— А если я тебя просто не отпущу? — шёпот на ушко и лёгкий укус на шее, заставляющий кожу заалеть, обещая показать жадную метку к вечеру.

Руки парня скользят по телу, обходя кромку соблазнительных трусиков и заставляя трепетать сердце Ксюши в груди. Девушке слишком горячо находиться рядом с ним, жарко до невыносимости и слишком близко к эпицентру её личного дурмана.

— Я так и не исполнил вчерашнего обещания, — нашёптывает Кир, кусая младшую за мочку уха и проникая рукой под резинку её трусиков. — А я привык держать слово. К тому же ты очень вовремя решила пораньше встать.

Личный змей-искуситель в действии: так же заманивает в свои путы, заставляя желать непозволительного, так же умело манипулирует ею, уже узнав, где следует погладить, где поцеловать, а где и несильно надавить.

— Кирилл, — испуганно выдыхает девушка, сжимая ладонью кисть парня через тонкую ткань. Щёки сразу же краснеют, заставляя прикусить губу и опустить взгляд, от чего появляется новый приступ стыда.

Его пальцы скользят по складочкам, вызывая стон у Ксюши и ещё большее желание спрятаться от него. Желание уйти перекрывает желание узнать, что будет дальше. Почувствовать удовольствие.

Поэтому она лишь теснее прижимается к Киру, поворачивая к нему голову и кусая за выступающую ключицу. Жадно, нагло, как он любит.

Парень забывает обо всех лишних вещах, одним взмахом руки выключая плиту и утаскивая следом за собой девочку.

Путь недолог. Их личное пространство на сегодня - стол, как он и обещал.

Рука до сих пор накрывает самое чувствительное место Ксюши, чувствуя приятную липкую влагу на пальцах.

— Ты же помнишь, что я обещал, — шепчет на ушко, проводя языком по ушной раковинке и заставляя жадно хватать ртом воздух. — Помнишь?

С нажимом. Властно. Почти грубо.

Он смотрит в немыслимо серые глаза своей девочки, замечая в них пелену страсти, в которой она согласится на всё, в которой она будет только его. Всегда. Безотказно. Постоянно.

Это не клетка, а если и так, то она сама себя в ней закрыла. Приковала стальными наручниками, выкинув ключ далеко за ограду. Она сама попала в его лапы, сама заговорила тем вечером, покорила своим острым язычком. Сама заставила ревновать, даже не ведая об этом.

Заставила его безотказно добиваться цели, идя напролом, по головам. Ради этих серых глаз, затуманенных страстью.

Ради алых искусанных губ, приоткрытых в немом крике.

И, чёрт возьми, ради этого стоило бороться со всеми её закидонами и вечными «но», «если», с глупыми причинами не быть одним целым.

Кир заставил её, показал, что не отпустит. Властно и жадно, оставляя алеть губы, а глазам сверкать яркими огнями.

И, кажется, в ней его погибель. В ней его личная клетка, вечный дурман.

Даже не только в глазах - в губах, которые распахиваются в стоне, стоит лишь среднему пальцу нажать на клитор.

— Кир, — шёпот с хрипотцой, потому что она просто не может сейчас говорить. Дрожь по всему телу и нестерпимое удовольствие, которое хочется продолжить.

Ксюша оплетает шею парня руками, притягивая его к себе и жадно целуя в губы, уже без прошлого стыда наслаждаясь его взглядом.

Таким жадным, откровенным, почти что пошлым.

— Что, моя девочка? — насмешливо, с ухмылочкой - издевается, а Ксюше этого сейчас так не хочется, особенно чувствуя его длинные фаланги на себе. Почти в себе. И ох уж это «почти».

— Не мучай, — вновь шёпот, хрипы, только с её губ - это песня для Кира. Слушать стоны, вылетающие из горла; ловить их своим ртом, сжимая сочные ягодицы и причиняя манящую боль.

— Глядя на тебя такую - растрёпанную, стонущую, - мне как раз хочется этим заняться, — смеётся он, отрываясь от сладких губ девушки и делая круговые движения пальцем вокруг её клитора.

Волшебно для него и мучительно медленно для неё.

— Только не сейчас, — качает головой Ксюша, выгибаясь дугой от секундного удовольствия, которое доставляет Кир резким нажатием на комочек нервов. — Прошу тебя, — шепчет в самое ухо, целуя чуть ниже и замечая мурашки на коже любимого.

Парень перестаёт сопротивляться девушке, перехватив её запястья свободной рукой и пригвоздив их к столу.

— Малышка, ты такая мокрая, — продолжает издеваться он, но пальцы делают всё более смелые и резкие движения, вырывая с губ Ксюши громкие стоны, почти оглушающие её на пару с громким сердцебиением.

Она выгибается, приподнимаясь всем телом к Кириллу, в забытьи целует его шею, чувствуя, как усиливается хватка на запястьях - будут синяки. Дрожь по телу, и старший с удовольствием смотрит на немой крик и приоткрытые губы Ксюши. На её подрагивающие бедра, вжимающиеся в его руку, и серые блестящие глаза, в которых немое обожание и страсть.

Его девочка.

— Тише, — мягко тянет Кир, целуя малышку в лоб и вновь зарываясь носом в её волосы. Его руки отпускают запястья девушки, пока он наблюдает, как она охватывает ими его плечи, вжимаясь в тело и тяжело дыша.

