— А что это?
Я увидел, как он поднял что-то с прилавка и принялся разглядывать это поверх своих очков.
— Это камешек из моей коллекции, — ответил Фрэнк.
— Он всё собирает, — пояснил я. — У паренька горы всякого.
— Я, видишь ли, и сам коллекционер, — сказал мистер Спектр. — Ты не мог бы продать его мне?
— Может быть…
— Я дам за него двадцать долларов.
— Двадцать долларов? Тогда конечно!
Мистер Спектр быстро положил камень в карман и открыл кассовый аппарат ещё раз.
— Вот что, молодой человек, я даже дам вам совершенно новую, чистую двадцатку, — он передал мальчику хрустящую купюру, тот приподнялся на носках, чтобы достать до неё.
Случившееся поразило меня. Ничто из имевшегося у племянника хлама просто не стоило двадцати долларов, одного максимум. Наверное, Спектр видел, как те ребята задирали его, вот и решил как-то сгладить посещение магазина. Жест был добрый, но странный.
— Ну что вы, не стоит, — сказал я ему. — Многовато за простой камешек.
— О, поверьте, мне доставляет удовольствие общение с собратом-геологом.
— Ого! — восторгался Фрэнк неожиданному прибытку. — Классный получился день. Сначала дедушка подарил двадцать долларов, а теперь тут.
— Я рад, что мы оба извлекли выгоду, — ответил ему мистер Спектр.
— Но… — попробовал было возразить я, но за нами собрались другие покупатели, ожидая своей очереди, так что кассир-учитель жестом подозвал к себе человека за нами.
— Увидимся завтра в школе, мистер Беккер, — сказал он, отпуская нас.
Глава 22
Когда мы вышли из магазина, Фрэнк что-о там говорил об удачном дне, и как хорошо было проводить время с дядей Рассом. Такое себе спасибо, но большего всё равно не добьёшься. Если бы не я, он так и остался бы сидеть дома да телек смотреть.
Когда мы добрались до лавки мороженого, место было наполовину заполнено. Там же были и трое хулиганов, прямо рядом с табличкой: «Сегодня особое блюдо: мятное с шоколадной стружкой».
— Эй, Фрэнк, как делишки? — раскрыл рот Хорьколицый. Если был бы он моего возраста, я бы отозвал его в сторонку, на стрелку. Хотя стоит довериться Фрэнку, тот проигнорировал его, взгляд мальчика был прикован к образцам мороженого под стеклянным прилавком.
— Ты чего высматриваешь, всё равно ведь выберешь то же самое, — сказал я.
Конечно же, пять минут спустя мы сидели за столиком, я потягивал корневое пиво, а Фрэнк жевал свой вафельный рожок с шоколадным мороженым, политым соусом. Мы постарались пристроиться как можно дальше от тех троих, но я постоянно за ними приглядывал. Я, конечно, знал, что в таком возрасте детишки довольно неприятные, но эти трое идиотов били все рекорды. Кепка-Задом-Наперёд определённо был лидером, остальные двое делали всё, что он говорил. Когда к кассе кто-то подходил и делал заказ, он, дразня, повторял за ним или ней. Очень хотелось отвесить ему тумака. Когда Кепка-Задом-Наперёд подставил старой леди с тростью подножку (она заметила и обошла), я уже хотел было встать и рявкнуть что-нибудь, но Фрэнк, заметив решимость на моём лице, сказал:
— Расс, просто не обращай внимания.
— Как их зовут? — спросил я.
— Ты зачем хочешь знать? — посмотрел он на меня с подозрением.
— Не волнуйся, я не собираюсь устраивать сцены или жаловаться. Просто хочу узнать.
Когда он не ответил, я наклонился вперёд, понизив голос:
— Как зовут того, который не умеет бейсболку носить?
Он нервно посмотрел в его сторону.
— Фрэнк Шрапнель, — сказал я, в притворном нетерпении хлопнув по столу. — Кажется, я задал тебе вопрос.
Он ухмыльнулся. Фрэнк любил, когда к нему обращались по прозвищу.
— Это Кайл, — сказал он, наконец, — остальных не знаю. Они на год старше меня.
Кайл. В старых книгах и фильмах хулиганов зовут Слагго19 или Скат Фаркус20. Кайл даже особо угрожающе не звучит.
— А фамилию этого Кайла не знаешь?
— Ты ведь не собираешься никуда звонить? — он обеспокоенно посмотрел на троих хулиганов.
— Нет. Клянусь, всё останется между нами.
— Бишманн. Кайл Бишманн.
— Именно он и говорил тебе про отца?
Фрэнк кивнул и принялся слизывать подтаявшие потёки мороженого с рожка.
Кайл Бишманн. Какой же сволочью надо быть, чтобы насмехаться над тем, что у кого-то нет отца? Я смотрел за ним со своего места. Тот ржал, словно ишак, причём в буквальном смысле. Я вдруг понял, что разозлился сильнее, чем когда-либо в жизни. В кулаках словно потрескивала едва сдерживаемая энергия. Я всерьёз хотел прибить мальца. В голове начали мелькать картины, как я избиваю этого Кайла Бишманна и его придурковатых дружков. Вот ещё одна картинка, на этот раз ещё хуже, как я посылаю пучки молний из рук прямо в них, смотря, как их корчит от разрядов электричества.
Я почувствовал, как мышцы напряглись, словно я поднимал тяжёлую штангу.
— Послушай, — сказал Фрэнку, мой голос опустился до низкого рыка, так что я сам себя не узнал, — если этот Бишбой тебе хоть что-то сделает, дай мне знать, я сам с ним потолкую.
