— А вы забыли, что под моим командованием находится половина кордолианской армии, Лирон? Императрица проявила милость, потому что я согласился на мир.

— Возмутительно! Вы зашли слишком далеко, генерал!

— Человек мой, — ответил я. — И если с ней что-либо случится, будут последствия. — Я собираюсь уйти, во мне волной поднимается холодная ярость. При мысли о том, чтобы отдать Эбби на эксперименты, меня охватывает желание растерзать кого-нибудь. И головная боль усилилась в тысячу раз.

Если сейчас не уйду, то сорвусь и натворю что-то очень жестокое.

Когда поворачиваюсь спиной к совету, зал загудел от возмущенного шепота. Но когда я уже почти вышел, в комнате прозвучал знакомый голос:

— Генерал Аккадиан, я не припоминаю, чтобы вас отпускали.

Я медленно обернулся и оказался лицом к лицу с самым опасным существом на Китии.

— Императрица Вионн. — Я смотрю на галерею, где у самых перил стоит она. Императрица улыбается, обнажив клыки. Но в её темно-красных глазах нет ни грамма тепла.

Я замер, отказываясь расшаркиваться нелепыми поклонами, которые она так обожает. Совет бросает в меня двенадцать неодобрительных взглядов, но я непреклонен.

Я больше не боюсь Высшего совета. Теперь они ничего не могут со мной сделать. Они не понимали, какое влияние я имею на военных, пока не стало слишком поздно. В том, чтобы быть героем войны, есть свои преимущества. Мои солдаты верны только мне. И Кития нуждается в нас. Кордолианская раса ничто без своей армии.

Императрица взмахнула тонкой рукой, её заостренные обсидиановые ногти блеснули в слишком ярком свете.

— Все вы, убирайтесь. Я поговорю с генералом наедине.

— Но Вечная Мать, — всхлипнул Лирон, покачав головой и позвякивая побрякушками в левом ухе. — Аккадиан — дикарь. Вы не можете…

Вионн метнулась к советнику и хлестнула ладонью по лицу, оставляя кровавые царапины. Черная струйка потекла по бледной щеке Лирона.

— Что ты себе позволяешь, дитя. Никогда не вмешивайся в мои дела.

Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю, когда острая боль в голове усиливается. Лирон извергает поток извинений, несколько раз кланяется и пятится назад. Остальные советники поспешно следуют за ним.

Мы все знаем, кто обладает истинной властью на Китии. С тех пор как скончался император Илхан, влияние Вионн распространилось повсюду. И её сила множится, как миллиарды личинок ксарджеков, которых невозможно остановить.

Отвратительная женщина.

Когда зал опустел, императрица схватилась за перила и перепрыгнула через них на нижний этаж, приземлившись передо мной с развевающимися вокруг нее свободными одеждами. Её дикие непокорные волосы потемнели с возрастом, а стоило ей подойти ближе, я замечаю слабые морщинки вокруг её глаз и рта.

Независимо от своего могущества, вечная императрица не в силах победить время.

— Я разочарована в тебе, Тарак. Никогда не думала, что именно ты из все кордолианцев привяжешься к низшему виду. И показывать свою слабость перед Высшим советом? Вы стали настолько мягкотелым, генерал?

— Что тебе нужно, Вионн? — Я замираю, когда она останавливается прямо передо мной. Она настолько близко, что чувствую её теплое дыхание на своем лице.

— Я желаю знать, что происходит в твоей упрямой голове, генерал? Ты знаешь, что наш вид вымирает. Что за последний репродуктивный цикл не родилось ни одной женщины. И ты утаиваешь важную находку, от которой может зависеть наше выживание. Репродуктивно совместимая женщина. Твоя проблема в целибате, мальчик? Неужели воздержание затуманило твой разум? Знаешь, я могу помочь тебе с этим. — Она проводит пальцами по моей щеке, касаясь длинными ногтями кожи. — Почему из всех мужчин, которых я возжелала, только ты остался невосприимчив ко мне? Ты неполноценный, генерал?

Я скрипнул зубами, когда её едкий аромат окружил меня. Резкий и приторный, бледная имитация сладкого аромата Эбби. Императрица подалась вперед и провела черным заостренным языком по моей щеке.

— С тех пор как умер Илхан, я ни с кем не испытывала настоящего удовольствия. Тебе не хуже меня известно, что нынешнее поколение мужчин не то, что было раньше. По сравнению с жесткими военными, нашими защитниками, обычные гражданские кажутся мягкотелыми мальчиками. — Она накрывает ладонью ширинку на моих брюках, сжимая когтистыми пальцами член. — С другой стороны, ты стал бы для меня подходящей парой.

Она поглаживает мой член через тонкую ткань брюк и с отвращением фыркает:

— Досадно. Даже не шевельнулся. Возможно, тебе нравится другой пол, мальчик? Или, возможно, ты желаешь свою человеческую женщину. Ты бы охотно разбавил кордолианский генофонд этой грязью? Почему, о почему, все мужчины, завидев женщину, ведут себя как безумцы? Даже мой дикий сын сошел с ума.

Не в силах больше этого вынести, я хватаю её за запястье и отвожу руку от моей ширинки.

