«Ты винишь себя?»

Я прочитала предложение. Потом еще раз. Я видела распахивающийся шкафчик Стеллы, слышала гудок поезда, но все это ненастоящее. Все это происходит у меня в голове. Я заставила себя сделать вдох и выйти на улицу. Сообщение доставлено не на тот номер. Оно не для меня, оно совершенно точно не о Стелле.

И тут появилось новое сообщение.

«Ты сожалеешь о том, что ничего не сделала? А что если ты все еще можешь?»

Я быстро написала ответ.

«Я думаю, вы ошиблись номером».

«Нет, я не ошибся номером, Пайпер».

Глава 5

Я должна войти внутрь. Я получу обморожение, если буду и дальше торчать здесь и пялиться в свой телефон. Но все же.

Я проверила еще раз. Не имело значения, сколько раз я буду смотреть на это сообщение, шесть букв все еще обозначали мое имя. Мои пальцы собирались начать печатать ответное смс, чтобы спросить, кто это, но я колебалась. Я действительно хочу это знать?

Если это шутка, то она не смешная. А если это игра, то я абсолютно уверена, что не смогу победить. Каждое сообщение, которое я отошлю этому придурку, даст именно то, что ему нужно, – реакцию.

Несмотря на это, мне было любопытно. Но в этот раз отказ играть победил любопытство. Я засунула телефон глубже в карман пальто и затрусила в сторону школы.

Здесь находилась пост-мемориальная служба. Если случится что-нибудь наподобие того, как в автомобильной аварии погиб Чейз Тиммонс, то тут можно получить нечто в виде легкой терапии.

Торт? Пирожные? Совет? Или, может быть, вы хотите встать у открытого микрофона и поговорить о своих чувствах?

У главного входа мистер МакКриди нажал кнопку прежде, чем я успела показать ему свой пропуск. Он сонно кивнул мне, я вошла в почти пустынную школу.

Я слышала какой-то слабый шум со стороны спортзала – вероятно приготовления к какой-то жуткой послепохоронной вечеринке, на которой мы должны присутствовать, – но я пошла к лестнице.

В зданиях, подобных этому, тишину можно ощущать. Она оседает в темных закоулках, а в воздухе пахнет старой бумагой. Даже постеры, которые рекламируют все что угодно – от запуска производства на 42-й улице до месячного благотворительного сбора продуктов – дрожали, когда я проходила мимо них.

Я тяжело сглотнула и боролась с чувством, что мне сюда нельзя. Скорее, мне здесь не рады. Это всего лишь нервы. Поминальная служба, жуткие сообщения – это выбило меня из колеи, я знала об этом. И все же, каждый мой шаг отдавался грохотом на покрытых деревянным покрытием полах.

Я поднялась по лестнице к нашему ряду шкафчиков. Они как всегда были идентичны всем остальным шкафчикам в здании, кроме цвета замков. Мой был зеленым, ее – фиолетовым. В моей голове возникла картинка того, как ее пальцы поворачивают этот замок влево и вправо. В ушах все еще звенели те вещи, которые я услышала после.

Я стряхнула тяжелые ощущения, прикрепила фотографию, которую принесла с собой. Стелла держит одну руку возле лица, заправляя прядь своих красивых волос за ухо. В уголках глаз появились легкие морщинки, ее улыбка широкая и искренняя. Она не идеального качества, так как мне пришлось по-быстрому распечатывать ее в аптеке по пути сюда, но и не ужасна.

И это хороший снимок. Честный.

Я осторожно прилепила ее к шкафчику Стеллы. Больше мне здесь нечего делать. Я попыталась убедить себя, что я вообще больше ничего не могу сделать для нее, хотя я и не поверила сама себе.

Услышав шаги, я повернулась и увидела своих друзей, идущих в сторону шкафчиков. Служба, наверное, уже закончилась, раз уж они здесь. Я посмотрела на их лица – Менни, Тейси, Хедли, Коннор – вся команда по подготовке ежегодного альбома. Если не считать мисс Коллинз. И что грустно, никто и не считает.

— Привет, — поздоровалась я.

— Она прекрасна, — сказала Тейси, кивая на фотографию.

У нее были покрасневшие глаза, но в остальном она выглядела как привычная Тейси – профессиональная, собранная и очень озабоченная своими широкими бедрами. Сейчас она потуже стягивала свой жакет, пытаясь скрыть самые выделяющиеся части тела.

Хедли одобрительно посмотрела на фотографию, переплетя пальцы с Коннором.

— Спасибо, что делаешь это.

Я пожала плечами.

— Вообще-то это был снимок Менни.

— Иногда у него получаются приличные вещи, — подмигнув, сказала Тейси.

Менни закатил глаза.

— Ладно, пошли, возьмем закуски.

— И дрянной пунш. — Я вздохнула, взяла его под руку, мы пошли в кафетерий.

Через десять минут, держа в руке банан и стаканчик со Спрайтом – модифицированная версия дрянного пунша – я рассматривала памятную книгу, которую подписали Гаррисон и миссис Бренсон.

За столами сидели студенты. Я заметила Тейта, сидящего за столиком у окна, бледного и с пустым взглядом. Ник сидел рядом с ним, ослабив свой галстук. Он поминутно бросал взгляды на Тейта, а пироги на их тарелках остались нетронутыми. Склонив голову, я заметила следы крови на руке Ника. Кто-то, сидевший между ними, вытирал глаза.

