Глава 24

Рут хотела вернуться к Грону. Она так и сказала Т'Лаксу.

Т'Лакс выглядел удивленным, но возражать не стал. Он настоял на металлическом браслете для нее. Сказал, что если ей потребуется помощь, нужно будет нажать одну кнопку. Когда они захотят поговорить с ней, от браслета станет исходить свет, и тогда она должна будет нажать кнопку, соглашаясь на то, чтобы ее телепортировали. Они не хотели повторять то, что сделали, когда им пришлось спасать ей жизнь. Когда она исчезла на глазах у группы примитивных Гэндри, которые никогда не смогут понять свидетелями чего они стали.

Наверно, с их стороны было вежливо спросить у неё разрешение, прежде чем телепортировать на борт корабля. Менее вежливым было то, что этот браслет был явно обязательным атрибутом, и она не сможет его снять.

Плюс ко всему, он будет записывать то, что происходит за пределами тела Рут — социальное поведение и язык Гэндри. Ей не хотелось брать с собой скрытую камеру, но ее первоочередной задачей было добраться до Грона.

— Доставь меня как можно ближе к Грону, ладно? — попросила она инопланетянина, работавшего за консолью в отсеке для телепортаций. Он посмотрел на нее со скепсисом во взгляде, но ничего не сказал. — Эй, будет хреново, если ты высадишь меня у черта на рогах, ты же знаешь. Ты должен телепортировать меня рядом с племенем.

— Я воспользуюсь теми координатами, по которым мы вас забирали, — заявил он тоном, который Рут не понравился, но она его приняла.

Она отошла и встала на специальную платформу, прихватив с собой на всякий случай еще одну сумку с припасами. На этот раз она была в сознании из-за неприятного ощущения в животе, а потом оказалась на земле. Была ночь, чего она никак не ожидала, но серебристого лунного света хватило, чтобы все разглядеть. Она огляделась, но никого не увидела. Наверно, все спят на своих площадках, — подумала она. Было слишком тихо и жутко, как в городе-призраке. Все кругом было серым и синим, она слышала только ветер, проносящийся над кронами деревьев, тогда как все остальное оставалось неподвижным.

Она осторожно пробралась к площадке, которую делила с Гроном, стараясь не шуметь и никому не попасться на глаза. Свежий воздух казался бодрящим после рециркулированного воздуха на корабле. Одного лишь пребывания на открытой местности, во власти земных стихий, хватило, чтобы почувствовать себя уязвимой и живой.

Она поняла, что волновалась и нервничала, словно собиралась на выпускной вечер со своим кавалером. У неё бабочки порхали в животе, когда она лезла наверх по похожим на ступени лестницы ветвям, которые Грон соорудил для нее. По ним приходилось карабкаться и взбираться, в большей степени задействуя руки, нежели на обычных лестницах, но главное, что они выполняли своё предназначение. Они представляли собой череду из четырех или пяти небольших, отдельных ветвистых перекладин, которые спускались с высоты двухэтажного здания до самой земли.

Интересно, Грон уже спит? — подумала Рут. Но ей не стоило волноваться. Добравшись до площадки и обогнув ствол дерева, она разглядела в темноте его силуэт. Она узнала его, но с трудом. Он сидел, прислонившись спиной к стволу, обхватив голову руками и удерживая ее розовое одеяло так, что оно опутало его запястья и руки, растекшись лужицей в его ногах. Она заметила и другие вещи, которые оставила аккуратно сложенными у ствола дерева.

Сердце Рут сдавило от боли.

— Грон, — тихо прошептала она. К ее удивлению, Грон сгорбился еще сильнее, опустив голову так, что его ладони накрыли уши, а нога стала нервно постукивать. Слышал ли он ее? Это было не то воссоединение, на которое она рассчитывала.

Рут опустила сумку и пошла к нему. Когда она приблизилась, он, казалось, еще больше разволновался, потянув руками за волосы.

— Эй… Прекрати, — пробормотала Рут так успокаивающе, как только могла. Это определенно был он. Он злился на нее за то, что она исчезла? Неужели с ним что-то случилось за время её отсутствие? Она нерешительно потянулась к его подбородку, и когда коснулась его, он вздрогнул.

— Грут… — застонал он, все ещё пряча лицо.

Боже, он говорил так сипло, словно плакал или плачет до сих пор. Он говорил так, словно ему было больно и он умолял.

— Да, это я, — ответила Рут. — Ты же знаешь, что это я, да? — она медленно приподняла его подбородок, заставляя посмотреть на нее.

Она старалась не реагировать на то, как он изменился. Теперь он был таким изможденным. Рут пыталась убедить себя, что всему виной лунный свет, но его кожа казалась пепельно-серой, а глаза и щеки — сильно впавшими. Его губы утратили свою пухлость и опустились в уголках, как будто не могли удержать собственный вес. Его мех был спутан. Она никогда не знала, что за его мехом нужно ухаживать, но теперь он выглядел нечёсаным, с каким-то мусором, застрявшим в нем, и слипшимися пучками, торчащими тут и там.

Она прикусила губу и посмотрела на него.

— Ох, малыш… что с тобой случилось? Это все из-за меня? — прошептала она, отведя с его лица прядь волос и вытащив из нее немало грязи и листьев.

