— Никак вы, блядь, не научитесь, — со вздохом бросил Геральт, любовно вытирая свой клинок.

Эрика сглотнула, попятившись от упавшей в двух шагах от нее татуированной волосатой руки, отрубленной чуть выше локтя, и заставила себя посмотреть в другую сторону:

— Какое огромное дерево. Нам туда?

— Туда, туда, — Геральт, не церемонясь, обчистил карманы поверженных бандитов. — Но вблизи оно тебе вряд ли понравится.

Так и оказалось — громадный древний дуб здесь использовали в качестве виселицы. Трупов разной степени свежести на ветвях было в избытке. Вонь стояла жуткая — приторно-гнилостная, и несмотря на резвый ветерок, что дул с полей, стоять рядом с деревом висельников было совершенно невыносимо.

В ветвях каркали разжиревшие на мертвечине вороны. В выгнившей грудине ближайшего покойника копошились насекомые. Эрика прикрыла глаза: даже для нее, привыкшей к смерти и трупам, этот мир был чрезмерно кровожаден.

Ард рявкнул, бросившись в кусты. Ответом ему был протяжный, сиплый рык.

— Вот холера, — устало выругался ведьмак, вынимая из ножен серебряный меч. — Отойди подальше и придержи пса.

А как его придержать-то? Слушался Ард через раз, делал обычно только то, что считал необходимым, и порой оказывался гораздо умнее своей непутевой хозяйки. Но Эрика рискнула: схватила пса за ошейник и рывком отволокла в сторону. Лошади встревожились. Плотва, наученная горькой жизнью, умотала в поля, унося на себе весь нехитрый ведьмачий скарб. Карасик взоржал, взвился на дыбы, громыхнул тяжелыми копытами об землю, и умчался за товаркой.

Чудище подбиралось к ведьмаку боком, ловко переставляя уродливые конечности. Опухшая безволосая голова скалилась отвратительным ртом, полным кривых желтых зубов. Грубая, местами сгнившая кожа, когтистые мощные лапы, маленькие, глубоко посаженные глазки и вонь. Вонь, от которой волосы дыбом вставали.

С ним Геральт расправился легко — меч сверкнул на солнце раз, другой, и вот трупоед уже отчаянно скребет землю когтями, а нижняя его половина судорожно дергается в двух шагах от верхней. Эрика не успела разглядеть, когда ведьмак нанес решающий удар — клинок в его руках мелькал так быстро, что человеческий глаз был не способен уловить его точные движения.

— Там еще! — крикнула девушка, из последних сил удерживая рвущегося пса. Откуда-то в памяти всплыло, что трупоеды ядовиты, и касаться их ни в коем случае нельзя. — И еще!

Монстры обступили путников, взяв их в полукольцо. Один был крупнее прочих. Подойдя поближе, он ощетинился мерзопакостного вида костяными шипами, и пошел в атаку.

Прежде, чем Ард сорвался, Эрика успела насчитать дюжину трупоедов. Это было много.

— Арбалет! — решительно рявкнула она ведьмаку. — Дай мне арбалет!

Геральт, не прерывая боя, швырнул спутнице маленький легкий арбалет. Следом полетел колчан с болтами.

Время шло на секунды. Собака пока еще не решалась вступить в драку, но успешно отгоняла чудовищ от хозяйки, грозно рыча и делая выпады в сторону тварей. Руки девушки дрожали так, как могут дрожать лишь у запойного пьяницы с похмелья. Болт никак не хотел входить в ложбинку, а когда наконец подчинился, монстр уже летел в размашистом прыжке прямо на девушку.

Механизм издал металлический щелчок, и монстр рухнул, как подкошенный, подняв облако пыли. Разглядывать, куда попала, было некогда. Второй болт вылетел уже увереннее, добивая хрипящую и скребущую по пыльной дороге когтями тварь.

Тем временем Геральт выбросил вперед руку со скрещенными пальцами. Шарахнуло так, что покойники осыпались с ветвей дуба, как осенние листья. Чудовищ разметало по тракту, унесло в кусты, выворачивая уродливые конечности и ломая кости. Шевелящихся ведьмак добил точными, прицельными ударами меча.

Эрика опустилась на пыльную, изъезженную телегами дорогу, всю в колдобинах и ямах, и шмыгнула носом. Ард обнюхал мертвых трупоедов, опасаясь подходить слишком близко, и вернулся к хозяйке. Ткнулся мокрым носом в плечо.

— Геральт, — не своим голосом произнесла девушка, — что это было?

— Гули, — ответил ведьмак. — Многовато их тут развелось.

— Гули-гули, — Эрика нервно хохотнула, пряча лицо в ладонях. — Охренеть.

Коротким свистом убийца чудовищ подозвал Плотву, а вместе с ней, к вящей радости Эрики, прибежал и чудо-конь Карасик. Девушка, прежде чем взобраться в седло, вернула ведьмаку арбалет. Тот кивнул, убрал тщательно вытертый меч в ножны, пнул носком сапога когтистую конечность падальщика, и прыгнул на верную Плотву.

Не прошло и получаса, как путники добрались до наполовину разоренного поселения. Обгорелые, дымящиеся остовы крестьянских хат жалобно вырастали из обугленной, усеянной пеплом земли, а слева, у целой и невредимой корчмы, увитой диким виноградом, буйно и ярко цвели мальвы, отчаянно провозглашая торжество жизни над смертью.

