— А скажи-ка мне, сотник, — наклонился к Нанди Вирабхадра. — Ты не знаешь, что-нибудь слышно о Криттике?

— Что, например?

— Ну, я имею в виду…, она — под запретом?

— Под запретом?

— Неужели не понимаешь, о чем я говорю? — покраснев до ушей, воскликнул Вирабхадра.

— А! Вот ты о чем. Она вдова, — ответил ему Нанди. — Ее муж умер пятнадцать лет назад.

— О, какое горе!

— Да, именно так, — сказал Нанди и, улыбнувшись, добавил. — Но, отвечая на твой вопрос, скажу — про нее ничего не слышно.

— Моя госпожа, позволь мне кое-что сказать! — сказала Криттика.

Сати, смотревшая в окно, оглянулась и удивлено спросила:

— Разве я когда-то запрещала тебе высказать свое мнение? Мы, истинные Сурьяванши, всегда говорим то, что думаем!

— Хорошо! Я так и поступлю. Иногда полезнее выговориться, чем держать что-то в себе.

Сати нахмурилась, а Криттика скороговоркой, боясь, что храбрость вот-вот покинет ее, выпалила:

— Забудь, о госпожа, о том, что он Нилакантха! Я уверена, что он лучший мужчина из всех, что я видела. Он умный и смелый, веселый и добрый! Разве все это так плохо?

Сати смотрела на Криттику и не понимала, по какой причине она расстроена — из-за слов служанки или из-за своих чувств, которые как не скрывай, довольно очевидны.

Криттика же продолжила:

— Может быть для того, чтобы обрести счастье необходимо нарушить некоторые правила?

— Я — Сурьяванши! — твердым голосом произнесла Сати. — Правила и законы — это все, чем я живу. Что мне делать с тем счастьем? Никогда больше не говори со мной про это!

— У меня действительно есть знакомая викарма, — не стал скрывать Шива. — Но не из-за нее я считаю их положение несправедливым.

— Я знаю это, — сказал пандит. — Но я также знаю, что сейчас тебя беспокоят твои отношения с этим человеком. Ты опасаешься — вдруг она решит, что ты изменяешь закон только ради того, чтобы заполучить ее. Потому, что если Сати так решит, она никогда не будет твоей!

— Откуда ты знаешь ее имя, — удивился Шива.

— Нам многое открыто, друг мой, — с улыбкой ответил пандит.

— Без нее вся моя жизнь не имеет смысла!

— Я знаю, — вновь улыбнулся пандит. — И, возможно, я сумею тебе помочь.

Шива даже вздрогнул, слова священника были такими неожиданными.

— Ты же мечтаешь о том, чтобы она ответила взаимностью на твою любовь. Но разве это возможно, если ты даже не понимаешь ее?

— Мне кажется, что я понимаю ее. Я люблю ее!

— Да, ты, несомненно, любишь ее, но не понимаешь. Ты не знаешь, чего она желает.

Отвечать Шива не стал. Пандит был прав — он полностью сбит с толку поведением Сати.

— Ты можешь попробовать угадать ее желания, — сказал пандит. — Воспользуйся методом сделок.

— Чем? — растеряно спросил Шива.

— Тем, что является тканью общества.

— Прости, но я не понимаю, что это, и какое отношение имеет к Сати.

— Дай мне время все объяснить, Нилакантха, — попросил пандит. — Ты же знаешь, что ткань, которой сшита твоя одежда, создается переплетением хлопковых нитей?

— Да.

— Сделки, переплетенные подобно нитям, составляют общество, его культуру. Или в случае с конкретными людьми, объединяют их.

Шива кивнул.

— Прочность ткани можно проверить качеством ее плетения. Если хочешь понять характер человека, присмотрись к его действиям, к тому, как он общается с другими людьми.

— Начинаю понимать, — медленно проговорил Шива, внимающий словам пандита. — Но сделки…

— Сейчас объясню, — прервал его пандит. — Сделки — это взаимодействия между людьми. Когда вайшья-торговец покупает зерно у шудры-земледельца — это сделка, торговля, обмен товара на деньги. Бывают сделки, в которых товар нельзя потрогать, как пример — кшатрий, предлагающий обществу защиту в обмен на власть.

Шива понимающе кивнул:

— Сделки… Это принцип — «брать, давая»!

— Именно! Если ты хочешь что-то получить от другого человека, дай ему то, что хочет он.

— Что же она хочет, как ты думаешь? — спросил священника Шива.

— Попытайся понять, какая сделка будет интересна Сати.

— Я даже не знаю. Она меня совсем запутала, да и сама, видимо, запуталась.