Выражение его лица было глубоко несчастным. Даже увидев её, он не обрадовался и не воодушевился. Вместо этого в его глазах застыло мучительное ожидание, будто он сталкивался с этим раньше и знал, чем все закончится. Затем что-то в нем, казалось, изменилось, сдалось или надломилось, он резко приподнялся, отбросив одеяло и накрыв ее губы в поцелуе.

Рут была удивлена, но, конечно же, не рассержена, ответив на его нежный, восхитительный поцелуй, в котором не было того привычного пыла и страсти. Грон доминировал над ее ртом, вынудив ее тело потянуться к нему, а голову откинуть назад, когда встал на колени, но при всем при том он целовал ее нежно, вылизывая каждый уголок ее рта, будто хотел насладиться её вкусом. Он застонал, и она положила руки ему на грудь, ощутив под ними прохладную кожу, сильно ее встревожившую.

Его руки блуждали под ее одежкой, которую она надела, — часть нового наряда, который ей подготовил Т'Лакс, помимо футболок и шорт. Когда он почувствовал неровности на ее коже от шрамов, оставшихся после операции, он застонал так, будто был присмерти, и она чуть не шикнула на него. Он разбудит всю семью, и что тогда будет с их воссоединением? Он разорвал поцелуй и откинулся назад, посмотрев на ее шрамы с таким выражением, словно она только что ударила его в грудь.

— Все в порядке, — заверила она, поглаживая его лицо и плечи. — Они уже все зажили. Я в порядке. Т'Лакс сказал, что они исчезнут через пару дней.

Разумеется, он ее не понял. Вместо этого он прижался лицом к ее затянувшимся ранам и сказал что-то, как ей показалось, тревожное. Он явно испытывал сильную душевную боль, Рут отчаянно желала убедить его, что с ней все в порядке.

Она ухватилась за низ футболки и стянула ее через голову. Обычно процесс оголения привлекал его внимание. На этот раз он бросил на нее мимолетный взгляд, а затем просто провел рукой вниз по ее телу от ключицы до пупка. Он приподнялся и наклонил голову к ее шее, облизывая и посасывая ее кожу в приступе немыслимого горя: измученный, страдающий и отчаявшийся.

Она прижала его к себе и тихо простонала. Если он хотел заняться сексом, чтобы отпраздновать их воссоединение, то она не против. Он провёл языком по её плечу, но не тому, что было раздавлено, с намерением облизать каждый дюйм. Он двинулся к ее груди, от чего прикрытые лифчиком соски затвердели в ожидании, но стоило ему лизнуть ее в области сердца, он замер. Просто остановился, удерживая теплый влажный язык на уровне её сердца, как будто он лизнул сосульку и примерз. Затем его язык сменили пальцы, и он в недоумении уставился на ее грудь.

— В чем дело, Грон? — выдохнула она.

Он прижался ухом к ее груди, а потом почти до боли крепко стиснул ее в своих объятиях. Когда она попыталась высвободиться, он посмотрел на нее, нахмурив брови и чуть надув губы. Она знала этот взгляд. Он что-то обдумывал. Грон посмотрел туда, откуда она пришла, дважды глянув на её сумку. Затем резко повернул голову к ней.

Грон втянул в лёгкие воздух и раскрыл от удивления рот. Он сжал её ещё крепче, и она ахнула от боли, пытаясь оттолкнуть его. Засранец был все также силён.

— Грут? — произнёс он, тем самым, знакомым ей голосом.

— Это… я… — выдавила Рут сквозь стиснутые зубы, пытаясь найти положение, в котором ей удалось бы вдохнуть полной грудью.

Он, похоже, заметил ее затруднительное положение, потому что с криком отпустил ее, довольно бесцеремонно уронив. Она застонала, перекатившись с больного плеча на здоровое, но не успела выпрямиться, как он схватил ее за лодыжку, дернул на себя, раздвинул ее ноги в стороны, а затем навалился на нее сверху.

Мгновение он просто смотрел на нее, скользящей взглядом по ее лицу и телу. Затем он поднял свою сильно дрожащую руку и погладил ее по скуле, с удивлением наблюдая за своими собственными действиями. Он пропустил ее волосы сквозь пальцы, открыл ей рот, чтобы заглянуть внутрь, раздвинул веки, чтобы проверить зрачки или что-то в этом роде. Она извернулась и оттолкнула его, так что он передвинулся, потянув за бретельки и чашечки ее лифчика, поднеся ее пальцы к своему лицу, чтобы посмотреть на ее ногти.

— Что ты делаешь, здоровяк? — прошептала Рут. — Проверяешь, чтобы убедиться в том, что я — это я?

Как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, что именно этим он и занимался. Это объясняло его первоначальную реакцию на нее, страсть на грани печали, отчаяния и страдания, которые сквозили в его обращении с ней. Он думал, что она не настоящая, приведение, призрак. Лучшее, что он мог получить. Сколько раз его посещала такая галлюцинация? Скольких самозванок он перецеловал, думая, что она никогда не вернется? Неужели все они для него были мертвыми, без признаков сердцебиения, но тем не менее теплыми?