Глаза Фрэнка расширились от радости, он засмеялся.
— Бишбой! Расс, это было смешно! Я всем в школе расскажу, как ты его обозвал.
После этого я резко успокоился. Из страшного монстра, которого нужно сразить, Кайл превратился в глупенького одиннадцатилетнего пацанёнка, который много о себе возомнил. Я вздрогнул, поняв, насколько я был близок к тому, чтобы встать и вмазать ему по лицу. Интересно, как я выглядел со стороны? Я был крупнее его фунтов килограмм на двадцать. Если бы я потерял контроль и ударил его без повода, то сам превратился бы в хулигана. Возможно, меня даже отправили бы в тюрьму.
Я помотал головой.
— Он просто засранец, — сказал я Фрэнку, — он тебе ничего не сделает.
— Он завтра придёт к нам на математику, — сказал он, — он отстаёт по нескольким предметам.
Несколько минут мы молча сидели. Когда мороженое в его рожке почти закончилось, он начал обкусывать сам рожок.
— Вкусная штука.
Кайл и его дружки направились в сторону выхода, причём так, чтобы оказаться поближе к нам.
— Пока, Фрэнки, — сказал он.
— Пока, Кайл. Увидимся на математике, — ответил тот, даже не подняв головы.
Кайл выглядел удивлённым, но ничего не сказал, просто пошёл дальше.
В этот момент я увидел Фрэнка в новом свете. Вот так, думаешь, что знаешь кого-то, а затем будто смотришь на него в новом свете и понимаешь, что не так-то он и прост.
— А ты крут! — похвалил я, так что его щёки заалели. Он был не таким уж и плохим ребёнком. Теперь буду обращать внимание и на его положительные черты.
Когда мы закончили, я спросил, пытаясь завязать разговор.
— Что будешь делать с двадцаткой, которую дал тебе мистер Спектр?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Может, отдам маме. У неё часто проблемы с деньгами.
От Карли только это и слышно. Она часто занимает у родаков под разными предлогами, по большей части просто мотивируя это тем, что у неё кончились деньги. Маму так легко было не пронять, но папу её истории постоянно трогали. Меня она никогда не просила, потому что знала, что ничего не получит.
— Не стоит давать деньги маме, — сказал я. — Родители должны давать деньги детям, а не наоборот. Взрослые должны нести ответственность.
— Да, знаю. Просто у неё проблемы, — вздохнул Фрэнк. Было видно, что её проблемы часто становятся его проблемами и что это его тяготит. Он любил приходить к нам, где он мог почувствовать себя просто ребёнком. — Кроме того это просто камешек, который я буквально выковырял у тебя из ботинка. Мне бабушка и так дала за это два доллара.
Подождите-ка… Я повернулся и схватил его за руку.
— Погоди-ка секунду. Хочешь сказать, что выковырял этот камень у меня из подошвы?
Его слова вызвали в голове странную реакцию, в мозгу прошла последовательность событий последних дней. Вот я иду в поле, после чего иду среди магических (возможно) осколков света. Вот Фрэнк чистит мою обувь. Вот он (как я теперь понял) вытаскивает из подошвы кусок камешка и кладёт его в карман. Вот мистер Спектр покупает камешек у Фрэнка. Пока я всё это обдумывал, Фрэнк взволнованно смотрел на меня, словно испугавшись, что мой вопрос вызовет для него какие-то проблемы.
— Хочешь сказать, — попробовал я ещё раз, — что камешек, который приобрёл мистер Спектр, был у меня в ботинке?
Он кивнул головой.
— Мне бабушка сказала почистить их. Они были все в засохшей грязи, вот я и сказал, что я их начищу до блеска, если она даст мне два доллара. Пришлось вычистить много всякого маленьким ножиком, а потом мыть в умывальнике в подвале. Времени, конечно это заняло… Ну я и наткнулся на крутой камешек, который был в подошве. Тогда она сказала, что я могу добавить его в коллекцию, — его глаза расширились. — Расс, руке больно.
— Прости, — отпустил я его. — А как камешек выглядел?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Как камешек.
— Опиши его.
— Расс, бабушка сказала, что я могу оставить его себе, — потёр он руку.
— Я знаю, Фрэнк. Я не злюсь на то, что ты его взял. Я просто хочу, чтобы ты его описал. Вспомни.
— Ну, округлый такой.
— Большой.
— Ты же видел его на кассе.
— Я не обратил не него внимания. Был занят разговором с мистером Спектром. Какой он был хоть примерно?
Он нахмурился, задумавшись.
— С пятицентовик, — он взглянул на стол, концентрируясь. — Ещё в нём были вкрапления.
— Как в золоте дураков?
— Ты про пирит21?
— Ага, — я забыл его научное название. — Точно, как пирит.
— Да нет, на него не похоже. Там что-то сверкало в нём самом.
— В нём?
Он кивнул.
— Там посверкивало иногда. Как если бы там был маленький фонарик.
Я, не сдержавшись, хлопнул ладонью по столу.
— У тебя был светящийся камешек, а ты никому не говорил?
— Он посверкивал иногда, — заговорил он, защищаясь, — да и не так уж сильно. Только в темноте и было видно.
Как будто была большая разница.
Я прикрыл лицо руками. И как это вообще произошло? Поверить не могу, что мы передали этот камень мистеру Спектру. Откуда нам было знать, что это такое было? Он что, начал светиться прямо на кассе, а я этого не заметил? Могу только представить себе реакцию Джеймсона, когда расскажу ему эту историю. Он и так считает меня умственно отсталым, а это только подтвердит его подозрения.