И вот тут-то, как говорится, задним умом, возникло сомнение: уж очень гладко написано, не фантазирует ли… Дальше — больше: а где доказательства, что он работал в типографии, мог встречаться с Гашеком?

Еду в Москву, в Центральный Архив Советской Армии, для сбора документов, материалов о писателе. Тщательно просматриваю ведомости, списки, приказы и нет-нет да найду знакомые фамилии: Ганцеров Степан, Мурашов Иван, Агапитов Иван… Проверяю даты, факты, сопоставляю с тем, о чем рассказывал бывший наборщик: все совпадает. Отлегло от сердца. Ведь прочитать об этом нигде не мог, к тому времени об уфимской жизни Гашека почти ничего не было. Значит, можно верить, хотя теперь даю себе зарок: каждый факт в воспоминаниях любого человека, пусть самого уважаемого и авторитетного, проверять по документам того времени, или считать достоверными только после того, если совпадают у разных людей, когда говорят об одном и том же.

Степан Викторович очень увлекся поиском новых материалов о своем чешском друге.

Однажды пришло письмо. «Спешу послать, — писал Ганцеров, — листок из какого-то журнала. В него был завернут лавровый лист, который я купил на базаре. Жаль, что не знаю, из какого журнала, но в листке адрес чеха Берната, который знал Гашека». Ну как тут не оценить неуемность, неутомимость старого человека?

Бросаюсь в библиотеку, переворачиваю горы журналов, пытаюсь по тексту, по шрифту догадаться, откуда страница… На ней речь идет о Сибири, может, и журнал сибирский? На другой стороне листка начало рассказа Юрия Шухова «Исполняющий обязанности проводника». Беру двенадцатые номера журналов, выходящих в Сибири, внимательно просматриваю оглавления за год. И, наконец, удача: в третьем номере журнала «Сибирские огни» за 1957 год есть это произведение. А перед ним — воспоминания чеха Владимира Иосифовича Берната, проживающего в г. Куйбышеве Новосибирской области, о встречах с Гашеком. Очень интересно, но мало. При чтении возникло много вопросов.

Пишу в педагогическое училище, где работает преподавателем музыки. Нет ответа. Обращаюсь в адресный стол, сообщают домашний адрес. Письмо — туда, молчание в ответ. Но тут снова приходят на помощь люди. Случайно узнаю, что в Казанском университете на заочном отделении журналистики учится сотрудник местной газеты — Ульченко А. В. Прошу его помочь в поиске и получаю воспоминания В. И. Берната. Конечно, коль скоро он — музыкант и воспоминания «музыкальные».

Есть в воспоминаниях Берната спорные моменты, вернее, не подтвержденные документально. Но любопытно, что подобное встречалось и у некоторых других, поэтому хочется привести их.

Владимир Иосифович предполагает, что Гашек проводил работу и по ту сторону фронта. Как-то разговорились они и Бернат рассказал о случае, который произошел с ними, музыкантами, когда были в занятом колчаковцами Новониколаевске (ныне Новосибирск).

Однажды вечером они играли в городском саду на эстраде. Неожиданно подошел пьяный офицер и заорал:

— Играть «Боже, царя храни»!

Музыканты отказались. Офицер ерепенился, схватился за револьвер. Сбежались колчаковцы. За оркестрантов вступились чешские солдаты. Началась перестрелка…

Когда Бернат дошел до этого места, Гашек, внимательно слушавший, заметил задумчиво:

— Да, сильная была перепалка… Помню. Был там.

— Для нашего оркестра, — вспоминает старый музыкант, — Гашек часто сочинял песенки агитационного содержания. Две или три из них я положил на музыку. К сожалению, ни текстов, ни партитур у меня не сохранилось.

Может быть, придет время и обнаружатся документы, подтверждающие эти сведения. Или найдутся песни, их тексты.

Немало еще работы для архивных изысканий. Есть, например, воспоминания современников, документы о том, что Гашек в Советской России написал пьесы, ставившиеся в Киеве и Красноярске, выпустил книгу «О попах». Из рассказов современников известно, что существовал будто бы написанный от руки по-русски и размноженный на жирографе или гектографе вариант «Похождений бравого солдата Швейка», который, помимо известных глав и частей, включал в себя такие, как «Приключения кадета Биглера в плену» и «Швейк в стране большевиков».

К сожалению, пока все это обнаружить не удалось, хотя не верить документам, свидетельствам современников тоже нет оснований. Так что, надо набраться терпения, а главное — искать, несмотря на неудачи, сложности поиска, давность лет. Ведь удалось же, например, в различных хранилищах найти все номера газеты «Наш путь», называвшейся потом «Красный стрелок», в которых опубликовано большинство публицистических произведений Гашека, много информаций, заметок о его деятельности. А до этого было известно, что разрозненные номера есть в Москве, в Ленинской библиотеке, в Центральном Архиве Советской Армии… Самое же курьезное состояло в том, что совсем рядом, в Уфе, в центре города, в Башкирской книжной палате преспокойно лежали подшивки этой газеты, почти все. Вот ведь как бывает.

