Он вышел из тени, на его жестком лице играли бледно-голубые отблески. Клянусь, сбоку на его голове пульсировала венка. А его уши быстро дергались.

Я догадывалась, что это значит. Он сильно раздражен.

— Отвезите меня в медицинский отсек станции, — потребовала я. — Мне нужен человеческий врач.

Тарак пристально разглядывает меня вызывающими дрожь темно-красными глазами с абсолютно бесстрастным выражением лица. Страх, зародившийся во мне до его возвращения, усилился. Я абсолютно беспомощна и ненавижу это.

Не имею никакого желания становится исследовательским проектом какого-то кордолианского ученого.

Он останавливает мою попытку заговорить, высокомерно и раздражающе взмахнув рукой.

— Зайара, оставь нас.

— Но, сэр, мне нужно следить за мониторами…

— Мне нужно поговорить с ней наедине.

Целительница, кивнув, слегка поклонилась ему, прежде чем растворилась во тьме.

Тарак шагнул вперед, разглядывая меня сквозь прозрачный стеклянный купол резервуара. Внезапно мне в голову приходит ужасающая мысль, и я посмотрела вниз.

На мне вообще хоть что-то надето? Ох, нет. Они не посмеют. У этих инопланетян должна же быть совесть, верно?

К счастью, кажется, моя одежда скрывает все самые интимные части. Этот своеобразный купальник плотно облегает мое тело во всех нужных местах, оставляя обнаженными руки, плечи и живот. Ну и конечно, обе мои ноги зафиксированы странной прозрачной субстанцией.

Упс, как неловко. Моя одежда мало что скрывает от пристального взгляда генерала.

Во мне снова вспыхнул гнев. Из-за него я оказалась в подобном положении. И сейчас он смеет смотреть на меня, словно на зверушку в зоопарке?

— Зачем ты это делаешь, генерал? Почему бы просто не позволить врачам моего народа лечить меня?

— Вы, люди, не обладаете нужными технологиями.

— Что это значит?

— Я хочу, чтобы ты полностью излечилась. А учитывая полученные тобой травмы, не думаю, что ваша медицина способна на такое.

— Это не твое дело, генерал. Выпусти меня отсюда. Пожалуйста. Мне нужно поговорить с другими учеными. И предупредить их о поломке биометрической установки.

— Боюсь, это невозможно.

— Что ты хочешь сказать? — Меня охватило плохое предчувствие. — Почему это невозможно, генерал?

— Мы больше не в девятом секторе.

— Что, черт возьми, ты несешь? — Плохое предчувствие усилилось.

— Пока ты спала, мы успешно миновали червоточину. Сейчас мы находимся в третьем секторе и направляемся на Китию.

— Пожалуйста, скажи, что ты пошутил. — Я покачала головой и, игнорируя пронзительную боль, прижала обе руки к стеклу резервуара. — Ты не можешь так поступить со мной!

Тарак склонил голову, казалось бы, оставаясь равнодушным к моим страданиям.

— Твои травмы — результат моей небрежности. А потому я обязан проследить, чтобы тебя вылечили.

— А как насчет моего желания, генерал? При всем моем уважении, я не хочу ехать на Китию. Мне нужно вернуться на станцию. Так что, если ты будешь столь любезен, развернешь корабль и отвезешь меня на Фортуна-Тау, я обо всем забуду.

— Боюсь, это невозможно.

— Вот опять. Что ты имеешь в виду?

— Червоточина, сквозь которую мы прошли, схлопнулась, и кислородного топлива хватит только до Китии. Так что, ты застряла здесь со мной, малышка.

Малышка? Думаю, нужно кое-то рассказать ему о снисходительных прозвищах, но сейчас не время.

— А люди на Фортуна-Тау? Что насчет биометрической установки?

— Я оставил наш главный кислородный генератор на станции вместе со своими солдатами, потому что ваша система жизнеобеспечения оказалась повреждена. А наша аварийная система способна поддерживать жизни только трех человек. Цени, на какую жертву я пошел ради тебя, человек. Низшие виды обычно не получают такого лечения. Так что, не испытывай моего терпения, Эбби. Назад пути нет.

— Низшие? — О, если бы я не застряла в этом чертовом аквариуме. Пытаюсь врезать кулаком по стеклу, но рука застревает в густой жидкости. — Если я настолько низший вид по сравнению с всемогущими кордолианцами, то почему ты так беспокоишься? Ты успокаиваешь собственную совесть, потому что разрушил мою жизнь и превратил её в ад? И похитил меня только ради собственного благополучия? Тебе нужно что-то делать со своим комплексом спасителя, генерал. Иначе вляпаешься в неприятности.

— Хватит! — хриплым тихим угрожающим голосом прервал он мою тираду.

Мне хватило одного взгляда на лицо генерала, чтобы передумать и не обматерить его. На его висках пульсировали вены. Он дернул ушами и выпустил клыки.

Клыки. О боже.

Ладно, возможно, не стоит крыть генерала кордолианцев матом. На мгновение я позабыла, что этот мужчина из самой жуткой расы во всех галактиках.

И пока он лишь пытался помочь мне, с упорством быка идя на пролом.

