было ли задание, — спрашивал он, — которое оказалось бы не по плечу этому вихрастому пареньку? Посмотрите, какой у него острый, цепкий взгляд, какие наблюдательные глаза!

Видимо, слова Перминова показались всем убедительными, а может, и без того все знали о находчивости, памятливости парня и потому быстро согласились с бесспорными доводами. Вскоре Петьку пригласили в хату.

— Пойдешь в Леоновку, — пояснил ему задание Перминов. — Подсчитаешь, какими силами располагают там каратели.

Петька нетерпеливо передернул плечами.

— Ты, кажется, не очень рад заданию? — удивился Перминов. — Что с тобой?

— Со мной-то ничего, — болезненно морщась, пояснил Петр. — Да дружок мой, Вася Прокопенко, где-то пропал. Обещал выйти к Тетереву, не явился.

Перминов, как мог, успокоил его:

— Если что случилось, ты теперь уже не поможешь, ничего в судьбе друга не изменишь. В чем наша с тобой цель: крепче бить фашиста, не давать ему передышки. Тогда и другу твоему легче будет, если он во вражьи лапы попал. Понял?

— Да я что! — согласился Петр. — Я всегда готов.

— Ну вот и хорошо.

Кто мог в попрошайке с осунувшимся, заостренным, будто от недоедания, лицом заподозрить опытного и зоркого разведчика? С замызганной полотняной сумкой через плечо появился Петр на улице села. Низенький, слегка прихрамывая, переходил он от дома к дому, просил милостыню. Опускал кусочки черствого хлеба в потрепанную сумку, а сам зорко смотрел по сторонам и наметанным взглядом определял, где разместился штаб карательного отряда, сколько у врага пулеметов и пушек, сколько солдат у походной кухни.

Вернулся в отряд измученный, обессилевший. Дорогой — а концы были не из коротких — натер ногу и теперь прихрамывал уже вполне естественно.

— Молодец, тезка! — всматриваясь в загорелое, погрубевшее лицо парня, хвалил его Перминов.

— Везет же парню, — говорили между собой партизаны. — Прямо в пасть к зверю ходит. И ничего.

Но не так-то легко и безопасно жилось Пете. Часто бывал он неосторожен и горяч и тогда дорого платил за свои ошибки. Эх, если бы и сейчас кто-нибудь помог удержаться от необдуманного решения! Знал Петр, опасно появляться ему в родном селе. Там ведь известно, что Петр ушел к партизанам. Но не выдержала душа, не смог он оставаться в неведении о судьбе Васи Прокопенко.

День просидел на хуторе за Тетеревом. А как стемнело, пробрался в село. Грустные вести ждали его там. С трудом сумел он выследить, когда вышла во двор Галя — младшая сестренка Васи Прокопенко. Она и рассказала Петьке, как пришли за братом, как перерыли все в доме. Ничего не нашли, а Васю все-таки увели. Говорят, в Иванков отправили. В фашистскую полицию.

Злобой закипело сердце Петра. Захотелось ему тут же отомстить за страдания друга. Для начала хотя бы приклеить листовку на дверях полицая, что навел фашистов на след ребят. Все сделал Петр чисто, да не рассчитал: когда побежал от крыльца, нарвался на патруль. И молил, и просил, уверял, что мамка больная в хате лежит, за лекарством к тетке бегал, — ничего не помогло. Отвели его к старосте. У того как раз гостили немцы из районного городка Иванков. Начались расспросы: кто да что? Зачем по ночам шляется? Выяснилось, что парня зовут Петром Зайченко.

— Зайченко? — строго переспросил немец. — Партизанский командир Петр Зайченко кем тебе приходится?

Ничего не добившись, решили задержать Петю до утра. Его закрыли в тот самый сарай, в котором он когда-то проводил «молочную операцию». Всю ночь разгребал он пальцами твердую, слежавшуюся землю под стеной сарая. К утру еле протиснулся в узкий лаз. И вовремя. Он уже слышал, как загремел засов и полицай крикнул в темноту сарая:

— Эй ты, пацан, выходи! Немцы тебе будут допрос делать. Где ты там запропал? Чуешь?

Петя не стал дожидаться, пока полицай выяснит, где он запропал. Огородами побежал к лесу.

Но пропажу быстро обнаружили. Началась погоня. Полицаи шли за ним по пятам, и ему ничего не оставалось, как повернуть к реке. Теперь он выиграл у врага несколько минут. Но река! Как переплыть Тетерев? Вот если б была лодка! И тут он вспомнил, что ребята как-то перевозили оружие с хутора на лодке. Надо поискать. А вдруг она сохранилась. Тогда — спасение. Здесь, на Тетереве, могли рыбачить его друзья-мальчишки. Петру даже показалось, что какая-то фигура мелькнула в камышах. Неужели он ошибся? Он метался по берегу реки, а лодки нигде не было. Еле живой, добежал он до низкорослого кустарника и, обессиленный, упал на землю. Все. Сейчас схватят. А у него даже оружия нет. Защищаться нечем. Вот кто-то подошел, шурша песком, коснулся его плеча:

— Друже…

Что это? Петр приподнял голову, открыл глаза. Рядом стоял парень в короткой кацавейке. Лица его Петр второпях не разглядел.

— Друже, тут лодка, в зарослях. Бежим. Скорее.

Петр вскочил как ужаленный. Бегом к лодке. Сталкивая ее в воду, они встретились лицом к лицу.

— Микола? Ты?

— Я! Прыгай!

Петр сам сел на весла. Ладоней не жалел. Зато и не заметил, как пересек широкий Тетерев. Прощаясь, обнял Колю Даниленко:

— Спасибо, друг, выручил. Теперь обожди на этом берегу дотемна. А то сцапают.

— Знаю. Не впервой, — степенно ответил Коля.

На том они и расстались. Петр надеялся, что и на этот раз Коле не изменит хитрость и сообразительность.