Семья? С винтовками военного класса и жуткими гробницами под церквями? Блин. Бьюсь об заклад, День Благодарения тут интересный. Я киваю и поднимаюсь на ноги, побуждая Преподобного сделать то же самое. Он протягивает ко мне руку, и когда я беру ее, он накрывает мою другой ладонью.　

- Я так рад, наконец-то, встретиться с тобой, Иден. Надеюсь, вскоре мы сможем поговорить.　

Еще один кивок. Не уверена, что именно стоит на это ответить. Но я знаю, что этот парень, с его мягкими, карими глазами и мягким голосом, меня пугает. Не то чтобы я думала, что он извращенец или типа того. Просто он смотрит на меня так ... как будто он искренен в своих словах. Как будто он ждал, чтобы сказать их всю свою жизнь.

Я смотрю вниз, чувствуя себя неуверенно, и в папке с файлами я вижу старые пожелтевшие разбросанные фотографии. На фотографиях я в детстве, мама, когда она была здоровой и красивой, фотографии, где мама одета в красивое белое платье, а рядом с ней стоит одетый в смокинг мужчина, со светлой бронзовой кожей и добрыми карими глазами. Они стоят у алтаря церкви, украшенной цветами. У меня перехватывает дыхание, и я поднимаю голову. Преподобный тепло улыбается, его глаза - те же глаза, что и на фотографии - блестят от слез. Точно такие же глаза я вижу в зеркале вот уже на протяжении двадцати двух лет.

- Кто...кто ты? - удается мне сквозь болезненный узел в горле проговорить.

- Преподобный Джошуа Харрис, - отвечает он дрожащим голосом. - Многие меня зовут просто Преподобный, но может, ты захочешь называть меня папой.