Фицджеральды были довольны своим положением, до Алтона. Гвен была привлекательной женщиной и никогда не казалась слишком впечатленной именем Монтегю. Хотя отцу она не понравилась бы, мне понравилась.

Не понимая ни правды о моем браке с ее братом, ни того, что мы должны пожениться, она приняла меня в свою жизнь. Мне особенно понравилось, как Александрия ладила с ней и сыном Престона, Патриком. Он был на год старше Брайса. Когда они втроем были в поместье Монтегю, у меня сложилось впечатление, что Патрик предпочитал Александрию Брайсу. На мгновение я задумалась, знают ли Гвен и Престон, что Брайс их племянник. Я не видела никаких признаков того, что они знали. Спросить Алтона было невозможно. Тема была закрыта.

Только восемь человек, мои родители, родители Алтона и Гвен, Гвен и Престон, и Алтон и я присутствовали на свадьбе и праздничном ужине. Как будто почувствовав облегчение от того, что сделка завершена, мой отец был нехарактерно сердечным, даже веселым во время обеда. Произносились тосты, алкоголь лился рекой, и все радовались слиянию наших семей.

Я бы хотела разделить это событие с Александрией. Несмотря на то, что она была молода, этот союз повлиял на нее, но когда я попросила о том, чтобы привести ее, мое предложение было воспринято с таким же доверием, как и любые другие предложения, которые я сделала: быстро отклонено, как будто я никогда не упоминала об этом.

После свадьбы Алтон строил планы на двухнедельный медовый месяц. Он не скрывал, что не собирается делить меня с Александрией или кем-либо еще во время нашей поездки. Наши планы состояли в том, чтобы насладиться всем Средиземноморьем, в то время как наша свадьбы и романтика стратегически просочились в прессу. Мы были влюбленной парой, соединившейся после моей трагической потери. Я была молодой вдовой, которая нашла любовь там, где была дружба.

Я прочитала все статьи. Наши фотографии были опубликованы на социальных страницах за пределами Джорджии. Место Алтона в "Монтегю Корпорейшн" было предметом спекуляций многих финансовых прогнозистов. Беспокойство о будущем компании после смерти Рассела уменьшалось. Цены на акции росли.

Наконец пришло время, когда мы извинились перед остальными участниками вечеринки. Пока мы шли к нашему номеру, я думала о струящемся белом неглиже, которое нашла в эксклюзивном бутике в Саванне. Этот прозрачный халатик не создавал ничего, кроме предвкушения того, что было под ним, просто еще один слой, который нужно сдвинуть.

Шампанское за ужином чудесным образом успокоило мои нервы. Как только мы остались одни, я извинилась и пошла в ванную комнату для новобрачных.

– Нет, Лаида.

Я остановилась.

– Что нет?

Алтон встал передо мной, преграждая мне путь.

– У меня нет ни малейшего желания оставлять тебя без присмотра, ни сегодня вечером, ни когда-либо еще.

Я улыбнулась, воспринимая его слова как шутку, на которую надеялась. Я поцеловала его в щеку.

– Не волнуйся, муженек. Я буду через несколько минут. У меня для тебя сюрприз.

Он не сдвинулся с места.

– Я ждал этого момента.

Он развернул меня и занялся моим платьем. Вместо молнии был длинный ряд жемчужных пуговиц. Его большие пальцы терпеливо нажимали на каждую, медленно открывая мою кожу своему теплому дыханию.

– Разве ты не согласна? – спросил он между поцелуями в шею. – Я был терпелив. – Его губы опустились ниже, посылая мурашки по моей коже. – Я почувствовал облегчение в твоем поцелуе. – Он повернул меня обратно, его серые глаза потемнели от желания. – Теперь я хочу большего.

Его фразы были произнесены хриплым голосом, и были настолько горячими. Они будоражили часть меня глубоко внутри, часть, которую я не чувствовала годами. Моя голова закружилась, когда он стянул ткань с моих плеч, позволяя моему свадебному платью растекаться вокруг моих инкрустированных жемчугом каблуков. Только шелковая комбинация, кружевной лифчик и нижнее белье защищали меня от его обжигающего взгляда.

– Алтон...

– Ш-ш-ш, Лаида, послушай меня. Не думай. Ничего не говори. Уступи мне.

Я хотела этого. Я хотела почувствовать то, чего не чувствовала со времен Александрии. Я хотела от него того, что испытывала только под собственными прикосновениями.

– Теперь ты моя. Скажи, что подчинишься мне.

Я уже это сделала. Признать это было нетрудно.

Следующие две недели прошли за осмотрами достопримечательностей днем и узнаванием Алтона ночью. Я наконец-то показала ему свой пеньюар, а он доводил меня до оргазмов. Это случалось чаще, чем было у меня прежде. Даже когда я не кончала, он кончал. Это утешало.

Часть брака, которая беспокоила меня, это одержимость Алтона Монтегю. Даже во время нашего медового месяца он был в постоянном контакте с офисом и моим отцом. Это было ново – быть вместе двадцать четыре часа в сутки. С таким большим количеством времени я увидела его сторону, которую никогда не знала полностью. Фрагменты, которые я видела, давали свободу. Теперь стало сложнее.

