Разумеется, я не собирался ни отвечать на ее вопросы, ни уж тем более отпускать Майю. Что касается Леси, то мне достаточно было надавить на ее чувства ко мне, и тогда она бы безоговорочно продолжила слушаться меня. Какая разница, зачем я притащил в квартиру, которую она снимает, полуживую девушку? Мало ли, что у меня за дела. Я знал, что, что бы я ни сделал, Леся поддержит меня, поможет мне, несмотря на то, что сама она может относиться к моим действиям отрицательно. Сестринская ли поддержка, поддержка ли любящей женщины… не важно. Что бы это ни было — в любом случае, мне на пользу. Или во вред. Пока не понятно.

Оставалось решить лишь один вопрос: что же делать дальше?

— Молодой человек, обед закончился. Я сообщила Ярославе Громовой, что вы пришли.

Каждый раз, когда я приезжаю в больницу к Яре, эта старая полная дама всегда смотрит на меня с каким-то презрением, что ли. И я совершенно не могу понять, почему. Вроде бы я не оскорблял ее, и смерти не желал, даже мысленно. Что ж, наверное, пора бы уже исправить ошибку. Надеюсь, она умрет от какого-нибудь рака или ее задавит поезд.

А, к черту жирную женщину. Я так соскучился по моей Ярославе! И совсем скоро увижу ее.

Впрочем, я всегда радуюсь как ребенок, когда приезжаю к Яре. Смотрю на ее грустное нежное лицо, украдкой вдыхаю аромат ее волос, улавливаю каждое движение ее пушистых ресниц. А еще мне нравится, как она улыбается. К сожалению, такое происходит нечасто. Или мои истории зачастую просто несмешные. Но как только я попадаю в точку, я словно прилипаю глазами к ее лицу; мысленно описываю контур ее губ, провожу рукой по подбородку; заглядываю в ее бездонные глаза и нахожу там свою душу. Вот она, заточена в клетке, как птица.

И черт с тем, что она не испытывает и малейшей доли тех чувств, что испытываю к ней я. Наверное, в такие моменты я оказываюсь на месте Леси. До чего же смешна и коварна жизнь!

— Привет.

Вот она, виновница происходящих событий. Центр моей темной вселенной. Поначалу мне невыносимо больно было видеть в коляске. Это устройство каждый раз напоминало мне о страданиях моей любимой. Но сегодня я даже не обратил на него внимание.

— Привет, Ярослава.

Она снова грустна и даже серьезна. Я сразу чувствую, что что-то изменилось. Совсем не так, как обычно. Намереваюсь задать ей вопрос. Что же ее расстроило? Но тут же осекаюсь: как я мог забыть о том, что Майя приходила к ней. Наверняка эта дурочка все ей растрепала.

Хм, пожалуй, меня ожидает серьезный разговор: Яра морщит лоб, как будто что-то хочет спросить, но не решается.

— Хорошая погода, не так ли? — помогаю я хоть как-то начать беседу, описываю руками пейзаж больничного парка, поющих птичек и полуживых старичков.

— Да.

— Как твои дела, Ярослава? Выглядишь лучше. Наверняка тебя скоро выпишут.

На самом деле, выглядит она также болезненно, как и раньше. С одним лишь изменением: вместо привычного безразличия я вижу в ее глазах решительность и что-то похожее на раздражение. Меня точно ожидает серьезный разговор.

Как и думалось, она промолчала на мою реплику. Разумеется, она понимала, что я вру, но ее это ни капли не задело.

— Ладно. Хорошо. — Устало выдыхаю. — Давай, если есть, что сказать — говори.

Она поджимает губы, опускает глаза в пол. Я смотрю на нее в таком положении ровно с минуту. Затем она все же решается:

— Почему ты не сказал мне, что Дима мертв? Ты каждый раз приходил ко мне и молчал об этом.

Как «непредсказуемо». Даже после своей смерти Ильин портит мне жизнь.

— Денис, я имею право знать правду. Почему ты не сообщил мне?

— Может, просто потому, что я хотел уберечь тебя от расстройств?

Сейчас она начнет отнекиваться, мол, ничего страшного с ней бы не случилось, она бы пережила неприятное известие, да и вообще все было бы прекрасно.

— Денис! Я должна была узнать о его смерти сразу же, как только это произошло! Да, мне было бы тяжело, как и сейчас… но время, время лечит. Со мной все было бы в порядке. И если ты не хотел мне говорить правду лишь потому, что боялся, что я совершу снова какую-нибудь глупость, то ты дурак.

Рассматриваю свои ботинки, покрытые тонким слоем пыли. Улавливаю разговор сидящих на скамейке рядом стариков. Кажется, кто-то кого-то выиграл вчера. Футбол? Или шахматы?

— Я даже не была на его похоронах! Я… я не увидела его в последний раз!

Замечаю, как у входа в больницу та самая полная женщина отругивает какого-то мужчину средних лет. Даже с такого расстояния я могу наблюдать, как у нее изо рта вырываются слюни и попадают на лицо и одежду провинившегося.

Боковым зрением вижу, как подрагивают плечи Яры.

Плачет.

— Видимо, для тебя еще не наступило то самое время излечения.

Пододвигаю ее к себе, несмотря на ее сопротивление, и обнимаю. Кладу подбородок ей на макушку, прикрываю глаза. Представляю, что мы в Корке, сидим на берегу реки Ли, уставшие от экскурсии по замку Блэкрок. Если Яра захочет, я возьму ее с собой в свою поездку в один конец.

— Денис, — вероятно, успокоившись, говорит она, — ты больше ничего не хочешь мне сказать?

— О чем ты?

— Ко мне приходила девушка… сестра Димы. Она говорила странные вещи. Я запуталась.

Ярослава отстраняется от меня, потирает ладонями лицо, вздыхает.

— И что она сказала тебе?

— Она спросила, не мог ли ты отомстить Диме за то, что произошло со мной.

Я пинаю лежащий рядом с запыленным ботинком камень. Начало ли биться мое сердце быстрее? Нет. Я спокоен.

— Почему ты молчишь? Не пытаешься даже отрицать?

Камень отлетает на несколько метров от коляски Яры. На него тут же набрасываются появившиеся невесть откуда муравьи. Но вскоре они теряют к нему интерес и исчезают так же быстро, как и появились.

— Денис, что происходит? Что ты задумал? — она испуганно глядит на меня. — Прошу, остановись.

— Яра, что ты ела на обед?

Она удивляется моему неожиданному глупому, на ее взгляд, вопросу, но все же тихо отвечает.

— Бекон с яичницей.

У нее выражение лица, будто бы ее только что обвели вокруг пальца и этой ей совсем не по душе.

Молчу.

— Денис! — в ее голосе слышится страх.

Весело хмыкаю:

— Прости, но я уже все решил.