ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же. Прошло несколько часов. Посреди комнаты составленный из нескольких столиков большой стол, покрытый белой скатертью, стулья, скамьи и табуретки. У стола — Н и к а, она гладит свадебное платье.

Входит  Р у ф и н а  со стульями. М и л о ч к а  хлопочет с другой стороны стола.

М и л о ч к а. Сегодня такой счастливый день! Утром, как только в этот город приехала, вышла на улицу, посмотрела вокруг, столько воспоминаний… Ведь здесь прошла моя юность. Последний раз я сюда приезжала на санитарном поезде. На каких только поездах я не ездила: на пассажирских, на санитарных, на товарных…

Н и к а. На почтовых…

М и л о ч к а. Нет, на почтовых я не ездила. Просто работала на почте, разносила телеграммы, повестки, деньги… Почему ушла? Потому что есть люди, которые и пенсию большую получают, и зарабатывают очень много, и все недовольны. Я одному старичку сказала, он обиделся, заявление на меня написал. Ну да бог с ним! Я на завод хотела вернуться… А тут меня соблазнили в торговлю податься, овощами торговать. Выгодно это, но скажу тебе — противно. Воруют. Не все, конечно. Пересортицу делают, яблоки по восемьдесят копеек, а мы их по рублю продавали. Ушла я из торговли… И вспомнила: ведь я на фронте машины водила, у меня водительское удостоверение второго класса. Нанялась в таксопарк. А наша колонна Дворец бракосочетаний на Ленинградском проспекте обслуживала…

Н и к а (вся в мыслях о предстоящей свадьбе, Милочку плохо слушает, все смотрит то на дверь, то в окно, ждет кого-то). Пойду их встречу.

М и л о ч к а (удерживает ее за руку, сажает в кресло). Никуда не уходи, еще разминетесь. Сиди. Жди. (Стараясь отвлечь девушку от тревожных мыслей.) Как жалко, что Дворец бракосочетаний в соседнем доме! А то бы наняли такси, я бы водителю свои права показала и за руль села. А на капоте ленты, цветы, кукла. И через весь город! В Москве мы бывало по пять-шесть свадеб в день обслуживали, а в воскресенье и по десять. Я уж этот маршрут с закрытыми глазами знала: на Манежную площадь, к могиле Неизвестного солдата, на Ленинские горы, к университету, а потом в ресторан. В «Арагви», или в «Советскую», или в «Москву», или на ВДНХ… Вот сижу я за рулем и заливаю: «Сейчас, товарищи новобрачные, мы катим по Ленинградскому проспекту, это одно из самых красивых мест Москвы. Вот это гостиница «Советская», при ней концертный зал и выступают лучшие артистические силы. Втяните в ноздри воздух, поглубже, поглубже! Направо здесь самое вкусное место в Москве, вы нюхайте, не стесняйтесь! Кондитерская фабрика «Большевик». Конфеты, торты, пирожные, печенье…» Да ты сиди, сиди, невеста… «Едем дальше — знаменитый Белорусский вокзал. Фильм видели? Во всем мире премии собрал. Сюда приезжают люди из Берлина, из Варшавы, из Бреста, из Минска. Едем дальше! Улица Горького. Налево магазин «Пионер», здесь вы можете купить вашим будущим детям заводную железную дорогу. Едем дальше! Площадь Маяковского!»

Н и к а. Стоп, тетя Милочка! Меня укачало… (Решительно встает с кресла, смотрит на часы.) Уже половина четвертого, а мы никуда и не приехали.

М и л о ч к а. Это по местному времени. А в Москве только половина второго… У вас регистрация в пять, еще уйма времени.

Н и к а. Надо успеть переодеться.

М и л о ч к а. Успеешь! В такой день у всех очень много дела… (И снова, желая успокоить девушку, продолжает свой рассказ.) А из таксистов я ушла, потому что заболел брат Коля в Хабаровске…

Н и к а (нетерпеливо, с некоторыми раздражением). Я уж это знаю.