Было ли это связано с бизнесом, плохим обслуживанием в ресторане или комментарием от меня, нескончаемые всплески гнева Алтона нервировали. Они отличались от проявлений моего отца. Я привыкла к доминированию – я же дочь своего отца – но получить пощечину было чем-то новым. В первый раз это случилось в нашем номере, меньше, чем через неделю после свадьбы. Он только что закончил разговор с кем-то по телефону. Я знала, что он расстроен, но у нас был заказан столик, и нас ждал гид. Я не помню точно, что я сказала, но я никогда не забуду жжение его ладони, когда та коснулась моей щеки.

С глазами, полными слез, я смотрела на него, не зная, что делать или сказать. Я боялась большего, но этого не случилось. Вместо этого он просто выглядел раздраженным и спросил:

– Что, Аделаида?

– Не могу поверить...

– Не верь.

Мои губы сжались в прямую линию.

– Не дави на меня, – предупредил он. – Твоя работа – поддерживать меня. Ты собираешься бросить эту работу, чтобы подвести еще одного мужа?

Я не ответила.

– Если ты думаешь, что сможешь рассказать папе о том, что я сделал, и наше соглашение будет недействительным, ты ошибаешься. Более того, я уверен, что ты не хочешь разочаровать его — снова. Ты и я — мы в этом надолго. Я предлагаю тебе поправить макияж, изобразить улыбку на лице и поторопиться. Нам предстоит экскурсия, миссис Фицджеральд.

Алтон точно знал, что сказать, на какую из моих кнопок нажать. Его ядовитые слова жалили, их яд требовал моего повиновения. Позже я размышляла и задавалась вопросом, как много Сьюзи рассказала ему обо мне и моей неуверенности, но в то время мой ум не мог обработать это. Мои руки дрожали, когда я делала, как он сказал, и подумала, что он был прав насчет соглашения, а также моей работы или роли, в зависимости от того, как это воспринимать. Мой долг поддерживать его, а не раздражать. К тому времени, как я вернулась в спальню нашего номера, моя улыбка уже была на месте.

Это было хорошо. Нас не раз фотографировали, когда мы осматривали древние руины.

Глава 31

Чарли́

Проснувшись измотанной, но довольной, я лежала в темноте гостиничного номера, прислушиваясь к биению сердца Нокса. Моя голова покоилась на его груди, а его рука обнимала мое плечо. Его тело согревало меня, а объятия успокаивали. Я и представить себе не могла, какая это всепоглощающая радость – полностью отдаться другому человеку.

Катарсис и освобождение, слова казались неправильными для действий ночи, но из моей души я не могла сформировать других. Напряжение, которое я вызвала, исчезло – смылось прочь. Памятуя о моей терпимости, Нокс позаботился о том, чтобы мое наказание длилось недолго, а последующая награда стоила каждого удара. Когда моя задница горела, он наполнил меня, отвлекая мое внимание от интенсивности внешнего мира к чистому экстазу, происходящему внутри меня. Он едва был вошел, когда я кончила с освобождением, которого никогда не знала. Без наращивания или подъема, взорвалась бомба, детонация разрушила меня. Начиная с кончиков согнутых пальцев ног, волна за волной обрушивались на меня, пока способность к речи не оказалось за пределами моих возможностей. Мои ногти глубоко впились в ладони, кулаки сжались. Выкрикивание его имени сменилось стонами и всхлипами. Я была полностью выжата, когда мое тело конвульсивно сжалось вокруг него, а ведь ночь только началась.

В какой-то момент мы пили вино и ели. Если бы не я делала заказ, я бы не смогла сказать, что мы ели. Большая часть еды дошла до моих губ через пальцы Нокса, так как мои руки были бесполезны, связанные за спиной сложным переплетением атласной ленты. Зависимость делала каждый кусочек еды или вина более насыщающим, более опьяняющим. Как будто содержание алкоголя в прекрасном французском вине намного превышало законный предел. Каждый кусочек или глоток, поднесенный к моим губам по его усмотрению, был впрыском наркотика, отсутствие контроля стимулировало кровоток, как кокаин.

Когда мы уже собирались заснуть, я вспомнила то, что хотела сказать, информацию от Челси, которую он хотел бы знать, но, окутанная облаком мускуса, запахом секса, воска и желания, я позволила ей ускользнуть. Я ничего от него не скрывала. Я хотела насладиться последствиями нашего воссоединения. Примирительный секс – это все, что я могла осмыслить.

Теперь, когда я пришла в себя, эти мысли снова были на первом месте в моем сознании. И еще кое-что. Пошевелившись, Нокс повернулся ко мне, когда моя голова скользнула к его бицепсу, и я прижалась к нему. Кожа к коже, мои пальцы коснулись его груди.

– Ты проснулась? – прошептал он.

– Да.

Его скрипучий голос рещонировал в темноте.

– Ты готова ко второму раунду?

– Второму? – Я рассмеялась. – Думаю, ты сбился со счета. Как насчет пятого или шестого?