— Ты моя женщина, и царица, моя жена, мой свет на который я смотрю, разве может меня ослепить или обидеть твоя значимость в глазах людей? Тем более страх наших врагов, это наше оружие! Лучше пусть они бояться тебя понапрасну, чем не имеют его вовсе. Их страх Мстиша, твоя защита, наши враги трепещут от твоего имени, уверенные в твоей жестокости. Пусть они лучше тебя бояться не принимая меня всерьёз.

Он был прав во всем. Лучше страх за которым будет скрываться уважение и подчинение, чем неуважение и презрение наших врагов. Хотя с моим мужем ни одному врагу не прожить долгую счастливую жизнь.

Тихий смех словно шелест листвы раздался где-то из-под лавки, а за ним появилась маленькая вихрастая головка.

Смотря на меня черными как смоль глазками, маленькое лесное чудо оглядывало мой округлившийся животик. Малышка долго не решалась заговорить или перебраться ко мне поближе. Сколько бы раз я её не замечала, она всегда оставалась безучастной. Исчезала при моём появлении оставляя меня и лешего наедине. Как сказал мне однажды леший:

— Не серчай уж княгинюшка, Лисьяна больно уж пуглива и мала, она никогда не видела так близко людей, вот и сторониться от непривычки, да и уважением её матушка обделила. А я уж совсем стар обучать ещё одно дитя леса.

Я запомнила его слова и больше не боялась малышку. Даже если и видела ее среди высоких зарослей кустарников или за широкими стволами деревьев, старалась пристально не смотреть. Хотя мне было очень интересно наблюдать за малышкой. За её неумелыми попытками прорастить побег или заставить цветы цвести раньше времени. Я видела с какой любовью к ней относится Ефим. Правда старик её умело прятал за напускной суровость и криком. Но познакомившись поближе его суровость больше никого не пугала, даже столь пугливую и скрытную малышку. Больше всего мне нравилось ее рассматривать. Она была как маленькая диковинная игрушка, и она отличалась от самого лешего. Её кожа была намного светлее, если у Ефима она была землистого цвета, то у неё словно отборная яшма, приятно-коричневого оттенка.

Приоткрыв немного веки, смотрела за малышкой сидящей на противоположной стороне беседки. В этот раз она не стала убегать, наоборот к чему-то прислушивалась и очень внимательно на меня смотрела. Пока она была занята я её потихоньку рассматривала, не переставляя удивляться лесному народу.

Жиденькие волосики цвета сочной зелени и еле видные маленькие рожки набухшие словно первые почки. Маленькие скрученные пальчики похожие на первые совсем слабые корни деревьев и совершенно плоская мальчишеская грудь. Я бы так и подумала, что это мальчик, но увидев один раз огромные черные глазища с яркими зелёными ресничками поняла, что это девочка. Да и как она смешно обижается на ругающего её Ефима. Малышка действительно была очень хорошенькая, её хотелось поближе рассмотреть и пощупать. Смотря на неё такую необычную, отчасти понимала почему они не живут среди людей, почему их бояться и обходят стороной. Если бы мы только знали насколько чудесны окружающие нас создания, неизвестно как бы сложилась их жизнь. Возможно у нас бы не осталось ни одного лешего, кикиморы, банника и водяного. В погоне за диковинками безжалостный и охочий до развлечений люд уничтожил бы столь хрупкую красоту. Плененные в рабском подчинении у бояр и князей, они бы стали потехой для их самолюбия. Диковинными зверушками, на которых можно любоваться и тыкать пальцем. Пока я витала далеко в своих мыслях Лисьяна, маленькое дитя леса подошла ко мне поближе. Больше не скрываясь малышка как завороженная смотрела на мой животик и тянула к нему тоненькие ручки-веточки. Я же боялась спугнуть это чудо и нарушить сказочный миг. Задержав дыхание, смотрела как её маленькие тоненькие ручки, нерешительно коснулись живота, а сама малышка, словно что-то, услышав, распахнула широко в изумлении глаза. А после и вовсе опустилась на колени и прижалась головкой к животу, туда где ещё совсем недавно были ножки ещё нерожденного ребёночка. Смотря и не веря своим глазам, сидела совершенно ничего не понимая, зная лишь одно «лесной народец особенно детки не способны причинить вреда». Они как беззащитные ранимые цветы, столь красивы и хрупки что их способен переломить даже слишком сильный ветер. Нашу немую спокойную тишину прервал разъяренный голос лешего.

— Лисьяна, маленькая негодница, чего это ты там удумала?!

Малышка, застыв соляным столбом, повинно втянула голову в плечи и чуть дрожащим от страха голосом прошептала на грани слышимости.

— Дедуля, я ничего не делала! Это все он!

И так обижено это прозвучало, что на мгновения я и леший растерялись, а она все продолжала спешно тараторить.

— Я никого не трогала, как всегда, играла, а потом пришла она и села на моё место. Я уже хотела уходить, но почувствовала как меня кто-то зовёт! Дедуля, я не вру честно, честно! — Лисьяна смотрела преданно в глаза своему суровому дедуле.