— Мои сексуальные предпочтения тебя не касаются, Вионн. — Головная боль стала невыносимой, от нее я вот-вот рухну на колени. Мое зрение слегка затуманилось. Я сжимаю запястье Вионн, и она усмехнулась, обнажив клыки.

— О, мне нравятся мужчины, которые не боятся причинять боль. Ни у кого, кроме тебя, не хватило бы на это смелости. Все забыли, что боль может быть очень сильным афродизиаком.

Её безумная речь вызывает у меня отвращение. Она рассмеялась:

— Очень жаль, что так вышло с твоим человеческим питомцем. Я вижу, как ты к нему привязался. Но пока мы говорим, его привезут сюда. Тебе просто придется заменить его другим человеком, в следующий раз, когда будешь пролетать мимо девятого сектора.

Что-то внутри меня надломилось, и в следующее мгновение я вцепился рукой в её шею и прижал к полу. Черные наниты, подчиняясь моей воле, образовали вокруг моей руки бронированную перчатку. Жесткий, непроницаемый материал экзоскелета впивается в кожу её бледной шеи.

Во мне вспыхивает раскаленная до бела ярость от одной мысли, что Эбби может оказаться во власти этой сучки. Сейчас я мог сжать руку и легко выдавить жизнь из Вионн.

На мгновение, невероятно быстро, так что я почти не замечаю этого, в её глазах мелькает страх.

А потом она расхохоталась. Это был скорее слабый, полупридушенный хрип, и всё же она смеялась. Её темно-красные глаза сверкали от смеси желания и веселья. Ей это понравилось. Меня охватило отвращение.

— Ты не сможешь заставить себя сделать это, генерал. Давай, убей меня и начни войну. Наш вид не переживет ещё одной гражданской бойни. Или потерю хоть одной женщины. Ты можешь привести нас к гибели прямо здесь и сейчас, если желаешь.

Я с отвращением отдергиваю руку и отхожу.

Вечная императрица, правительница Китии и угасающей кордолианской расы, безумна.

Я оставляю её лежать на черном полу зала совета, её длинные черные волосы рассыпались вокруг нее по полу, словно варварская корона. Безумный смех эхом разносится по комнате, когда я развернулся и побежал, по моей коже от отвращения прокатились мурашки. В моих глазах пульсирует непрерывная, резкая и настойчивая боль.

— Беги, Тарак. Попробуй её спасти. Ты уже опоздал.

Я думаю лишь о том, что мне нужно добраться до моего человека прежде, чем это сделают другие. Они вскроют её и уничтожат, потому что не ценят другой жизни, кроме своей собственной.

Я знаю это слишком хорошо, потому что когда-то был таким же.

Эбби

Когда я отворачиваюсь от бассейна, плеск воды эхом разносится по огромному помещению, и появляются ещё два кордолианца. Но в отличие от военных, они оба одеты в белые одежды, очень похожие на те, что я видела на Зайаре.

И эти двое мужчин не выглядят такими же дружелюбными.

Похоже, они даже не удивились, увидев меня. Ой-ой. Насчет этих парней у меня возникло дурное предчувствие.

Я оглядываюсь, ища возможность сбежать, но они блокируют единственный выход, а коридор, ведущий в бассейн, — тупик. Здесь негде спрятаться.

— Чем могу помочь, ребята? — выдаю я и пытаюсь их обойти. Они с каменными лицами молча смотрят на меня.

Ладно, они определенно выглядят недружелюбно.

И тот, что идет впереди, что-то держит в руке. Нечто, похожее на странную иглу. Я взвешиваю варианты. Они наступают на меня, что-то бормоча на кордолианском. И я решаю, что не хочу участвовать в том, что они запланировали.

Я делаю ложный выпад влево, затем бросаюсь вправо и, уклонившись от них, бросаюсь к выходу.

Беги!

Что-то закричав на своем странном языке, они бросились за мной, но я побежала ещё быстрее и помчалась через общий зал. Эти новые ноги работают просто восхитительно. Так или иначе, я могу бежать очень быстро.

Что, черт возьми, они со мной сделали?

Но сейчас у меня нет времени размышлять о моих новых способностях, потому что появляются ещё два кордолианца в белых одеждах и преграждают мне путь к покоям генерала.

Отрезали меня. Дерьмо.

Я осматриваюсь, но бежать некуда. Двое всё ещё голых и мокрых воинов, которые ранее купались в бассейне, показались за спинами парней в белых мантиях, они что-то кричат и добавляют неразберихи в общий хаос.

Если бы я не была так напугана, то закатила бы глаза. И почему кордолианские мужчины так обожают щеголять своей наготой?

Все начали кричать, а я не понимала ни слова. Недружелюбные, высокие и устрашающие парни надвигаются на меня, словно роботы.

Мне некуда бежать, негде спрятаться.

Где, черт возьми, носит Тарака, когда он так мне нужен? Когда я в очередной раз пытаюсь увернуться от кордолианцев, один из них хватает меня стальной хваткой за запястье. Как и генерал, эти парни безумно сильны. Я пытаюсь вырваться из его стальных тисков.

Его приятель приближается сзади, ещё двое спереди. Я оказалась одна против четверых.

Ошеломленные солдаты наблюдают за шоу, всё ещё скороговоркой о чем-то споря с парнями в белых халатах.

— Не помешало бы немного помощи, — выдыхаю я, взывая к ним отчаянным взглядом.