— Нет, она строго следует нормам. Сати, вероятно, самая выдающаяся викарма в истории. У нее хватит сил восстать, если она захочет. Ее дух не сломлен, она никогда не отказывается от борьбы. Но она не восстает против закона о викармах. В то же время, в отличие от большинства викарм, она не скрывается, живет открыто, носит свое имя. Сати никогда не жалуется на свою участь, не плачется другим людям. Как бы несправедливо с ней ни обошлась судьба, она держится с достоинством. Подумай, почему?

— Потому, что она такая праведная и законопослушная?

— Эти ее качества не вызывают сомнения! Но не они причина. Вспомни, при сделке ты что-то отдаешь, потому что хочешь что-то получить взамен. Сати принимает этот несправедливый закон, но не пытается заставить кого-либо чувствовать вину за это. И что немаловажно, она продолжает применять все свои умения и таланты на благо общества. Как ты думаешь, чего пожелает получить при сделке такой человек?

— Уважение? — предположил Шива.

— Точно! — просиял пандит. — А как, по-твоему, можно расценить твои попытки защитить, спасти такого человека?

— Как неуважение?

— Совершенно верно! Я знаю, что для тебя является естественным желание встать на защиту хорошего человека, оказавшегося в беде. Но ты должен следить за этим желанием в отношении Сати! Уважай ее. И она почувствует это, ее непременно потянет к тебе. Она многое получает от тех людей, что любят ее. Но она не получает того, чего жаждет больше всего, то есть уважения.

Шива смотрел на пандита, благодарно улыбаясь. Ответ на его вопрос нашелся. Уважение.

Прошло еще две недели путешествия. В месте впадения Инда в Западное море Нилакантху ждал город Карачапа. Это был сверкающий город, давно выросший за пределы первоначальной насыпи. Вторая насыпь, называемая Двайтья, была возведена пятьдесят лет назад, и размерами она существенно превосходила старую. На Двайтье переехала жить вся знать Карачапы. Наместник, небольшого роста человек из варны вайшьев, которого звали Джхулешвар, уже многое слышал о Нилакантхе. Он заранее организовал место для встречи с ним за пределами города.

Карачапа, населенный более чем сотней тысяч жителей, являлся центром приграничной торговли. Поэтому отец нынешнего императора неспроста в свое время назначил сюда наместником вайшью. Джхулешвар оказался очень хорошим правителем и считался одним из лучших наместников в империи. При нем Карачапа превзошел город Лотхал, занимавший аналогичное положение в восточной части страны, и стал торговой столицей Мелухи. В городе можно было встретить множество купцов и путешественников из далеких стран, находящихся за морем. Им позволялось находиться в Карачапе, но чтобы проследовать вглубь Мелухи, требовалось специальное разрешение, получить которое было невероятно трудно.

В первый же день Джхулешвар пригласил Шиву на морскую прогулку, в которой сам сопровождал дорого гостя. Шива, никогда до сих пор не видевший моря, был очарован этим бесконечным водным пространством. Затем он провел много времени в порту, где Джхулешвар с гордым видом рассказал обо всех типах кораблей, строящихся на местной верфи. Порт, вместе с Шивой, посетил и Брихаспати, которому необходимо было встретиться с заморскими торговцами.

Вечером, на ужине в доме наместника, Джхулешвар объявил, что на следующий день будет проведен обряд в честь Господа Варуны и легендарных близнецов Ашвинов Кумаров, ну и конечно, в честь Господа Нилакантхи. Близнецы Ашвины Кумары были знаменитыми мореходами древности, проложившими морские пути от Мелухи к далеким странам. До сих пор их карты и наставления применялись многими моряками.

После торжественного ужина, Шива наведался в покои, отведенные для Сати с Криттикой.

— Сегодня я увидел и узнал столько нового и интересного! — сказал Шива девушке, с которой у него все-таки установилось сдержанное общение. — Ты посетишь завтра обряд?

— Мне очень жаль, о Господь Нилакантха, — вежливо ответила Сати. — Но я не смогу присутствовать на обряде. Мне не дозволяется бывать на таких церемониях.

Шива едва не заявил, что в компании с Нилакантхой никто не посмеет отказать ей, но вовремя спохватился, и сказал:

— А почему бы нам завтра не позаниматься танцами? Я даже не припомню, когда мы в последний раз танцевали!

— Это было бы неплохо. Я так раз давно не повторяла то, что ты советовал, — сказала Сати.

Шива кивнул. Печаль от того, что их отношения так холодны, поглощала его. Попрощавшись, он повернулся и вышел.

Криттика посмотрела на Сати и едва заметно покачала головой.