Он поприветствовал всех в Клервил Хай и сделал несколько комментариев, касающихся, как я предположила, футбольного сезона, вызвав одобрительные комментарии. Мое сердце забилось, когда я начала смотреть на сцену, но Кристен нигде не было видно.

Пара девушек рассказала о зимнем бале, и я заставила себя сидеть смирно. Один из футбольных тренеров заговорил о лагере на межсезонье. Девушка рядом со мной спросила, не могу ли я перестать барабанить пальцами по подлокотнику.

Наконец, кто-то начал говорить о клубе садоводов, и мое тело натянулось как струна. Потому что теперь я все поняла. Я знаю, почему это должно произойти здесь.

Слова Тейси пронеслись в моей голове, пока показывали презентацию с садовыми бабочками и витиеватыми лабиринтами.

«Она даже рассказала мне о модном кружке, который собирается устроить в школе...».

В зале раздались вежливые аплодисменты, пока выступающий садился на место. Следующим поднялся один из младших студентов, Итан Кроуфорд. Он был низеньким и худощавым, с копной иссиня-черных волос и неотразимой улыбкой. Он начал говорить о клубе скейтбордистов, жестикулируя и обещая беспрецедентные вечеринки, что вызвало недовольство мистера Гударда. Я осмелилась сделать фото – кричащий, с тонкими губами – в основном, чтобы проверить освещение.

Все в порядке. Не идеально, но со снимками сцены всегда так.

— Спасибо, мистер Кроуфорд, — произнес директор, прерывая Итана. Он указал в угол сцены, и я потянулась вперед. Даже до того как я ее увидела, каким-то образом я знала, что она будет следующей.

Я подняла камеру. И вот появилась она, Кристен Грин, одетая в красную юбку, черные ботинки и свитер, который выглядел очень дорогим. Она оглядела зрителей и включила проектор. Затем подождала, пока не начнется показ слайд-шоу, а я ждала... ну, я ждала, пока все полетит к чертям.

— Доброе утро, Клервил Хай, — произнесла она с улыбкой, созданной чтобы продавать. Она отключила микрофон от трибуны, как будто бы все это время она была на сцене. Выступает с речью. Общается с участниками. Что угодно.

Она стала сбоку от трибуны таким образом, чтобы она была освещена с ног до головы. Ее улыбка стала немного флиртующей, когда она выпятила бедро.

— Итак, скажите мне все... как я выгляжу?

Предсказуемо, большинство парней в зале и некоторые девушки, ее подруги, как я предположила, зааплодировали. Я проигнорировала протяжный свист, стараясь держаться абсолютно спокойной. Целеустремленной.

Кристен улыбнулась, когда снова поднесла микрофон к губам.

— Я здесь, чтобы рассказать вам сегодня об одном из моих самых больших увлечений – моей приверженности к личному стилю и возможности показать себя с лучшей стороны.

Ну, а я здесь, чтобы поговорить о тошноте.

Начался показ слайдов, а я сфокусировала объектив, направляя ее прямо на экран. Но там была всего лишь кучка моделей, идущих по различным подиумам. Я убрала камеру и нахмурилась, прислушиваясь к ее болтовне о важности всегда выглядеть лучшим, чтобы и чувствовать себя тоже лучшим, и о том, как этому помогает приверженность к моде... Я отключилась, потому что я скорее буду жевать разбитое стекло, чем слушать кого-нибудь, кто так часто использует слово «лучший».

Она отступила от трибуны. Кажется, она уже почти закончила, а ничего не случилось. В чем дело?

— В январе я буду возглавлять модный кружок, — говорила она. — Это будет идеальная возможность исправить ваши модные катастрофы и сделать шаг к тому, чтобы показать себя с лучшей стороны.

Я прямо чувствовала, как у меня сводит челюсть от слова «лучший».

Кристен откинула волосы и широко улыбнулась.

— Убедитесь, что обязательно придете к нам. Поверьте мне, мы действительно сможем помочь вам.

Некоторые из аудитории засмеялись, но при этом куча людей осмотрела свою одежду, надеясь, что она не имеет в виду кого-то из них.

— Клуб «Покажи себя с лучшей стороны» открывается третьего января, — сказала она.

Затем сменила слайд, и я не смогла прочитать информацию, потому что внезапно из стропил полетела куча вещей. Тряпки. Или полотенца. Какая-то одежда. Я не думала, просто снимала кадр за кадром. Я отняла камеру от лица, чтобы найти один идеальный кадр, пара джинсов пикирует вниз на перекошенное от ужаса лицо Кристен.

Это одежда. Вещи все падают и падают. Гудард кричит, а учителя бросаются к сцене. Над головами раскручивается баннер, растянувшись почти на всю ширину сцены.

На нем написано: «Дисконтный Клуб Ворованного – Присоединяйтесь сегодня!».

Я встала, чтобы сделать столько снимков, сколько получится. Я запечатлела широко раскрытые, шокированные глаза Кристен, когда она взяла в руки покрытые красной краской джинсы, вроде бы ее размера. Небесно-голубая футболка, которую я видела на ней на прошлой неделе, зацепилась за трибуну, болтаясь на ней.

