— Природу и старину надо охранять не в целом, Ифас, — по праву школьного товарища назвал Сеновалова только по имени Артем, — а конкретно: озеро, речку, мост, даже дерево… В «целом» мы ничего не сохраним! И жизнь это уже прекрасно доказала.

— Что ж, и это верно, Артем, — согласился Сеновалов. — Только моста нет… Да, когда Кузьма Захарыч заходил ко мне насчет семьи Коровушкиных, он письмо в конверте оставил. Вот оно. И надпись на нем чудная… Я тогда не обратил внимания. «Распечатать после моей смерти. Шишигин К. 3.» Кто распечатает? Здесь, я думаю, дело старшего. Держите, Тимофей Кузьмич.

Тимофей распечатал письмо. Начал читать вслух.

— «Товарищу председателю районного исполнительного комитета депутатов трудящихся Сеновалову от умершего К. 3. Шишигина заявление, суть коего в том. Мой домишко на берегу реки ровным счетом сыновьям для жизни не нужен. Стены и фундаменты у его еще хороши, потому как в основу моим родителем были заложены корни столетней сосны. Смолье в земле живет долгонько. Ежли построить крышу до осенней непогоди да хорошенько отштукатурить, то жилой дух в доме будет храниться даже в зимнюю стужу. Сыновьям он не понадобится, как я понял по разговорам. Всех их, пока окромя Николы, но и тому скоро выделят, обеспечило государство теплыми квартирами, а потому отдаю безденежно дом районной ребятне из пионерской организации под клуб «Речной моряк», коим я займовался долгие годы, и он не имел своей крыши, далее угла иль сарая для хранения инвентаря в количестве четырех лодок, многих весел, другой разной мелочи и нами придуманного речноморяцкого флага. После этого с уважением к вам всем бывший сторож деревянного моста Кузьма Шишигин».

— Ну как? — после некоторого молчания спросил Сеновалов.

— Я — за, — сказал Артем.

— Я — за! — даже поднял руку, как на школьном уроке, Никола.

— А вы, Тимофей Кузьмич?

— Я… Я… тем более, — ответил Тимофей.

Появлению Анисима Марковских предшествовало несколько гудков. Сначала начальник пожарной команды погукал сигналом «газика», потом включил свою «сирену». Мощность, конечно, была несопоставима. И, войдя в ограду, Анисим Васильевич сказал многозначительно:

— То-то! — Потом, помолчав, добавил: — Придумал я имя внучонку Икс-Игреку. Придумал…

— Какое? — поинтересовался Артем.

— Кузьма!