– Тогда давай есть, пить и веселиться, пока у нас есть такая возможность.

Они прошли в столовую, где воздух благоухал ароматами цветов и свечи отбрасывали повсюду золотистый свет. Гигантский якобинский стол, чьи ножки и поддерживающие перекладины были вырезаны в форме перекрученной верёвки, покрывала белоснежная скатерть. Вдоль длинной дорожки из пышных зелёных курчавых папоротников тянулся ряд крупных серебряных корзин, наполненных букетами июньских роз. У стен стояли роскошные композиции из пальмовых листьев, гортензий, азалий и пионов, превращая комнату в вечерний сад. Каждое посадочное место за столом было сервировано сверкающим ирландским хрусталём, Севрским фарфором ²и не менее чем двадцатью четырьмя старинными серебряными столовыми приборами в георгианском стиле.

По обе стены зала вытянулись длинные ряды лакеев, пока джентльмены усаживали дам. Лорд Фоксхол отодвинул стул для Фиби, и она направилась к столу. Но застыла, увидев мужчину, который только что усадил леди справа от себя.

На карточке, рядом с её, каллиграфическим почерком было выведено: "Мистер Уэстон Рэвенел".

У неё упало сердце.

Мистер Рэвенел повернулся к ней и, замешкался, удивившись не меньше Фиби. В вечернем костюме его фигура производила поразительное впечатление. Белая рубашка и галстук резко контрастировали с янтарным сиянием кожи, а строгий чёрный пиджак подчёркивал ошеломляющую ширину его плеч.

Он слишком сосредоточенно смотрел на неё... с какой-то непонятной сильной эмоцией. Она не могла решить, что делать, только беспомощно глядела на него, пока внутри всё перекручивалось, причиняя мучительную боль.

Взгляд мистера Рэвенела переместился вниз на карточки с именами, а потом вновь вернулся к её лицу.

– Я не имею никакого отношения к рассадке гостей.

– Очевидно, – резко бросила Фиби, придя в смятение. Согласно этикету, джентльмен обычно уделял больше внимания и общался с леди слева от себя. Ей придётся разговаривать с ним весь ужин.

Рассеянно оглядев зал, она заметила Габриэля.

Поняв её дилемму, брат начал двигать губами, беззвучно произнося: "Хочешь, чтобы я..."

Фиби быстро покачала головой. Нет, она не устроит сцену в преддверии свадьбы брата, даже если ей придётся сидеть рядом с самим Люцифером, хотя такая рассадка ей пришлась бы куда больше по душе.

– Что-то не так? – раздался тихий голос лорда Фоксхола у её левого уха. Она поняла, что он всё ещё ждёт, когда она займёт своё место.

Собравшись с мыслями, Фиби ответила с вымученной улыбкой:

– Нет, Фокс, всё чудесно.

Она села, и начала ловко расправлять юбки на стуле.

Мистер Рэвенел не сдвинулся с места, между его тёмными бровями залегла хмурая складка.

– Я найду кого-нибудь, кто поменяется со мной местами, – тихо проговорил он.

– Ради бога, просто сядьте, – прошептала Фиби.

Рэвенел осторожно опустился на стул, словно он мог развалиться под ним в любой момент. Его настороженный взгляд встретился с её.

– Я сожалею о своём поведении днём.

– Всё забыто, – сказала она. – Уверена, что мы сможем вытерпеть общество друг друга в течение одной трапезы.

– Я и словом не обмолвлюсь о фермерстве. Можем обсудить другие темы. У меня широкий круг интересов.

– Например?

Мистер Рэвенел задумался.

– Не берите в голову, у меня нет обширного круга интересов. Хотя я и чувствую себя человеком, у которого он есть.

Фиби невольно улыбнулась.

– Кроме моих детей, у меня нет других интересов.

– Слава богу. Ненавижу увлекательные беседы. Мой разум недостаточно усидчив, чтобы поддерживать разговор.

Фиби нравились мужчины с чувством юмора. Возможно, ужин не покажется ей настолько ужасным, как она сперва подумала.

– Тогда вы будете рады услышать, что за несколько месяцев я не прочла ни единой книги.

– Я уже много лет не хожу на концерты классической музыки, – подхватил он. – Ведь только и слышишь: "Сейчас хлопай, здесь не хлопай". Из-за этого я начинаю нервничать.

– Боюсь, что изобразительное искусство мы тоже не сможем обсудить. Я нахожу символизм утомительным.

– Тогда, полагаю, и художественные произведения вам не нравятся.

– Нет... за исключением поэзии.

– Я пишу стихи, – серьёзно заявил Рэвенел.

"Боже, помоги мне", – подумала Фиби, и кратковременный подъём настроения улетучился. Много лет назад, когда она впервые появилась в обществе, ей казалось, что каждый молодой человек, которого она встречала на балу или ужине, был поэтом-любителем. Они настойчиво цитировали собственные произведения, полные напыщенных речей о звёздном свете, каплях росы и потерянной любви, в надежде произвести на неё впечатление своей чуткостью. Очевидно, это увлечение ещё не прошло.

– Правда? – спросила она без энтузиазма, молясь про себя, чтобы он не предложил ей прочитать что-нибудь из своего творчества.

– Да. Могу прочесть пару строк?

Подавив вздох, Фиби изобразила вежливую улыбку.

– Конечно.

– Из незаконченного. – С торжественным видом мистер Рэвенел продекламировал:

– Жил был Брюс, приятный малый... Его штаны всегда чуть спадали.

