Б о р и с. Никого я не люблю. Никого. Да и вообще, что это такое? Любишь, не любишь. Начиталась книг, насмотрелась кино. Где она, любовь? Нагородили чепухи, а теперь носятся с ней. Так только, одно самолюбие. Один человек над другим верх хочет взять. Я эту Вальку и видел-то один раз всего. Сразу уж и сцены закатывать. Написала она письмо, стихи прислала. Лестно. Перед подругами хочет похвалиться. Она мне до лампочки.

М а ш а. Значит, ничего нет?

Б о р и с. Что-то там есть, какие-то биотоки. Тянет к одной, потом перестает. А тут трагедия. На Западе проще. Увиделись — сошлись. Не понравилось — разошлись. Ты не думай, я разврат не проповедую, я его сам терпеть не могу, потом осадок плохой остается.

М а ш а. А как же наши родители? Ну, вот твой отец с матерью? У них что, тоже биотоки и больше ничего? Одни биотоки и самолюбие?

Б о р и с. Да они другие люди, другой век. Кончился он, этот век. Новый наступил, атомный. Не мучай ты меня. Дай хоть пожить немного. Ведь я только начал. И не гожусь я для тебя. Ты видишь, какая правильная, серьезная. Тебе нужен солидный человек, как Сережка Чухин или еще кто-нибудь. Вы и будете счастливы. Книги вместе читать, ходить на доклады о моральном облике. Серьезно, Маша.

М а ш а. Есть у меня.

Б о р и с. Кто у тебя есть? Кто у тебя есть, я тебя спрашиваю?

М а ш а. Не хотела я тебе говорить, думала, страдать будешь.

Б о р и с. Вот и хорошо. Не буду страдать. (Вдруг.) А кто он?

М а ш а. Преподаватель английского языка у нас в институте. Он меня каждый день домой провожает. Холостой. Мы с ним всю дорогу по-английски говорим. Я к тебе затем и пришла, чтоб… Все не решалась сказать. Так что уж туфли из Венгрии возить не надо. Ну, прощай, Борис. Как говоришь — биотоки? (С большим интересом.) Откуда ты взял?

Б о р и с. Думаешь, один только твой англичанин книги читает?

М а ш а (подходит к балкону, открывает дверь, смотрит вниз). Ушла. Ах, дура! Промокла, наверно. Слышишь запах от шоссе? Дождиком, осенью. А там подальше кондитерская фабрика «Большевик». На все шоссе шоколадом пахнет, ванилью. Помнишь, маленькими мы бегали, запахи нюхали? Значит, не сердишься? А я-то боялась тебе сказать.

Б о р и с. Карточки нет у тебя с собой? Его?

М а ш а. Дома, над тахтой висит. Вон он, вдали ждет меня.

Б о р и с (всматриваясь). Не вижу.

М а ш а. Вон, за деревом стоит.

Б о р и с. Не вижу.

М а ш а. А я вижу.

Б о р и с. Ты ему скажи, чтоб по нашей улице не ходил. Опасно. Можно и по шее получить.

М а ш а. От кого?

Б о р и с. От кого следует.

М а ш а. Глупо. Ну прощай… (Мгновение постояла. Потом тихо выскальзывает за дверь.)

Б о р и с (закрывает дверь. Возвращается в комнату. Закуривает. Смотрит через балкон на шоссе. Отходит от двери, открывает чемоданчик, укладывается. Замечает на тумбочке у стола повестку). «Военный комиссар приказал…» (Рвет повестку.)

Входит  К л а в д и я  П е т р о в н а.

Мама?

К л а в д и я  П е т р о в н а. Не спишь? Был у тебя тут кто?

Б о р и с. Никого не было. Это я сам с собой разговаривал.

К л а в д и я  П е т р о в н а. Дверь хлопнула.

Б о р и с. Кота впустил.

К л а в д и я  П е т р о в н а. Я тебе о Маше сказать хотела…

Б о р и с. Да что Маша! Пройденный этап эта Маша. У нее уж и другой теперь. Учитель английского языка. Все устроилось, мама. Пусть она будет счастлива. Я ведь ей только счастья желаю. Это вам ведь кажется только со стороны, будто Маша и я… А у нас ничего, ровно ничего нет. И не было. Друзья детства. Иди спать, мама, не думай ты ни о чем. Все без тебя устроится. Привыкла за всех волноваться, переживать. А оно проще ведь на самом деле. Мне рано утром лететь. Я в форме должен быть.

К л а в д и я  П е т р о в н а (внимательно смотрит на него). Негодяй.

Б о р и с. Мама, что ты…

К л а в д и я  П е т р о в н а (качает головой). Негодяй.

З а н а в е с.