За железнодорожным узлом тотчас же установили пристальное наблюдение. Подпольщики внимательно следили за всеми эшелонами, направляющимися в сторону фронта. Их было много. Однако те, с сеном, пока не появлялись.

Поздний июньский вечер. Густая тень деревьев, вплотную подступающих к путям товарной станции на окраине Бобруйска, надежно укрывает от посторонних глаз две молчаливые фигуры. Не в первый уже раз партизанские разведчики пробираются сюда, часами приглядываясь ко всем проходящим мимо составам.

На путях, ожидая отправки, замерли несколько воинских эшелонов. Из глубины вагонов доносятся негромкие звуки губных гармошек, слышатся обрывки немецкой речи. Охранники, неторопливо шагающие вдоль вагонов, лениво переговариваются с солдатами, которые, разминая затекшие в дороге ноги, прохаживаются тут же.

Один из составов, постепенно набирая скорость, покидает станцию. Почти тотчас же на смену ему медленно подходит другой. На открытых платформах смутно угадываются в темноте какие-то громадные тюки. Сено!

До эшелона всего лишь десять — пятнадцать метров, не больше. Однако преодолеть их непросто: поблизости не спеша прохаживаются часовые, внимательно вглядываясь в темноту леса.

Наконец, когда ближайший из них, почти дойдя до того места, где скрываются подпольщики, повернулся кругом и медленно зашагал назад, они бесшумно бросились к составу. Охраны на нем не было видно, и оба, без особого труда подтянувшись на руках, оказываются между платформами, на сцепке.

Начали пробовать вытащить из этой «кладки» один спрессованный «кирпич». Поддается с трудом. Да и неловко его тащить: опора под ногами — лишь узкий бортик да в случае нужды можно опереться одной ногой на буферодержатель.

По составу, от вагона к вагону, прокатился лязг буферов: эшелон, несколько раз дернувшись, медленно трогается с места. Подпольщики замерли, прижавшись к сену, пока поезд проходил станционные пути. Когда состав был уже на перегоне, им наконец удалось вытащить и сбросить между рельсов один блок. Просунув руки в образовавшийся проем, они убедились, что дальше уже мягкое, неспрессованное сено. Разрывая его глубже и глубже, наконец нащупали массивные необыкновенно широкие гусеницы, а затем и могучую танковую броню.

Далеко за городом, когда на подходе к какому-то полустанку поезд замедлил ход, разведчикам удалось спрыгнуть на придорожную насыпь. К вечеру следующего дня они были уже в Бобруйске.

А в Центре той же ночью приняли очередную и весьма важную радиограмму Анны Николайченковой, сообщавшую, что начиная с первой половины июня 1943 года через Бобруйск в направлении фронта следовало несколько воинских эшелонов с тяжелыми танками.

Гитлеровская армия, скрытно подтягивая свежие танковые дивизии и моторизованные части, готовилась к сражению, которое впоследствии вошло в историю Великой Отечественной войны под названием Курская битва. И одним из сигналов, предупредивших наше командование об этом, было донесение молодой разведчицы Анны Николайченковой из оккупированного врагом Бобруйска.

Немногим из тех, о ком я рассказал в этой главе, суждено было дожить до Победы. Почти все они погибли, выполняя свой долг перед Родиной, перед народом. Но их подвиги и свершения живы и поныне. Они бессмертны.