Фиби изо всех сил старалась не рассмеяться, чтобы не поощрять его к продолжению. Она услышала тихий смешок за спиной и поняла, что кто-то из лакеев их подслушал.

– Мистер Рэвенел, – спросила она, – вы забыли, что это официальный ужин?

Его глаза озорно блеснули.

– Помогите со следующей строчкой.

– Ну уж нет.

– Я настаиваю.

Не обращая на него внимания, Фиби тщательно расправила салфетку на коленях.

– Настоятельно настаиваю, – не унимался он.

– Ей богу, вы самый... Ну, так и быть. – Фиби сделала глоток воды, раздумывая над словами. Поставив бокал, она продекламировала: – Нагнулся он сорвать цветочек.

Рэвенел начал рассеянно теребить ножку пустого хрустального бокала. Через мгновение он победоносно закончил:

– И пчела укусила его в пятую точку.

Фиби чуть не поперхнулась от смеха.

– Можем мы сохранить хотя бы подобие приличий? – умоляя, проговорила она.

– Но ужин будет таким долгим.

Фиби подняла глаза и увидела, что он улыбается, легко и сердечно. По её телу пробежала странная дрожь, та, которая возникает, когда приходишь в себя после долгого сна и потягиваешься, пока мышцы не начинают трепетать.

– Расскажите про ваших детей, – попросил он.

– Что бы вы хотели узнать?

– Что угодно. Как вы выбрали им имена?

– Джастина назвали в честь любимого дядюшки моего мужа, милого старого холостяка, который всегда приносил ему книги, когда он болел. Мой младший сын, Стивен, назван в честь героя приключенческого романа, который мы с лордом Клэром читали в детстве.

– Как он назывался?

– Не скажу. Вы решите, что это глупо. Так и есть. Но она нравилась нам обоим. Я послала Генри свой экземпляр после того, как...

Ты украл его книгу.

По мнению Генри, худшим из проступков Уэста Рэвенела была кража его копии "Стивен Армстронг: Охотник за сокровищами" из коробки с личными вещами под кроватью. Хотя доказательств личности вора не нашли, Генри вспомнил, что когда читал книгу, Рэвенел это заметил и высмеял его.

"Я знаю, что это он, – писал Генри. – Возможно, он сотворил с книгой нечто ужасное. Бросил в уборную. Я бы не удивился, если этот идиот вообще не умеет читать".

"Когда-нибудь, когда мы повзрослеем, – написала в ответ Фиби, в пылу праведного гнева, – мы вместе поколотим его и заберём книгу обратно".

А теперь она сидела рядом с ним за ужином.

– После того, как он утратил свою копию, – неловко закончила она, наблюдая за тем, как лакей наливает вино в один из её бокалов.

– Как он... – начал задавать вопрос мистер Рэвенел, но, нахмурившись, умолк. Он поёрзал в кресле, явно чем-то встревоженный, и начал снова: – В моём детстве, была одна книга... – И снова последовала пауза, во время которой Рэвенел попытался передвинуться поближе к Фиби.

– Мистер Рэвенел, – озадаченно спросила она, – с вами всё в порядке?

– Да. Вот только... есть небольшая проблема.

Он хмуро покосился на свои брюки.

– Проблема, имеющая отношение к вашим коленями? – сухо спросила она.

– Вообще-то да, – раздражённо прошептал он.

– Неужели. – Фиби не знала, рассмеяться ей или начать волноваться. – В чём дело?

– Женщина с правой стороны всё время кладёт руку мне на ногу.

Фиби украдкой наклонилась вперёд, чтобы посмотреть на виновницу.

– Разве это не леди Колвик? – прошептала она. – Та самая, чья мать, леди Бервик, обучала Пандору и Кассандру этикету?

– Да, – резко бросил он. – Похоже, она забыла обучить ему собственную дочь.

Насколько Фиби знала, Долли, леди Колвик, недавно вышла замуж за богатого пожилого мужчину, но, по слухам, крутила у него за спиной интрижки со своими бывшими поклонниками. Собственно именно скандальное поведение Долли привело к случайной встрече Пандоры и Габриэля.

Мистер Рэвенел раздражённо поморщился и потянулся под стол, чтобы оттолкнуть невидимую руку.

Фиби понимала, в каком затруднительном положении он оказался. Если джентльмен привлечёт внимание к такому возмутительному поведению, его обвинят в том, что он смутил леди. Более того, леди могла с лёгкостью начать всё отрицать, и люди, скорее всего, поверили бы ей.

Вдоль всего стола лакеи наполняли бокалы водой, вином и шампанским со льдом. Решив воспользоваться развернувшейся активностью, Фиби обратилась к мистеру Рэвенелу:

– Наклонитесь вперёд, пожалуйста.

Его брови слегка приподнялись, но он повиновался.

Протянув руку за его широкой спиной, Фиби ткнула указательным пальцем в обнажённое предплечье леди Колвик. Молодая женщина очень миловидной внешности бросила на неё слегка удивлённый взгляд. Тёмные волосы красотки были собраны в пышную массу блестящих локонов с вплетёнными в них лентами и жемчужинами. Над глазами, обрамлёнными густыми ресницами, красовались аккуратно выщипанные брови в форме двух идеально тонких полумесяцев, как у фарфоровой куклы. На её шее сверкала толстая нитка жемчуга, нагруженная бриллиантами в виде капель размером с бристольскую вишню.