***

Корчмарь, мужичок средних лет с седеющей шкиперской бородкой, тщательно протирал посуду. Над стойкой свисали пучки трав, связки сушеного горького перца и чеснока, отчего помещение приобретало пряный, уютный аромат.

— Я ищу одного человека, — Геральт обратился к корчмарю, положив ладони на стол. — Зовется Гендриком.

— На кой он тебе? — устало полюбопытствовал корчмарь.

— Дело есть.

— Дело?

— Дай бутыль жженки, — сдался ведьмак.

Эрика села на отполированную задницами посетителей лавку у начисто вытертого оконца. Ард забрался под стол, и улегся прямо на ноги хозяйке. Геральт притащил две деревянные стопочки и бутылку мутной жидкости, едко пахнущей спиртом. Не говоря ни слова, плеснул спутнице, затем себе. Умостился на лавке, привалившись широким плечом к бревенчатой стене. Чокнулись.

Жженка и вправду жгла — драла горло похлеще самого крепкого самогону, еще и отдавала щелочью. Но зато на душе от нее сразу стало как-то полегче, а после второй стопки мир и вовсе заиграл яркими красками. Пока Эрика отчаянно напивалась без закуски, не думая о последствиях сего опрометчивого поступка, Геральт внимательно следил за странной парочкой за соседним столом. Мужчина в шапочке и немолодая женщина о чем-то тихо переговаривались, после чего поднялись и вышли на двор, боязливо оборачиваясь. На улице послышались голоса, захрапели лошади.

— Тикайте отсюда, — озабоченно шепнул корчмарь. — Я черный ход открою.

— Гости пришли? — ничуть не обеспокоился ведьмак. — Что за люди?

Но ответить тот не успел. В корчму вошли трое. Тяжелые, давно не чищенные и не чиненные доспехи сидели на вояках вкривь и вкось; воняло от них чесноком, сивухой, мочой и потом. Были они пьяны или попросту задиристы — кто знает, но шанса поддеть чужака не упустили.

Эрика, для которой день выдался тяжелым еще до встречи с гулями, а теперь стал и вовсе неподъемным, как наковальня, уронила голову на ладони и принялась разглядывать руны, любовно вырезанные на ребре столешницы.

— Корчмарь! Водки! — потребовал с порога небритый солдат в тяжелых железных перчатках. И тут же все внимание троицы переключилось на ведьмака.

— Храбрый, видать, вояка. Два меча навесил, — издевательски хохотнул усач, нижняя половина лица которого скрывалась за высоким стеганным воротом.

— Ты, седой! На что тебе два меча? — поддержал товарища небритый.

— А в штанах он два хера держит? — предположил усач.

— Ты, сука, глухой? — не унимался первый. — Скажешь, кто ты такой есть, или тебе язык ножом развязать?

Эрика вжалась в стену и зажмурилась на всякий случай, чтобы снова не видеть, как разлетаются под сталью ведьмачьего меча руки, ноги, головы…

— Ведьмак, — коротко ответил Геральт и глаза его опасно сверкнули. — Спрашиваешь, зачем мне два меча? Один — для чудовищ, другой — для людей.

«Оба для чудовищ, — подумала девушка. — Оба!»

— Член у меня один, — тем временем продолжил ведьмак, даже не глядя на задир.

— Не трожь его, — разом сник небритый. — От него трупами смердит.

— Если желаете отдохнуть, милсдарь, на моем постоялом дворе, — встрял в перепалку корчмарь, закончив нервно протирать кружки, — пожалуйте за мной. Покажу вам лавку.

— Найди для девушки комнату, — попросил ведьмак, кивком указав на спутницу.

Корчмарь проводил путников в уютный закуток с двумя широкими лавками. Соломенные тюфяки были сухими и достаточно чистыми, чтобы не бояться вшей и клопов. Вместо двери на входе висел изрядно побитый молью расписной ковер.

— Спасибо, милсдарь, что не стали затевать свары с этими поганцами, — поблагодарил корчмарь.

— Мне надо узнать, где Гендрик, — напомнил Геральт.

— Он живет в селе Вересковке, — не стал больше запираться корчмарь. — За пригорком. Поутру зарево там полыхало. Может, имперцы напали.

По решительному и строгому выражению лица ведьмака Эрика поняла, что тот поедет в эту самую Вересковку немедля.

— Собаке-то тесно тут будет. Может, пусть в сарае поспит, на сене? Я ей туда и костей снесу говяжьих, вот таких здоровенных, — предложил хозяин корчмы. — Вы, мазель, не обижайтесь, но больно она у вас страшная. Как бы беды не вышло, — и он многозначительно поглядел в сторону давешних вояк.

— В сарае так в сарае, — пожала плечами девушка, которая больше всего на свете хотела спать. Жженка сделала свое дело — притупила страхи, расслабила тело и разум.

И когда Ард задремал на сене, положив голову на лапы, а ведьмак уехал на поиски Гендрика, обещав вернуться до темноты, Эрика коснулась головой соломенной подушки и мгновенно уснула.

Ей снились серые, вылизанные морскими ветрами скалы; мелкая разноцветная галька и пенные волны, набегающие на пологий берег; рыбацкие хаты в затейливой резьбе, лодки под полосатыми парусами, крикливые чайки и крохотные крабы, шустро прячущиеся за камнями.

Прекрасный прохладный сон прервался от топота тяжелых сапог, душного запаха перегара и крепких рук, что подхватили ее и куда-то понесли. Эрика дернулась, попробовала закричать —, но рот оказался перевязан вонючей жирной тряпкой.