За дверью шаги. Анастасия замерла, стала против двери. Вбегает  С а ш е н ь к а.

С а ш е н ь к а. Папа…

А н а с т а с и я. Что?!

С а ш е н ь к а. Я звонила в полк… там сказали, что папа сбил самолет и…

А н а с т а с и я. Что? Говори, что?

С а ш е н ь к а. Подожди… подожди…

А н а с т а с и я. Говори! Я жена летчика. Я всегда готова ко всему… Что, Саша?

С а ш е н ь к а. Его сбили. Нет-нет, еще ничего не известно… Они сами не знают… Может быть…

А н а с т а с и я (хватает пальто). Скорей! Скорей к полковнику!

Темнота. Перед комнатой Егорушкина возникает командный пункт. Кабинет командира авиаполка полковника Хомяка. Карта Кольского залива, Мурманска. Стол. Телефон. За столом на единственном стуле в комнате — п о л к о в н и к. Говорит по телефону.

П о л к о в н и к. Нет, товарищ командующий. С Егорушкиным пока ничего не известно… Фриц у меня… Доставили… Полагаю, что Егорушкин… Через двадцать минут снова позвоню. (Кладет трубку, стук в дверь.) Да!

Входит  Е г о р у ш к и н. Он в мокрых валенках, опирается на палку.

Е г о р у ш к и н. Капитан Егорушкин…

П о л к о в н и к (хватает трубку). Товарищ командующий! Егорушкин прибыл… У меня… Есть! (Кладет трубку.) Наконец-то!

Е г о р у ш к и н. Сел за Северной сопкой. Не хватило горючего. Машина в порядке. Поставлена охрана. Прибыл с проходившим мимо грузовиком.

П о л к о в н и к. Ну, поздравляю! А я уж тут… (Официально.) Сбитый вами «мессершмитт-109-Ф» упал в районе города. Летчик взят. Очень рад за вас. (Смеется.) Удачно, а? Докладывай, как сбил.

Е г о р у ш к и н. Сейчас доложу. (Вытирает лицо платком.)

П о л к о в н и к. Ну, ну? (Очень доволен, садится за стол.)

Егорушкин стоит.

Е г о р у ш к и н. «Мессершмитт-109-Ф» сбил не я. Поздравлений не принимаю.

П о л к о в н и к (посмотрел на него, поморщился). Чем это пахнет? (Нюхает.) Очень плохо.

Е г о р у ш к и н. «Мессершмитт-109-Ф» сбил не я. Слышите?

П о л к о в н и к. Слышу. К сожалению, слышу.

Е г о р у ш к и н. Поздравлений не принимаю.

П о л к о в н и к (рассердился). Ну и черт с тобой! Кто его сбил?

Е г о р у ш к и н. Полагаю, что Ведеркин.

П о л к о в н и к. А он докладывает… (Снимает трубку.) Ведеркина ко мне.

Е г о р у ш к и н. Только я его нашел в тумане, пошел на него, вдруг из-за облаков второй ишак летит, под носом у меня. Кто его просил?!

П о л к о в н и к. Я его послал.

Е г о р у ш к и н. Боялись за меня? Думали, не справлюсь?

П о л к о в н и к. Думал, не найдешь его в тумане. Я как вылетел с Жевержеевым, сразу и потерял его. Пустил очередь — рано, он в облако залез. Я назад свернул. А тут ты радируешь: «Держу за хвост». Я приказал Ведеркину следом лететь.

Е г о р у ш к и н. Теперь, значит, с нянькой воевать буду?

П о л к о в н и к. Не сбили бы Иванчука, сидел бы ты у меня в лазарете, простоквашей питался.

Входит  В е д е р к и н.

В е д е р к и н. Лейтенант Ведеркин явился по вашему приказанию. Разрешите обратиться к капитану Егорушкину?

П о л к о в н и к. Обращайтесь!

В е д е р к и н. Поздравляю, Петя! Теперь-то ничего не скажешь. Чисто. Явная победа!

Е г о р у ш к и н. Разрешите обратиться к лейтенанту Ведеркину?

П о л к о в н и к. Можно.

Е г о р у ш к и н (Ведеркину, злобно). Иди ты к черту!

П о л к о в н и к. Переговорили? (Поморщился, нюхает воздух.) Чем это пахнет?

В е д е р к и н (удивленно). Что это меня круглые сутки все ругают?

П о л к о в н и к. Значит, вы сбили самолет, а теперь отказываетесь?

