— Простите нас, Гарри, Гермиона. Она мать и на многое готова ради своих детей. Думаю, вам пора покинуть нас. Туда, — он указал на толпу за дверью, которую, судя по голосам, сдерживали бывшие однокурсники героев, — вам не пробиться. Поднимайтесь на второй этаж, там в чулане метла. Улетайте. Мы тут уже сами.

— Точно? — спросил Гарри. — Может, мы какое-нибудь заявление сделаем? Гермиона?

— Конечно, — твёрдо заявила она. — Мы сейчас всё объясним.

— Валите уже отсюда, — прогремел Рон, стоявший у окна, и резко отвернулся.

Гарри некоторое смотрел на него, вспоминая все славные деньки их дружбы, ожидая, что тот повернется, ухмыльнётся и скажет, что пошутил. Проходила минута, другая. Артур уже ушел, а гул за дверью всё нарастал. Он опомнился, когда в дверь забарабанили, и подошёл к Джинни. Она так и сидела у кресла, глотая слезы и оттолкнула руку Гарри, которую тот к ней протянул.

— Уходите! Вам же ясно сказали! Оставьте нашу семью в покое!

Гарри печально смотрел на красивое лицо бывшей невесты. Он действительно был в неё влюблен, но это ни шло ни в какое сравнение с тем восторгом и спокойствием, что он испытывал рядом с Гермионой. Именно она была с ним в самое тяжелое время, и он еще вчера понял, что она должна быть с ним и в счастливое. Он со вздохом поднялся, подошёл к Гермионе и взял её за руку.

— Рон, — тихо произнесла она, но тот только мотнул головой.

Они пошли в сторону лестницы и поднялись на второй этаж. Там Гермиона забрала свою сумочку из женской спальни. Гарри нашел метлу. Они смотрели друг на друга, осознавая всю тяжесть своего поступка. Говорить не хотелось, и они, коротко поцеловавшись, улетели прочь из Норы. Вслед им неслись вспышки колдокамер, крики и сотни осуждающих, понимающих и удивленных взглядов. Огромный жук нагнал их в небе, возбужденно пошевеливая усиками и жужжа, но Гермиона, сделав легкое движение рукой, стряхнула Скитер с метлы.

**********

По ярко-голубому небу парили, как парусники в океане, легкие облака. Море было спокойное и сладко пахло. Воздух на берегу был наполнен упоением счастья и прелестью надежды. Вдалеке ревели моторы катеров и крики серфингистов.

Сегодня, в этот теплый осенний день, мир готовился встретить новую семью. Двое молодых людей, прошедшие много трудностей, войну и сделавшие свой главный выбор в жизни, готовились стать мужем и женой.

Гарри Поттер в простой светло-зеленой рубашке и белых брюках стоял и ждал свою невесту. Она шла к нему по проходу, держась за руку хмурого отца и хитро улыбалась. Она была прекрасна в простом лимонном платье до самых щиколоток и с венком из лилий на пышных распущенных волосах.

Возбуждение владело молодыми людьми, а от предвкушения обладания друг другом у них покалывало в пальцах.

— Всё-таки стоило ему врезать, — сказал Дэниел Грейнджер, недавно снова сменивший фамилию.

Гарри с Гермионой недавно вернули ее родителям память и сполна ощутили на себе силу родительского гнева.

— Ему и так порядочно досталось, папа, — защищала Гермиона Гарри. Так же, как и весь прошедший месяц. — Ты же знаешь, как сильно я люблю его.

— Еще бы мне не знать, ради него ты бросила родителей и отправилась голодать по лесам. Странно, что ты сама не сразу догадалась о своей любви.

— Я не бросала вас, а защищала, — проговорила Гермиона и в этот же момент перешла в руки к Гарри, немного порозовев от его жаркого взгляда.

Они встали напротив священника из магического министерства Австралии. Герои обменялись клятвами и кольцами под шум волн, крики чаек и взгляды родителей Гермионы. Счастливым — матери, недовольным — отца.

Поцелуй, последовавший за этим, был столь долгим и страстным, что священник начал покашливать в кулак, пытаясь привлечь внимание. Когда это не помогло, а руки Гарри уже шарили по спине невесты и опускались всё ниже, Дэниел за плечо оторвал возбужденного Гарри от разгорячённой Гермионы.

Они смотрели друг на друга, не в силах оторваться. Им предстояла первая брачная ночь, ведь весь месяц возлюбленные жили под крышей дома Грейнджеров и под их же неустанным контролем.

* * *

Гарри, наконец, закрыл двери номера и облегченно вздохнул. Они с Гермионой пока решили поселиться в местном маггловском отеле, а уже через неделю им предстояло вернуться в Англию и заняться обучением: в Аврорате и Магической Академии Лондона.

Гарри прижался спиной к двери и восторженно смотрел на Гермиону, которая разливала шампанское: за её плавными движениями рук, за изящными движениями тела, за вздымающейся полуобнаженной грудью под тонкой тканью платья. Он чувствовал, как возбуждение всё сильнее накатывает на него, и знал, что ему больше не нужно сопротивляться.

— Гермиона, — позвал он, подошел ближе и, отобрав у нее бокал, увлек в настойчивый поцелуй.

Гермиона пылала от ощущения горячих рук и пальцев на своей коже, от губ, которые ласкали шею и вскоре перебрались на грудь. Гарри жадно втягивал в рот соски через ткань, оставляя на ней влажные следы.