Мы, люди, не любим, когда нам напоминают, что во вселенной есть расы побольше и пострашнее нас. Вот почему мы живем обособленно, стараясь держаться подальше от таких, как эти кордолианцы. Но если этот генерал оберегает меня из-за какого-то своего обостренного чувства долга, тогда я в безопасности, верно?

И тем не менее ощущение, что он не всё мне рассказывает, никуда не делось.

Я задрожала. От пронзительного холода, жуткой судорогой скрутившего всё тело, я застучала зубами.

— Ты дрожишь, человек.

— Да неужели, Шерлок, — запинаясь, ответила я. — Эта хреновина арктически холодная. Почему, черт возьми, Зайара решила заморозить меня до смерти? У меня скоро начнется обморожение.

— Я не медик, — Тарак пожал плечами, — но думаю, холод замедляет разрушение клеток. И тем не менее ты, кажется, очень чувствительна к холоду. Я позову Зайару, и попрошу её усыпить тебя.

Усыпить? Опустив плечи, я зажмурилась. Плохо, когда единственный способ избежать проблем — заснуть. Я глубоко вздохнула, от моего теплого дыхания прозрачный экран шлема снова запотел.

— Давай, генерал, накачай меня успокоительным. И, пожалуйста, будь хорошим мальчиком и разбуди, когда мы приземлимся.

* * * * *

Тарак

Она успокоилась, выпустив пар. У этой крошечной женщины когда-нибудь заканчивается энергия? Даже будучи раненой, проснувшись в незнакомой обстановке, ей удалось найти силы и бросить мне вызов.

А мне редко бросают вызов. Эти новые для меня эмоции. И в её словах имеется смысл.

Почему я настоял на том, чтобы отвезти её на Китию? Увидев её раненной, искалеченной, беспомощно лежавшей на полу, меня охватили странные чувства.

Я хотел всё исправить.

Как очень не по-кордилиански.

И какой-то своей более первобытной примитивной частью я просто хотел забрать её. Защитить. Моя.

Я оставил почти весь Первый дивизион на той горнодобывающей станции. Мои солдаты не ослушаются приказа, они выследят все-все личинки ксарджека. Они знают, что мы вернемся за ними, даже если ждать подкрепления придется очень долго. Пока их миссия не завершена, Фортуна-Тау будет находится под контролем кордолианцев. Если эта груда ржавого металла окажется стратегически важным форпостом в борьбе с ксарджеками, я даже подумаю её сохранить.

Они не задавались вопросом, зачем я повез эту человеческую женщину на Китию. Они беспрекословно мне подчинялись. Даже люди не осмелились остановить меня, ну кроме той безумной женщины-механика. Даже Зайара, вопросительно приподняв брови, ничего не сказала.

До конца этого путешествия она под моей ответственностью. Моя.

Моргнув, она уставилась на меня сквозь прозрачное стекло респиратора. Сейчас сквозь сине-зеленый фильтр, защищающего её лицо от жидкости камеры стазиса, её глаза казались зелеными.

Эта хрупкая женщина, окруженная проводами и мониторами, выглядела такой маленькой и уязвимой. И она безудержно дрожала.

Не знал, что люди настолько чувствительны к холоду. Для нее это должно быть неприятно. И Кития ей не понравится. Но об этом мы побеспокоимся потом.

Будет милосерднее усыпить её на последнем этапе нашего пути.

Она прижала руку к стеклу камеры, словно желала дотронуться до меня.

Её каштановые волосы плавают в жидкости, образуя вокруг бледного лица мягкий подвижный венец. Её тело очаровывает меня. В отличие от высоких стройных и мускулистых кордолианских женщин, Эбби невероятно мягкая. Даже под черным одеянием можно разглядеть её полные округлые груди. Её соски — две жесткие идеально симметричные вершинки. Я представляю, как сжимаю их пальцами, и возбуждаюсь.

Её обнаженный плоский бледный живот вел к округлым бедрам.

Она маленькая, но с восхитительными изгибами во всех нужных местах. В ней сочетаются очарование, красота и явно человеческая женственность. И сейчас она абсолютно уязвима.

Я возбудился. Эта женщина всколыхнула мои примитивные инстинкты. Доминировать. Контролировать. Защищать. Мне в голову даже пришла мысль, после исцеления оставить её на Китии.

Но я понимаю, она будет сопротивляться мне на каждом шагу.

И от этой мысли возбуждаюсь сильнее. Под экзокостюмом мой член затвердел до боли. И головная боль снова усилилась.

Я стараюсь избавиться от безумных похотливых мыслей, напоминая себе, что она ранена.

Видеть её такой сломленной и запертой, дрожащей и одинокой оказалось невыносимо мучительно.

Я хочу попросить Зайару усыпить Эбби.

Но не могу оторвать от нее взгляда.

— Чего же ты ждешь, генерал? — несмотря на дрожь в голосе, с насмешкой удается прохрипеть ей. — Выруби меня уже. — Она обхватила себя руками, дрожа и стуча зубами.

Такая одинокая.

Мною тут же овладело нестерпимое желание, потребность прикоснуться к ней. Быть рядом с ней. Чтобы остановить адскую дрожь, охватившую её тело. Я направляюсь к резервуару, отдаю мысленный приказ своему экзокостюму. Миллиарды микроскопических нанитов тут же растворились, проникая в поры моей кожи и вливаясь в кровоток. Я взобрался на бортик резервуара стазиса.