М и л о ч к а. А у него семья огромная — восемь человек. Четверо совсем еще маленькие. Пришлось брать расчет и ехать к ним. Полгода я у них прожила, вернулась, хотела поступить на работу, а тут в Рязани у подруги моей беда случилась — муж ее под машину попал. Большой человек, директор ткацкой фабрики. Совсем она одна осталась. Христом богом умолила меня приехать к ней. Ну, я к ней. Еще три месяца… А потом к маленькому брату Борису — ему, правда, уже сорок пять лет, но мы все его маленьким считаем — в Минск помчалась. Ну, вот так и мотаюсь… Нет, ты не подумай, что это мне в тягость, я в этом счастье свое нахожу. Люди без тебя не могут обойтись! Разве это не счастье? (Обрывая сама себя.) Как ты думаешь, придет сегодня к нам на свадьбу Ваня Саратов? Хочется повидать. Он меня не узнал утром у подъезда. А я только потом сообразила. (Оглядывая стол, как полководец свое войско.) Ну вот так, довольно прилично все получается. Ванюшку мы посадим вот сюда, в самое большое кресло. Сиди, Ваня, провозглашай тосты. Здесь Катя, твоя мама. Здесь родители Геннадия. Здесь Шкара с женой. Здесь Старшой. Здесь я. Здесь ты с Геннадием. Горько! Здесь Руфина. Где же Руфина? Лева Алексеевич сказал, что она нам помогать будет, а она пропала.

Распахивается дверь из соседней комнаты, и оттуда выплывает, похожая на чертову куклу, Р у ф и н а  В и т р и щ а к. На ней сарафан покойной жены Сушкина, открытые костлявые плечи, широкий солдатский ремень, кружевная шаль и на ногах ботинки хозяина квартиры. В волосах цветок.

Милочка и Ника с ужасом смотрят на нее.

Р у ф и н а. А жених-то где? Не явился ишо? Чего тут своротить? Давайте помогу.

М и л о ч к а. Еще стульев надо взять у соседей.

Руфина направляется к двери.

Да вы накиньте на себя что-нибудь, на лестнице холодно.

Р у ф и н а  накидывает на плечи ватник и уходит.

Н и к а. До чего же страшна.

М и л о ч к а. Мне Шкара рассказывал, она родилась на Урале. Когда мы здесь палатки разбивали, бараки строили, ей было семь лет. Родителей кулаки убили. В семнадцать лет пошла на фронт. В Киеве под обломками дома ее откопали, долго лечили. Сушкины приютили, одели, устроили сторожем на стадион. У нее перелом позвоночника, в корсете ходит. (Замолкает, увидев возвращающуюся со стульями и табуретами Руфину.) Ну зачем вы тяжести таскаете! (Отнимает у Руфины стулья.)

Р у ф и н а. Ничего, я здоровая… Давай за хлебом схожу.

М и л о ч к а. У нас много хлеба, и пироги, и булочки… Девочки, будем накрывать. (Убегает на кухню.)

Р у ф и н а (Нике). Карточки нет? Залетки твоего?

Н и к а. Нет у меня его карточки. Да вы его сейчас сами увидите.

Р у ф и н а. На кого похожий? (Показывает на фотографии на стене.) На этого? Али на этого?

Ника отрицательно качает головой.

На этого? (Показывает на кенаря.) Али на этого?

Н и к а. Да-да, скорей всего на этого.

Р у ф и н а. Этого Мефодий звать.

Н и к а. Да, вот такой он, желтенький, клювик маленький, ножки тоненькие. Похож.

Р у ф и н а. Совет да любовь.

Нервные звонки в дверь.

М и л о ч к а. Наконец-то! (Открывает.)

Вбегает  Ш к а р н и к о в. В руках у него ящик, из которого торчат горлышки бутылок.

Ш к а р н и к о в. Вольно! Сам рядовой! Коньяк! Армянский! Три звезды!

М и л о ч к а (с тревогой). А где же Геннадий?

Ш к а р н и к о в. Следом идет! Небольшая задержка. На завод побежал. Скоро будет.