В е д е р к и н. Я ни от чего не отказываюсь, но «мессера» сегодня сбил Егорушкин.

Е г о р у ш к и н. Лжешь!

П о л к о в н и к. Тише!

Е г о р у ш к и н. На бедность жертвуешь? Пожалел инвалида, свой самолет решил подарить? Конечно, самолет сбит, общего счета это не изменит. У Ведеркина и так пять сбитых самолетов, у Егорушкина ни одного. Ему пригодится. И перед начальством чисто. Вот, мол, пустили его недаром. Искупил свою вину. Так вы думали, товарищ Ведеркин, друг-приятель? А полковнику доложите, мне подмигнете, я пойму сразу, начну поздравления собирать. Или, может, товарищ полковник уже в курсе дела? Не принимаю вашего подарка! Как-нибудь без него проживу. (Грозно.) И прошу меня не поздравлять с победой, которую я не одержал.

П о л к о в н и к (подумав). Глупо. Глупо это вы придумали, товарищ Ведеркин. Трогательно, но глупо. Это не пойдет, заранее вам говорю, глупо.

В е д е р к и н. Прошу принять у меня рапорт. (Медленно.) Я никому не могу разрешить порочить мою честь, называть дураком, мальчишкой, кричать «молчать» и посылать к черту.

П о л к о в н и к (подумав). Не надо.

В е д е р к и н. Что не надо?

П о л к о в н и к. Не надо быть дураком. Рапорта тоже не надо. Я любя.

В е д е р к и н (в бешенстве). Я вылетел из облака. Так? Очутился между «мессером» и ишаком. Так? Судя по всему, это был Егорушкин. Так? Я только хотел нажать гашетку, а «мессер» — без меня камнем вниз. Пилот вывалился, самолет на мусор.

П о л к о в н и к. Вы не успели дать очередь?

В е д е р к и н (кричит). Ни одной пули не выпустил! Можете проверить. Самолет на поле. Так? Все боеприпасы не тронуты.

П о л к о в н и к (Егорушкину). Что же это вы ваньку валяете? Опять штучки! Опять фантазии! Обжегшись на молоке, дуете на воду? Трудный вы человек! Не дай бог быть вашим командиром.

Е г о р у ш к и н. Больше всего в жизни я хотел бы сейчас сказать вам, что сбил немецкий самолет. Но я не сбил его.

В е д е р к и н. Он!

Е г о р у ш к и н. Нет!

В е д е р к и н. И я не понимаю, почему он отказывается.

П о л к о в н и к (снимает трубку). Давайте сюда рыцаря. Ко мне. (Кладет трубку.) Вы оба трудные люди, помилуй бог… на редкость трудные… Вот уж не думал, что на легких истребителях могут летать люди с такими тяжелыми характерами. (Нюхает воздух.) Чем это пахнет?

Входит пленный  п и л о т. Без фуражки. На лице ожоги. Волосы тоже слегка обгорели. Немолодой. На воротнике рыцарский крест, под сердцем железный крест с золотым венком.

Сейчас вас повезут на допрос в штаб флота. Ордена на стол.

П и л о т (снимает рыцарский крест, железный крест, целует их, кладет на стол перед полковником). Прошу вернуть мне только мой талисман.

П о л к о в н и к. Сколько на вашем счету сбитых самолетов?

П и л о т. Девяносто три. Двадцать восемь польских, сорок два французских, четыре бельгийских, три греческих, пять норвежских, одиннадцать русских. (Подсчитывая в уме.) Да, это так.

П о л к о в н и к. Сколько машин сегодня вылетело из Суоми-Ярве?

П и л о т. Не знаю.

П о л к о в н и к. Военная гордость? Ну что ж…

П и л о т. Крем…

П о л к о в н и к. Что?

П и л о т. Лицо смазать.

П о л к о в н и к. Нету крема.

П и л о т. Лицо горит.

П о л к о в н и к. А у нас госпиталь горит. Двести раненых. Вы зажгли. В штабе вам дадут крем. Кто вас сбил? Слушайте меня внимательно. (Берет со стола спичечную коробку.) Это ваш «мессершмитт-109-Ф»…

П и л о т. О, да, да.

П о л к о в н и к. Навстречу вам (берет со стола ручку) И-16.

П и л о т. Да, да.

П о л к о в н и к. Сверху ему наперерез другой И-16. (Берет со стола карандаш.) Так?