— Я думал, что не выдержу и просто разложу тебя на том кухонном столе. Они специально над нами издевались.

— Они хотели убедиться в наших чувствах, — постанывала Гермиона, пока рука Гарри оглаживала стройное бедро, все выше задирая подол платья.

Гарри что-то проворчал о глупости родителей и, оторвавшись от сладко пахнущей шеи Гермионы, спросил:

— Где здесь кровать? — как только та попала в поле его зрения, он поднял пискнувшую от неожиданности Гермиону на руки и в два счета преодолел нужное расстояние.

Он бережно опустил свою ношу на персиковое покрывало и нетерпеливо начал сдергивать рубашку, ремень, брюки. Как только он остался в одних боксерах, то бросился на кровать, но Гермиона со смехом откатилась в сторону и попыталась встать. Гарри вскинул руку и зацепил подол платья. Послышался треск.

— Гарри! Мне его мама подарила!

Он усмехнулся и потянул сильнее. Гермиона звонко рассмеялась и попыталась вырваться, но уже через несколько секунд оказалась прижатой к кровати жилистым телом Гарри.

Дыхание оборвалось, как только они уже без смеха смотрели друг на друга.

— Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер.

— Поттер. Гермиона Поттер. Я тоже тебя люблю, Гарри, — нежно шептала она, очерчивая кончиками пальцев линию его подбородка, нос и вплетая их в чернильного цвета волосы.

Гарри горделиво улыбнулся и, коленом раздвинув её ноги в стороны, впился в губы Гермионы своими.

Она трепетала всем телом от желания, которое уже привычно нарастало во всем теле, скапливаясь внизу живота. Но теперь она знала, что больше не нужно его сдерживать. Она отпустила себя, погружаясь в головокружительное удовольствие, которое дарил язык Гарри, терзая её рот, руки, что массировали грудь, спускаясь всё ниже.

Новоиспеченный муж в одно длинное движение стянул с неё платье, и Гермиона помогла ему, поднимая руки и сразу обхватывая ими мужскую шею, оставшись в одних трусиках и свадебной белой подвязке.

Гарри смотрел на обнаженное тело, светящееся в свете луны из окна. Гермиона наслаждалась его восхищением и думала, что именно с Гарри почувствовала себя очень красивой. Она больше не стеснялась своего тела и с восторгом наблюдала, как Гарри, не сводя с нее взгляда, подцепил зубами подвязку и медленно стягивал. То же самое он проделал и с трусиками, помогая себя правой рукой.

Он уже тяжело дышал и, вцепившись пальцами в бедра Гермионы, нетерпеливо произнес:

— Я хотел быть нежным, чтобы ты запомнила этот день навсегда, но я не могу больше терпеть.

— И не надо, — почти срывающимся голосом ответила она и подтянула его к себе. Стягивая с Гарри последнюю деталь одежды, она прошептала на ухо. — Я всегда буду помнить каждый день, проведенный с тобой.

— Всегда, — кивнул он, втягивая воздух, и на выдохе заполняя собой лоно Гермионы.

* * *

Она открыла глаза, когда Гарри пошевелился. Их номер был на первом этаже, и они слышали шум набегающих на берег волн. Но сейчас, кроме этого, послышался скрип песка. За широким, открытым настежь окном, прикрытым лишь тонкой шторкой, кто-то находился.

Гарри тихо, но резко встал, надел боксеры и взял палочку. Как только он вышел за дверь, Гермиона быстро поднялась, натянула халат на голое тело и, взяв палочку, отправилась за мужем. Кингсли хоть и убедил их в письме, что от оставшихся на свободе Пожирателей не стоит ждать опасности, она всё равно была готова при первой же возможности прикрыть Гарри от любого заклинания.

Пройдя по коридору вдоль светлых пластиковых дверей, Гермиона свернула в сторону выхода. Здесь как раз было видно окно в их номер.

Держа палочку наготове, она выглянула в открытую дверь и замерла.

Гарри стоял к ней спиной и смотрел на неожиданного гостя. Рыжие волосы отливали серебром, а легкий ветер колыхал низ красной рубашки.

— Рон, — окликнул бывшего друга Гарри.

Тот стоял и смотрел на темное синие море. На востоке небо было окрашено в розовые тона. Гермиона взглянула на наручные часы и с удивлением увидела, что еще только пять утра. Она хотела сначала выйти к парням, но передумала и прислушалась.

— Ты пришел меня убить? — спросил Гарри.

Вся его напряженная поза говорила о том, что он готов сражаться.

Плечи Рона дернулись, и он тихо рассмеялся, повернув голову.

— Тебя убить даже у Волдеморта не получилось. Куда мне до него?

Там же, где стоял, он сел на песок, согнув ноги в коленях и опершись на них руками. Гарри, немного подождав, присоединился к нему.

Гермиона чувствовала гордость за двух своих лучших друзей, один из которых стал её мужем. Зарыть топор войны было очень по-взрослому.

— Ты давно в Аделаиде?

— Приехал ещё вчера, как узнал, когда у вас венчание, — повернул Рон голову в сторону Гарри.

— Чего же не появился?

— Праздник не хотел портить своей мрачной рожей.

— Ты бы ничего не испортил, — Гарри на мгновение замолчал, — друг.