Через несколько дней навестил Липатова начальник отделения. Справившись о здоровье, сказал одобрительно:
— Правильно действовал, Иван Никитович. По тем двоим вышли мы на остальных, так что теперь покончено со всей шайкой. А ведь больше года искали их в Одессе и Киеве.
Пожимая на прощание руку, добавил с улыбкой:
— Ну, выздоравливай поскорее, сам понимаешь — без хозяина и пост сирота.
Он вернулся на пост, и жизнь опять потекла по стрелкам башенных часов. Снова отмеряли они время, вмещавшее и привычный черед будничных происшествий, и бурные всплески тревожных неожиданностей. Постовой милиционер — не участковый инспектор. Он не ведет дневника, в котором заранее намечается, планируется программа действий на ближнюю и дальнюю перспективу. Он действует, сообразуясь с сиюминутной обстановкой.
Но что бы он ни сделал — задержал пьяного хулигана, предотвратил автомобильную катастрофу или бросился в Москву-реку, чтобы спасти утопающего, — все скрупулезно и регулярно заносится в специальный дневник, его личную карточку. Это, если хотите, хроника всего, что он сумел, смог, совершил.
…В актовом зале Главного управления внутренних дел столицы собрались лучшие из лучших — цвет московской милиции. В тот памятный день получали они награды Родины — ордена Октябрьской Революции, Красного Знамени, Красной Звезды. А самой высокой — ордена Ленина — был удостоен единственный среди них: старшина Иван Никитович Липатов.
В торжественной тишине прозвучали тогда слова начальника Главного управления внутренних дел Мосгорисполкома:
— Иван Никитович Липатов — один из тех солдат правопорядка, кто изо дня в день живет и действует в «готовности номер один»…
Примерно через месяц после этого события Липатова вызвали к замполиту. Майор Седов, как всегда, был немногословен:
— Звонили из Главного управления. Завтра к десяти часам явишься по указанному адресу, — он протянул листок.
«Улица Вавилова… дом… квартира… Леонид Сергеевич Сахаров», — читал про себя Иван Никитович.
— Это кто такой, Сахаров?
— Скульптор. Будет твой бюст ваять. — В глазах майора заплясали веселые огоньки.
— Чего делать? — не сообразил сначала Липатов.
— Бюст, бюст создавать… Скульптурный портрет, понимаешь?
— Шутите, товарищ майор?! — От неожиданности даже в жар бросило.
— Какие могут быть шутки, старшина? — Седов говорил теперь строго, уже без тени улыбки. — Ты — кавалер ордена Ленина, знатный сотрудник Московской милиции. Так что по заслугам — и честь. Да, не забудь: форма одежды парадная.
Всю дорогу домой Иван Никитович раздумывал, колебался: говорить или не говорить Тамаре о свалившейся на него неожиданности? Кто знает, вдруг не получится у скульптора Сахарова этот бюст… Вот тогда и выйдет, нахвастался раньше времени. Тем более, жена может поделиться с кем-нибудь из подруг. Ну, а уж если что-то известно двум женщинам… При мысли о возможности такого поворота событий ему совсем стало не по себе. Досадливо поморщился — никогда прежде в житейских делах ничего от Тамары не скрывал, — но решил, наконец, твердо: пока промолчу. Ну, а там время покажет.
Вечером сказал:
— Завтра к десяти приказано явиться… в общем, на одно мероприятие. Придется надевать парадную форму.
Скульптор встретил Липатова радушно, как давнего доброго знакомого. В просторной, залитой солнцем мастерской показывал свои работы, но пока они переходили от одной скульптуры к другой, Иван Никитович то и дело ловил на себе его цепкий, изучающий взгляд.
— Если вы не возражаете, давайте начнем? — предложил хозяин. Он усадил Липатова в удобное кресло, стоящее на возвышенности, и первый сеанс начался.
На следующий день замполит поинтересовался:
— Был у скульптора? Позировал?
— Позировал, товарищ майор, — вздохнул Иван Никитович. — И придется еще несколько долгих сеансов терпеть.
— Почему терпеть?
— Так ведь сидишь истукан-истуканом битых два часа, представляете? А по мне легче полсуток в мороз или дождь отдежурить, честное слово.
— Да, старшина, это тебе не вооруженных преступников ловить, — пошутил Седов. — Искусство — оно жертв требует.
— Ничего, товарищ майор, прорвемся, — принял шутку Липатов.
Накануне Октябрьских праздников Тамара Сергеевна сказала мужу:
— Завтра ты свободен, вот и давай съездим вместе на Кузнецкий мост. Мне в «Светлане» кое-что купить надо.
Однако на следующий день она даже не остановилась у витрины магазина.
Они прошли еще несколько десятков метров вверх по улице. На фасаде салона Союза художников висела броская афиша: «Выставка, посвященная людям Московской милиции».
— Может, зайдем? — лукаво улыбнувшись, спросила Тамара Сергеевна.
…На искусно освещенных стенах — портреты, жанровые картины, зарисовки о милицейских буднях. А в центре зала на постаменте — скульптурный портрет. И табличка: «Кавалер ордена Ленина старшина милиции Липатов Иван Никитович».
Тамара Сергеевна пристально вглядывается в такие знакомые, родные черты. Плотно сомкнутые губы… Упрямый подбородок… Чуть впалые щеки… Конечно, скульптор стремился подчеркнуть решительность, волю, целеустремленность старшины милиции. А она знает своего Ваню и другим — отзывчивым к чужому горю, мягким к попавшим в беду, внимательным к тем, кто нуждается в помощи в защите. Но сейчас смотрит на мужа с укоризной:
— Ну что ты за человек, Иван? Почему я должна узнавать об этой выставке от кого-то?
— Да что ж говорить-то?.. Неудобно как-то…
Серые глаза его вспыхивают озорным блеском:
— И чего тебе на этот бюст глядеть? Будто каждый день живого не видишь.
…Он вообще не очень-то любит, когда разговор заходит о его делах: «Служу, как все. Стараюсь выполнять, как велит долг, совесть». Но в Киевском райотделе внутренних дел гордятся тем, что имя Ивана Никитовича Липатова известно далеко за пределами столицы. Его фотографии можно увидеть в Ленинградском, Харьковском и многих других управлениях внутренних дел: солдаты правопорядка должны знать своих правофланговых. Знать и равняться на них.