Нахмурив кустистые черные брови, старичок нахохлился, нависнув над маленькой хрупкой девочкой.

— Это правда? — задал вопрос слишком серьезный обитатель леса.

— Да, дедуля правда. А ещё он мне сказал, что хочет со мной подружиться!

— Та-ак, всё с вами понятно юная лиса, цыц ни каких пререканий, я ещё не договорил, что бы давать слово маленькой лгунье!

— Но дедуля, я не вру! Он действительно хочет со мной поиграть!

— Лисьяна хватит! Ты не могла его услышать, его ни кто не может слышать! Все, достаточно, мы с княгиней не желаем слушать твой детский лепет, иди вот лучше пробуди сон-траву, ей уже пора набирать цвет. Давай же Лисьяна, не заставляй меня старика повышать на тебя голос.

— Хорошо дедушка — хмуро повесив головку, маленькая зеленоволосая девочка, с сожалением убрала ладошки с живота и на прощанье погладив шепнула, так что было слышно только мне «я ещё вернусь» маленьким вихрем вылетела наружу оставляя меня и старого лешего наедине.

— Здравия княгинюшка, ты уж не серчай на мою Лисьяну, мала она ещё, не понимает что, говорит!

— От чего же не понимает? По мне так она выглядела очень убедительной, да и разве дети могу лгать? Тем более ты леший пропустил один момент, малышка четко сказала что «он хочет подружиться» откуда ей знать он или она? Что-то ты леший не договариваешь, не сказать ли мне об этом князю а?!

— Что ты княгинюшка, не серчай, не со зла я! Я только как лучше хочу, нельзя нам что бы малышка общалась с ещё нерожденным ребёночком, да и потом тоже нельзя!

— От чего же нельзя? Что в этом такого леший?

— Так привяжется она к нему, потом силой не оторвешь всегда будет по пятам ходить да оберегать. Нельзя так княгинюшка, пожалей её, маленькая она не понимает что, делает.

— Хорошо Ефим, коли это правда, пусть будет так, больше я ей не позволю ко мне прикасаться, но и запретить подходить не стану, ты уж с этим сам разбирайся.

— Конечно-конечно, княгинюшка, я с ней поговорю. — Смотря на меня лукаво, леший улыбался и не сдержавшись, перед тем как исчезнуть среди густых зелёных зарослей произнёс. — Зато теперь мы знаем княгинюшка кто появится на свет, новый потомок Вятского рода, радуйся княгиня, сына родишь, сильно и храброго, на отца своего похожего.

Только после того как он исчез я позволила себе улыбнуться и утереть скатившуюся слезинку счастья. У нас будет сын! Радость то какая. Переполненная счастьем желая разделить его на двоих в тот же вечер поделилась столь значимой вестью со своим мужем. Долгие часы объятий, ласкового шёпота и любящих счастливых глаз. Глаз в которых сверкали огоньки благодарности, любви, нежности, заботы и трепета. Это невероятно, просто невозможно. На свете нет ни одного настолько любящего и преданного мужчины как мой муж. Смотря в его глаза и видя гамму нечитаемых эмоций, меняющихся словно ветер, не могла поверить в реальность прожитых с ним дней. Лишь растущий во мне ребенок, да ласковые поглаживания наперебой с жарким шепотом не давали усомнится в действительности. В нашем обоюдном счастье и моем тихом медленном познании себя, как будущей мамы. Всё чаще просыпаясь ночами от голода или бессонницы слушая размеренное дыхание мужа или детский плачь в соседней светлице. Как-то раз не вытерпев, накинув халат и надев мягкие тапочки, вышла тихо претворив за собой дверь. Стоя под дверью и не решаясь войти уже хотела уйти, но меня остановил крик ребенка. Захлёбываясь, заходясь в плаче истошно кричала последняя княжна радимичей. Не стерпев настежь распахнула дверь, и застыла в немом изумлении лишь одна крошечная малышка продолжала истошно кричать на вытянутых руках у нянюшки. Не сказав ни единого слова, лишь взглянув на испугано попятившуюся женщину, подошла к ней вплотную и бережно забрала кричащее дитя. Аккуратно держа покрасневшую мокрую малышку, чувствовала, что начинаю звереть, готовая в любой момент броситься на горе няньку и растерзать. Вдохнув и выдохнув, схватила сухие вещи, переодела ребенка, запеленала и смотря прямо в глаза испуганной женщине сказала одно единственное «сидеть» сама же развернулась и вышла. Я спускалась покачивая кричащего ребенка. Мне срочно нужна была новая кормилица. Что случилось со старой и почему она резко стала дерганой и злой не могла понять. Да и ночью когда все спят это было сложно выяснить, а вести расспросы с дрожащей от страха девушкой не входило в мои планы. Позвав несколько дружинников из дозора, приказала срочно найти кормилицу, а сама сидя на кухоньке поглаживала русую головушку маленькой всё ещё всхлипывающей княжны. Спустя недолго время, в светлицу в спешке ввалились дружинники держа под руки перепуганную полоненную девушку. Бросив её предо мной на колени, поклонились ожидая дальнейших распоряжений.

— Как тебя зовут раба и кто твой хозяин.