Сколько интереснейших сведений дали газеты, помогли представить атмосферу того времени, ощутить революционный дух, характер борьбы в ее конкретности, подлинности!

Теперь, по прошествии четверти века с того времени, как я окунулся волею судеб в поиск следов чешского писателя, с огромным чувством благодарности всякий раз думаю о работниках наших архивов. Какое богатство хранят они, берегут. Без их помощи просто невозможно восстановить истину, историческую правду. Документы, находящиеся там, без предвзятости, без скидки на время, моду или что-то подобное, готовы рассказать любому о том, что прожито, как прожито, почему так, а не иначе. И тут, как говорится, не убавить, не прибавить. Все как было, как есть.

Архивы Москвы, Уфы, Куйбышева, Казани, Урала, Сибири… Сколько интересного и неизвестного таили они в себе о Гашеке! Даже такие, казалось бы, «мелочи», как ведомости на получение зарплаты, штатные расписания, разнообразные справки, протоколы различных заседаний, отчеты — все они при внимательном изучении раскрывали новые стороны деятельности писателя, помогали уточнить спорное, сомнительное.

И все же главное — это люди, к которым привели меня дороги поисков. Удивительно интересны, красочны их рассказы. И что самое важное, в них и спустя десятилетия живет дух революционного энтузиазма, энергии, которые были присущи их юности, опаленной борьбой за власть Советов. Они-то и помогли воссоздать облик пламенного коммуниста, патриота, интернационалиста. В их памяти Гашек сохранился — и это очень ценно — как человек большой, открытой души, непосредственности, никогда не унывающий, умевший хорошо пошутить, по-доброму разыграть товарища, увлекательно рассказывать веселые и необычные истории, анекдоты…

Первый, с кем мне посчастливилось познакомиться, был Василий Васильевич Сорокин, бывший редактор армейской газеты «Наш путь», в которой много печатался Гашек.

Первая встреча состоялась в Москве 25 декабря 1958 года. Эта дата поставлена на тексте воспоминаний о Гашеке, который В. В. Сорокин подарил тогда мне с дарственной надписью.

…Небольшая московская квартира в Барыковском переулке, неподалеку от Кропоткинских ворот. Ее стены завешаны картинами, портретами. Но это не те скороспелки, которыми торгуют предприимчивые копировальщики. Нет, это подлинные произведения искусства. Авторы их — художники прошлого и нынешнего века, такие известные мастера живописи, как К. Крыжицкий, А. Степанов, К. Богаевский, К. Лебедев и другие. Даже трудно поверить, что хозяин квартиры, тот самый 23-летний герой, въезжавший в Уфу на боевом разгоряченном коне в 1919-м…

Но это он — Василий Васильевич Сорокин, бывший комиссар 26-й стрелковой дивизии.

Богатой событиями была жизнь В. Сорокина. Выходец из семьи ремесленников, с юных лет проявил себя активным борцом против царского самодержавия. Заметки, стихи начал печатать еще в дореволюционной «Правде». А когда в марте 1917 года в Петрограде был создан первый Совет рабочих и солдатских депутатов, Сорокина избирают в его состав. Он всегда был в первых рядах борцов за власть Советов. Вот почему, когда началась иностранная интервенция против молодой республики, коммунист Сорокин, вступивший в партию в 1918 году, в группе питерских рабочих сразу же добровольцем ушел в ряды славной Пятой армии.

— Только-только расположились мы в Уфе, — рассказывает бывший комиссар, — вызывают в Реввоенсовет, назначают редактором газеты «Наш путь», решили издавать в Пятой армии. Тогда-то мы и познакомились с Гашеком, назначенным руководить типографией.

Молодой редактор и опытный чешский писатель-журналист близко сошлись друг с другом. Нередко их можно было видеть за товарищеской беседой или на прогулке по городу.

— Мы с ним очень подружились, — вспоминал В. В. Сорокин, — и когда меня перевели на работу в революционный трибунал армии, хоть и реже, но встречались в политотделе, в штабе, на партийных собраниях. Частенько он заходил на судебные заседания армейского трибунала. Тихонько садился где-нибудь в углу: стараясь остаться незамеченным, внимательно следил за ходом процесса и нет-нет да и вынет свой постоянный спутник — блокнот и начнет записывать что-то.

Как-то после одного заседания я спросил:

— Смотрю, Ярослав, ты к нам зачастил. Уж не собираешься ли сменить перо журналиста на мантию трибуналиста? Кстати, имеется вакансия: нужен член трибунала. Давай, соглашайся.

— Приеду в Прагу, подумаю, — отшутился Гашек.

— А чего это ты все время в свой блокнот записываешь? Какие трибунальские тайны?

— Да вот собираюсь написать о неумолимом, но гуманном мече ревтрибунала… Скоро прочтешь, — загадочно улыбаясь, ответил он.