Тепло на коже, даруемое Ксюшей, и удовольствие от произошедшего дарят счастливую улыбку.

— Кир, — робко шепчет девушка куда-то в шею, слегка ёрзая на столе и ойкая в момент столкновения с его выпуклостью в районе паха.

— Я знаю, мелкая, но это потом, — смеётся он, отходя от Ксюши на шаг и спуская её на пол. — Я же надеюсь, своим выполнением обещания я не сорвал готовку.

Кир издевается, что прекрасно замечает младшая, но сказать на это ей нечего. Ноги всё ещё дрожат, что уж говорить о голове с придумываем колкого ответа. Она способна лишь поднять глаза на сводного брата и тут же покраснеть, потому что Кир с наглой ухмылкой проводит языком по пальцам, не сводя с неё взгляда.

— Я только перекусил, милая, но для полного восстановления сил мне нужен ещё и завтрак, — улыбается он, притягивая девушку к себе, целуя в губы, давая почувствовать собственный вкус. — Сладкая. — роняет Кир, после чего уходит из кухни, как надеется Ксюша, надолго, потому что смотреть ему в глаза после этого ей будет до жути стыдно.

***

— Кир, нам пора домой, я кое-как отмазалась на этот день у родителей, на следующий уже не смогу, — предупреждает младшая, замечая, как Кир подходит к ней со спины. Ксюша закрыла цветом уже большую часть стены, намечая себе, где и что можно расположить, но парень часто прерывал её, отвлекая и целуя, что ужасно нервировало Карнееву.

— Не надо отмазываться, — спокойно пожимает плечами старший, обнимая младшую и совсем невинно целуя её в макушку. Ксюша из-за этого часто терялась все эти два дня - Кир мог умело совмещать свою соблазнительную натуру вместе с милой и совсем безопасной. Именно из-за этого она не могла не думать на парах об утреннем происшествии, постоянно получая замечания и отвлекаясь. Именно из-за этого змея-искусителя она ушла с последних занятий, потому что сосредоточиться было совершенно не на чем, а особенно добила подруга, устроившая допрос, но вовремя его закрыв. — Давай расскажем сейчас, чтобы потом не было так неловко.

— Это как же потом будет неловко? — хмыкает младшая, отвлекаясь от своего занятия, разворачиваясь к парню лицом.

— К примеру, когда мы окажемся в одной кровати обнажёнными. Или невиннее - будем целоваться, когда подумаем, что никто не видит, — усмехается он, замечая, как Ксюша закатывает глаза.

— Нет, братец, этого делать, хотя бы в квартире наших теперь родителей, не будем, даже не думай, — уверенно качает головой Ксюша, растягивая ухмылочку на лице. Её месть так сладка.

— Хочешь сказать, что я должен буду видеть тебя каждый день в твоих коротеньких шортиках, но не прикасаться? — возмущение в голосе Кира с лёгкостью заметно так же, как и ладони, крепче сжавшие талию девушки. — Как в музее? А если к тебе будут клеиться, если этот баран снова придёт в квартиру?

— Какой баран? — недоуменно уточняет Ксюша, оплетая шею Кирилла, привставая на носочки, чтобы поцеловать его в кончик носа, сбавив обороты.

— Артур, — фыркает парень, забирая у девочки кисточку и катая в свободной руке. По неосторожности Ксюши обмазанное в краске древо пачкает пальцы в синий цвет, но Кира это сейчас не слишком волнует. — Когда мы с тобой ещё только познакомились в роли сестры и брата, он ведь приходил. Цветы притащил, к тебе рвался, только вот я не пустил. — цокает он, вызывая скромную улыбку на губах своей девушки. — Букет я вообще выкинуть хотел - розы это ведь так нудно, но ты оказалась на кухне и воплотила мой план в жизнь.

— Ты ужасно ревнивый, знаешь? — усмехается Ксюша, проводя пальчиками по его скуле и заглядывая в глаза. — Я тебе уже несколько раз говорила, зачем встречалась с Артуром. Зачем тебе ревновать меня к нему, если ты знаешь, что я чувствую к тебе?

— Ты только моя, — шепчет в алые губы, жадно цепляя нижнюю и кусая. — Запомни, хорошо? Потому что сама подписалась на это, я не позволю тебе тесно общаться с парнями, не дам уйти от меня, а если попытаешься, верну к себе и привяжу к кровати, трахая и вбивая в голову, что ты нужна мне так же, как и я тебе.

— Трахая - какое грубое слово, — фыркает Ксюша, стараясь не выдать какого-то совсем странного для неё восторга. Как-то само собой вспоминается её признание Лесе, что она всегда считала эти поступки самыми приятными.

Да, Ксюша была тем человеком, у которого поступки и их смысл решал всё. Она не считала глупые смс-ки и прочую ересь заботой или признанием. Заботой для неё были именно эти слова, которые сказал Кир. Потому что она всегда хотела быть нужной; хотела, чтобы её держали рядом с собой, боясь потерять. Она любила собственника, она любила это в нём.

И, да, блять, она обожала, когда её ревновали.

— Не ври, я вижу твои мурашки, — хрипло смеётся Кир, поднимая кисточку к её лицу и делая мазок по щеке.

Ксюша ойкает, но не старается вырваться, лишь фыркая. Она тянет ладонь к руке Кире, собираясь отомстить, вот только парень отстраняет её кисть, задумчиво разглядывая мазок на шее.