П и л о т. Так.

П о л к о в н и к. Кто из них вас сбил?

П и л о т (смотрит на карандаш и на ручку, думает). И-зексцейн… шлехт машин.

П о л к о в н и к. Я вас не об этом спрашиваю. Я сам знаю, что «мессершмитт» лучше ишака. Кто вас сбил?

В е д е р к и н. Сам не знает. Во всяком случае, не я!

Е г о р у ш к и н. И не я!

П о л к о в н и к. Помолчите. (Пилоту.) Ну?

П и л о т. Нет. Меня не сбили. (Отворачивается. Вздыхает.) Да, это так. У меня были пробиты бензиновые баки. Не осталось ни одной капли горючего. Я покинул самолет.

П о л к о в н и к. Кто же вам пробил баки? (Показывает на ручку и перо.) Этот или этот?

П и л о т. Не этот. Не этот. Другой. Не этот самолет. Называется ЯК.

В е д е р к и н (полковнику). ЯК-1! Вы, товарищ полковник!

П и л о т. Я был в облаке. Он туда стрелял. Я увидел дырки. В баках… А потом налетели два. Я уже готовил прыжок. Летать нельзя.

В е д е р к и н (смеется). Поздравляю вас, полковник.

П о л к о в н и к (извиняющимся тоном, Егорушкину). Бывает. Зря я на вас… А ты тоже хорош! Решил, что ему самолет хотят подарить. (Нюхает воздух.) Ужасно пахнет. (Смотрит на ковер; раздраженно, Егорушкину.) Что это вы натоптали здесь? Не видите, ковер лежит? Трудно было ноги вытереть? В мокрых валенках, как в конюшню.

Егорушкин покачнулся. Ведеркин подошел к нему, посмотрел на ковер, под ноги Егорушкину.

В е д е р к и н. Это… это кровь. Ты ранен?

Е г о р у ш к и н. Нет. Кажется, открылись раны на ступнях.

П о л к о в н и к (кричит). Почему же ты стоял все время, почему не сел?!

Е г о р у ш к и н (усмехнувшись). Вы не предложили мне.

П о л к о в н и к. Почему ты сразу не сказал, что у тебя открылись раны? Почему ты не пошел в лазарет? Почему ты притащился сюда?!

Е г о р у ш к и н (спокойно). Я торопился доложить вам, что не я сбил «мессершмитт-109-Ф».

П о л к о в н и к. Врача! Немедленно! Перевязать, усадить в мою машину и в госпиталь. Ведеркин!

В е д е р к и н (обнимая за плечи Егорушкина). Пойдем, Петя.

Егорушкин отстраняет Ведеркина. Уходит.

Невыносимый человек! (Уходит за ним.)

Полковник ходит по кабинету. Пилот смеется.

П о л к о в н и к. Чего вы? (Ударяет кулаком по столу.) Сколько машин вылетело из Суоми-Ярве?

П и л о т. Не знаю. И прошу мне отдать мой сувенир. Голова собаки. Это есть талисман нашей группы. И прошу мне отдать.

П о л к о в н и к (кричит). Сколько машин вылетело из Суоми-Ярве сегодня?

П и л о т (тоже кричит). Не знаю! Мы не летаем из Суоми-Ярве.

П о л к о в н и к (насторожился). Что-что?

П и л о т. Мы есть отдельная группа. Мы летаем из Киркенес. На Суоми-Ярве есть предательство. Ваши летчики знают за пять минут до того, как вылетают оттуда машины. Мы летаем из Киркенес уже третья неделя. Это есть секрет от летчиков на Суоми-Ярве. Это есть приказ генерал фон Дитль.

П о л к о в н и к (брезгливо). А я думал, вы из гордости не говорите… Постойте. Вы просите отдать вам сувенир? Голову собаки? Ваш талисман?

П и л о т (высокомерно). Да, это так.

Затемнение. Снова комната Егорушкина. Е г о р у ш к и н  лежит на кровати. А н а с т а с и я  бинтует ему ногу.

А н а с т а с и я. Смирно лежи! Не дергайся!

Е г о р у ш к и н. Когда ты наконец уедешь?

А н а с т а с и я. Сегодня! Сегодня уезжаю. Можешь развратничать здесь, сколько тебе угодно. Сашенька едет со мной.

Е г о р у ш к и н. Это хорошо. Отдохну наконец от вас. Где Ведеркин?

А н а с т а с и я. На пристань побежал.