Директор Гудард держал в руках белый свитер с написанным на нем красной краской словом «УКРАДЕН». Вся одежда была отмечена теми же красными чернилами. Слова вроде «ДЕШЕВКА», «УКРАДЕНО», «ЗАБРАНО» молчаливо осуждали принцессу моды.

Это было восхитительно. Лучше, чем восхитительно. Студенты шептались и указывали на нее пальцами, и я понятия не имела, как кто-то смог это провернуть.

Это было устроено заранее. Кто-то из присутствующих управляет этим.

Учителя смотрели на подиум, но я знала лучше них. Кто-то, способный на ту тетрадь, кто обнародовал видео Джексона, не будет просто сидеть и ждать, пока его поймают. Разумеется, в дальнем конце сцены я увидела темную фигуру, быстро спускающуюся вниз по противоположной лестнице. Я видела лишь черный цвет. Каждый стежок одежды этого парня был нацелен на его сокрытие.

Но это был он. Мой таинственный напарник. Мое сердце замерло, подкатив к самому горлу, когда его ноги коснулись сцены. Я единственная, кто его видит.

Гудард закричал.

— Остановись! Немедленно! — Потом он неловко попытался погнаться по сцене, уронив рубашку, которую держал в руках, и поскользнувшись в своих туфлях. Смех в толпе перерос в рев, и я увидела, что таинственная фигура исчезла в тенях.

Учителя начали ходить между проходами, давая нам жесткие инструкции сразу же идти в свои классы.

На сцене Кристен с мертвенно-бледным лицом смотрела на толпу. Я увидела, как она поднимает руку с микрофоном, и мое горло сжалось еще сильнее. Я не хотела, чтобы она говорила. Я знала, что она сделает только хуже, а все и так было хуже некуда.

— Я... Я не крала все это! — сказала она таким тоном, каким бы совершенно точно оправдывался отчаявшийся лжец. — Я не делала этого. Не делала!

— Да, точно, ты не делала! — крикнул кто-то за моей спиной. Я не смогла заметить, кто именно, но Кристен определенно заметила. Ее лицо опустилось. Она хотела попытаться спорить, но не смогла выдавить ни слова.

— Просто признайся, — сказала девушка в секции слева. — Ты попалась.

— Наконец-то, — добавил кто-то еще.

Я заставила себя сфотографировать, как директор, которому определенно не удалось никого поймать, поворачивается к Кристен. Он забрал микрофон из ее рук и утешительно обнял ее за плечи. Они начали уходить со сцены, и Кристен, зацепившись о рубашку, чуть не упала. Когда она посмотрела вверх, я сделала последний снимок ее красных глаз и блестящих щек.

Это уже не казалось так же хорошо как вначале.

***

Я вызвалась добровольцем помочь с уборкой после школы. Как бы я ни старалась представить это исключительно как акт доброты, нотки вины говорили, что у меня есть другие более эгоистичные причины. Мой напарник был здесь, и я надеялась, что он оставил что-то за собой.

До сегодняшнего дня я едва ли воспринимала его как реального человека, но было что-то такое в темной фигуре, сбегавшей по лестнице. Воспоминание о ней было четким, как фотография, но все еще ничего мне не говорило.

Я не была достаточно близко, чтобы делать предположения о росте, и было слишком темно, чтобы увидеть что-нибудь другое. Это разочаровывало. Мне необходимо узнать хоть что-то об этом парне. Я увидела сегодня в офисе администрации полицейского и от этого мои кости стали, как резиновые.

Взломать видео с камер безопасности в школе это одно, но если все разговоры в коридорах на этот раз правда, мой напарник проник в дом Кристен. Это всего лишь одежда, за которую она даже не заплатила, но теперь все гораздо серьезнее. Страшнее.

Может быть, пришла пора сделать шаг назад.

Но я ушла от Стеллы, и она мертва. Я не смогу поступить так еще раз. Больше никогда.

Разумеется, тетрадь это еще одна возможность. Я могла бы в ней разобраться. Но что тогда произойдет? В смысле – в действительности? Там все неточно, сплошной набор кодовых имен и куча сплетен. Если бы в школе все держали в руках, все бы закончилось Очень Специальным собранием, где мы бы поговорили о чувствах, несправедливости, о разрушении границ между социальными и культурными группами. И после этого собрания все бы вернулось на круги своя.

Ничего не изменится. Тетради недостаточно, чтобы хоть что-нибудь исправить.

А то, что случилось сегодня с Кристен?

Может быть, это поможет.

Я толкнула дверь в аудиторию. Я была уверена лишь в одном: я должна узнать, кто мне пишет. Я знаю, что все дело во мне, но не в них. И мне нужно понимать это. Это то, что делают отличные фотографы. Хорошие фотографы смотрят. Отличные – понимают.

Со стороны лестницы слышался гул голосов. Я остановилась, нахмурившись, услышав девчачью болтовню. Я поднималась, пока не показались три новых пары обуви. Новички, вроде бы. Все три пары были почти идентичными слегка дорогостоящими ботинками.

— Бедная Кристен, — сказали Серые.

— Я знаю. — Серо-коричневые.

— Она плакала в туалете. — Коричневая пара постукивала по полу правой ногой.

— Это ужасно! Что с того, что она крала вещи? Может, у нее психическое расстройство, — Серо-коричневые.