М и л о ч к а. Ну вот, я же говорила.

Ш к а р н и к о в (увидев Руфину). Это что еще за чудовище?!

Р у ф и н а. Руфина Витрищак. Будем знакомы.

Ш к а р н и к о в. Да мы и так с тобой знакомы. Только я сразу не узнал. (Бросается к телефону. Набирает номер.) Люся?.. Виктор Евгеньевич у себя?.. Ты передала приглашение?.. Что он сказал?.. Будет у Сушкина? Прекрасно! (Набирает другой номер.) Глущенко?.. Так я тебя жду. Адрес знаешь?.. Да, у Сушкина. В девятнадцать ноль-ноль… Начальник пожарной охраны? Добро! Прихватывай и его. (Набирает другой номер.) Ричард?.. Все в порядке. Жду тебя и Раю… (Задерживает Нику.) Директор косметического? Захватывай и его… Не забудь: у Сушкина. (Подсчитывает.) Этот есть, этот есть… Сорок человек. Шесть человек сверх списка. Начальник милиции, начальник пожарной охраны города, директор косметического салона. (В восторге.) Все с женами! Нужны еще стулья и стол.

М и л о ч к а (тоже охвачена паникой). Да, нужны еще стулья. И мы их достанем! (Нике, успокаивая ее.) Вот видишь, девочка, как все прекрасно идет! Какие люди будут на вашей свадьбе! Это должен быть такой день, чтоб на всю жизнь запомнился. Не трать времени, беги переодевайся, потом сюда, потом во Дворец бракосочетаний, потом опять сюда. А я отсюда не уйду, буду вас всех дожидаться. Туалетов с собой не захватила. (Смотрит в зеркало.) Я и так хороша.

Н и к а. Вы очень прилично одеты.

М и л о ч к а. Не трать времени, беги, беги!

Н и к а (целует ее). Спасибо вам, тетя Милочка. Дядя Вася, спасибо.

Ш к а р н и к о в. Ступай, Викторина. Меня будешь благодарить потом.

М и л о ч к а. Ее зовут Вероника.

Ш к а р н и к о в. Не имеет значения.

Н и к а  уходит.

Р у ф и н а. А мне куды? За стульями?

М и л о ч к а. Нет, стулья мы и без вас принесем. Вам нельзя таскать тяжести.

Ш к а р н и к о в. За цветами! Где магазин, ты знаешь. Я отобрал. Принеси. Расставь в вазах. Покрасивее. Вот записка! Вот деньги.

Р у ф и н а. Белые цветы нужны. Как же без цветов. Я принесу. Только белые. Я уж знаю. (С непривычным для нее проворством уходит.)

Остались Милочка и Шкарников.

Ш к а р н и к о в. Странный человек Лев Сушкин. Поселил у себя это привидение. Не понимаю.

М и л о ч к а (взъярилась). Она прекрасная, очень добрая женщина!

Ш к а р н и к о в. А черт ее знает! (Вглядывается в Милочку.) Ты что такая грустная?

М и л о ч к а (стараясь не обидеть старого друга). Не сердись на меня, Шкара, но мне кажется, что ты напрасно так много народу позвал. Ведь мы — Катя, Вероника, я — просили тебя не звать незнакомых, посторонних. Ну там начальника милиции или пожарных…

Ш к а р н и к о в. Какие посторонние? Какие незнакомые? Эти люди ближе нам, чем самые близкие родственники.

М и л о ч к а. Но мы же тебя просили, Шкара.

Ш к а р н и к о в. Мало ли кто кого о чем просит! Я, например, тоже просил тебя не называть меня Шкара.

М и л о ч к а. Нет-нет, я больше не буду, клянусь!

Ш к а р н и к о в. И вообще я могу отстраниться от этого дела. Начальник милиции Бондаренко мой друг, мой лучший приятель, он что, помешает? И Георгий Васильевич. Да его с объятиями примут в любом доме…

М и л о ч к а. Ни Вероника, ни Катя, ни я — мы его совершенно не знаем.