Нет. Не кто-то. Марлоу. Как я могла забыть?

Перед глазами пронеслось воспоминание. Тяжелый удар между лопатками. Мои коленки ударяются о бетон. И маленькая девочка воркующим голосом призывающая учителей прийти быстрее, потому что «Пайпер ударилась».

Так продолжалось неделю, снова и снова. Наконец, я обрела голос, но на защиту Марлоу встала Кристен, которая сказала учителям, что никто меня не толкал. Но это было лишь началом.

Я отвернулась и воспоминания исчезли.

Коннор и Хедли сели напротив нас, я улыбнулась им, благодарная за то, что они блокируют обзор. Их нужно снимать для журналов – так мило они выглядят вместе. Коннор темноволосый и худой, и Хедли, похожая на фарфоровую куколку со слоновой кожей и огромными карими глазами.

— Итак, как у всех дела? — спросила Хедли с грустной улыбкой.

Я начала чистить свой банан, надеясь, что Тейси возьмет ответ на себя. Что она и сделала, сдвинувшись чуть вперед на своем сидении.

— Я считаю, что мы должны обсудить памятный выпуск.

— О, — с грустью сказала Хедли, опустив глаза на апельсин, который она чистила. — Кажется, еще слишком рано.

— Пока все еще свежо в нашей памяти. Мы можем опросить людей, собрать фотографии у ее друзей.

— Нет. — Это сказал Менни. Мы все замерли от удивления. — Ты не станешь делать из нее очередной проект. Я не согласен с этим.

Я поерзала на своем стуле и попыталась поискать подходящие слова. Теперь все смотрели на меня, потому что обычно я являлась сдерживающим элементом, который смягчал его язвительные комментарии и уговаривал его быть более рассудительным. Вот только в этот раз я тоже ничего не могла придумать.

— Я согласна. Еще слишком рано. И потом, — я встала, потому что не могла больше заставить себя вести беседы, — мне нужно забрать свои заметки из шкафчика и идти домой. У меня куча работы.

— Мы можем сделать выпуск позже, — сказала Тейси. — Когда тебе станет лучше. Я клянусь, что не хочу сделать из этого сенсацию или еще что-нибудь в этом роде.

— Ну да, — сказал Менни, при этом он не выглядел убежденным.

Я попыталась улыбнуться ей, попытка оказалась жалкой.

— Все в порядке. Я просто должна идти. Мне нужно сделать тот реферат.

Это была правда. Но не причина моего ухода. Я была на полпути в коридоре, когда загудел мой телефон. Тот же номер, что и раньше.

«Я знаю, ты хотела ей помочь. Ты все еще можешь».

Изнутри поднимались горячие слезы. Я вызвала клавиатуру телефона.

«Кто это?»

«Я не могу тебе сказать, но я могу дать тебе шанс сделать все правильно для Стеллы».

«Перестань мне писать. Я не заинтересована».

«Не притворяйся, что не знаешь, что здесь происходит. Я знаю, ты видела, что с ней случилось».

«Слишком поздно помогать ей».

«Это не значит, что они могут уйти, не заплатив».

Это сообщение было другим. Частично выговор, а частично... приглашение? Слова проходили через меня полные холодного обещания. Я хотела спросить, что он имеет в виду. И я хотела знать, кто он.

Они видели меня в коридоре в тот день. Это очевидно, но это также сужает круг до практически всех в этой школе. Так почему пишут мне, а не кому-нибудь другому?

«Не притворяйся, что не знаешь, что здесь происходит».

В моей голове всплыла тетрадь с ровными буквами и разлинованными страницами. По моим рукам побежали мурашки. Тетрадь. Кто бы мне ни писал, должно быть, видел ее у меня. Я листала ее в классе и на парковке, так что кто угодно мог заметить.

Но это был не кто угодно. Это был кто-то, кто знал, что внутри той тетради. Кто-то, кто читал ее. Может быть, даже человек, который написал ее.

Сформулировав наконец свой ответ, я вытащила телефон.

«Все дело в тетради, я права?»

После этого возникла долгая пауза. Хорошо. На этот раз не только меня выбили из колеи.

«Может быть. Это имеет значение?»

Бинго. Теперь я знаю, кто это. Вроде как.

«Твой маленький дневник сумасшедшего не может помочь Стелле. Или еще кому-нибудь».

«Может, и нет, но мы можем. Пришли мне имя. Помоги мне заставить кого-нибудь заплатить».

От этих слов у меня по спине пробежал холодок. Я бы не смогла с точностью сказать, что именно я чувствовала – искушение или тревогу. Так или иначе, я определенно уверена, что этот разговор – плохая идея, так что я спрятала телефон в карман и рванула по лестнице к своему шкафчику.

Я остановилась, когда увидела Тейта и Ника, стоящих перед фотографией Стеллы. Мой желудок сжался, угрожая выбросить наружу весь мой завтрак. Они стояли спиной ко мне, так что я нырнула в альков двери одного из классов, стараясь не шуршать кроссовками. С сердцем, бьющимся мне в ребра, я скрылась в темноте.

Тейт стоял ближе к шкафчику Стеллы. Даже со своего места я видела, как напряжены его плечи под рубашкой. Но выглядел он так, словно вот-вот готов стукнуть по шкафчику. Или по Нику.

Он сходит с ума из-за ее смерти? На прошлой неделе казалось, что он был бы счастлив лично ее прикончить.