31 глава

— Побудь со мной! Побудь за секунду до пробуждения!

Но Он улыбнулся и грустно покачал головой.

— Я буду стараться! Просто нужно немного времени, вспомнить твое лицо.

— Мне пора…

— Не уходи! Каждый раз, как ты уходишь, я чувствую, что умираю…

Сон исчезает.

Как она и предполагала, соседнее племя продало крылья за продукты чужеземцев. Вопрос о продовольствии всегда был главным на совете, но отдать за них крылья…

— Мы проживем и без них, а пришельцы погибнут, — таким был ответ вождя, но Верди читала за маской участливости на лице — жадность. Они стояли друг напротив друга. Глаза в глаза. Он казался довольным жизнью, но у него больше не было крыльев, дарованных племени когда-то.

Зато кладовые ломились от провианта, да и чужаки обещали дать еще. Научить своим премудростям.

Но в племени, ни у кого больше не было крыльев…

Ей стало нечем дышать, грудью рванувшись навстречу небу, она взлетела. А они остались там, внизу, провожая ее завистливыми взглядами. Ведь никто из них больше не мог летать.

— Как прошли первые испытания?

— Не совсем удачно, командир.

— Да? — Одна бровь на его лице дрогнула и поднялась выше. — В чем дело? Разве вы не выкупили у них крылья?

— Понимаете… это оказалось сложнее, чем мы думали. Их с полем связывает что-то иррациональное, не познанное нами.

— Так узнайте и состряпайте, наконец, это поле… крылья или что там у них есть. Мы не можем вечно жить на корабле, да и запас воздуха на исходе.

— Вы пришли просить? Последний раз это звучало, как приказ и даже угроза. — Я постаралась вложить в голос максимум сарказма, но беспокойство грызло изнутри. Почему при взгляде на их корабль я ощущаю тревогу?

— Я мог бы рассказать о том, как в тесных кабинах звездного корабля заперты полсотни людей, обреченных на медленную и болезненную гибель. Как хочется им увидеть небо и вдохнуть воздух…

— Мой народ не препятствует их свободе.

— Не лукавьте, — мужчина хмуро покачал головой в шлеме. Желая привычным жестом дернуть самого себя за бороду, он поднял было руку, но опустил, — мы не сможем здесь выжить без вашего волшебного поля. Мы уже пробовали. И это закончилось донельзя печально.

— Но Вы здесь, передо мной. И, насколько мне известно, Вы и ваши люди купили крылья у соседнего племени, — я очень долгим, немигающим взглядом уставилась на собеседника, желая вывести его из равновесия.

Он поморщился и отвел глаза.

— Скафандров на всех не хватит. Покажите, как действуют крылья. Почему у нас ничего не выходит, ведь по анатомии мы с вами не различимы.

— Вот и объясните это крыльям за вашей спиной. Может тогда они затрепещут.

— Что это? Бактерии? Силовое поле? Или вы рождаетесь с ними? Тогда отчего не все вы крылаты?

Я отвернулась, сложа руки на груди. Как статуя. Холодная каменная глыба с поникшими крыльями.

— А вы все счастливы на своей планете? Это не объект купли продажи. Это на уровне чувств. Вам не понять…

— Но мы должны понять! Иначе погибнем здесь. А среди ваших сородичей так много бескрылых и ничего, живут.

— Откуда вы знаете, что вас спасут крылья?

Я не видела его глаз, но отчего-то была уверена, что они забегали.

— У нас есть лаборатория… Мы можем и силой отнять крылья, но они действую лишь с десяток минут. Мы можем купить их у вас, они гаснут после нескольких часов…

— Изъять или подкупить. А до иного пути вы не додумались.

— Поговорите с нашим командиром. О большем я Вас не прошу!

— Они не смогут обрести крылья… вот смеху-то… — сестра прыснула и вдруг рассмеялась в полный голос, звеня как колокольчик, — они даже не представляют, как все просто и в то же время не возможно.

Я не разделяла веселость сестры, мне было жаль этих людей, обреченных на гибель в тесном пространстве жестянки. Я решилась. Шагнув с теплого ствола дерева, расправила крылья.

Штурман ворвался в лабораторию, где командир наблюдал за ходом эксперимента. Лабораторная крыса за стеклом медленно раздувалась под десятком пытливых глаз.

— Организм аборигенов адаптировался за долгий период пребывания на планете, оттого-то они и могут обходиться без крыльев, но у нас нет на это времени, — профессор ссутулился над стеклянным кубом с алыми потеками на стенах.

— Нет времени… — так же отрешенно повторил командир.

— Верди — вождь первого племени, хочет говорить с Вами, командир! — выпалил в дверях штурман, едва отдышавшись от быстрого бега.

Корабль. Огромная чернеющая глыба, развалившаяся на камнях. Как выброшенное на берег морское чудище, медленно умирающее без привычной среды. Я с опаской дотронулась до исполинского металлического брюха, ощутив под пальцами холод. Захотелось расправить крылья и покинуть космического монстра, вернувшись в родное племя. Понадобилось значительное усилие воли, чтобы остаться.

Неожиданно одна стена корабля стала бледней. Растворившись, как рисунок на песке, омытый прибоем. На плато, шагнув сквозь появившийся проем, появился человек. Блики, легшие на шлем, мешали рассмотреть черты его лица, но вот он направился ко мне. Я невольно сделала пару шагов навстречу.

И остановилась, словно налетев на невидимую преграду.

Тёмно-карие глаза с рубиновым блеском смотрели внимательно до неприличия. Я прикусила губу, от неожиданного, острого чувства обретения. Сколько мы так стояли, сказать трудно. Я с трудом оторвала от него взгляд, словно глаза приклеились к его лицу, и их пришлось отскребать силой…

Захотелось подойти к незнакомцу ближе и прислушаться сквозь скафандр к ударам его сердца.

— Когда видишь их на ком-то, они не производят должного эффекта, — наконец вымолвил командир, нарушив общее оцепенение.

В ответ я расправила крылья, демонстрируя их мощь и красоту. Сдувшиеся серые мешочки за моей спиной превратились в нежно-бирюзовое пламя, разрастающееся с каждой минутой и отростками язычков бившееся на ветру.

— Так вот они какие, крылья! — Промолвил он, не отрывая, однако, взора от ее лица. — А покажешь в деле?

Так и не поняв, что сыграло свою роль: усмешка ли, мелькнувшая в его глазах, или застарелая боль, шевельнувшаяся глубоко внутри сердца и до сих пор не имеющая названия, но нарушив первое правило племени, я нехотя кивнула.

Он шагнул ближе. Замерев на расстоянии вытянутой руки и отзеркаливая ее позу. Дыша в унисон. Сон повторялся наяву.

Крылья распускались за спиной девушки, подобно гигантскому цветку. Казалось, они одни реальность, а хрупкая фигура рассыпалась на частицы, как что-то малозначительное и тленное. Внезапно почувствовав страшную силу, он дернулся ей навстречу, попав в теплые объятия.

Они стояли нос к носу. Сквозь прозрачный пластик шлема ему были хорошо видны умиротворенно прикрытые глаза на отрешенном лице.

Губы ее приоткрылись, как для поцелуя, но она лишь прошептала:

— Ты не спас меня тогда, капитан, а обещал…

— Что?.. — ему показалось, что он ослышался. Эти слова, ее волшебные крылья и эта синяя планета — все казалось каким-то нереальным.

Она распахнула глаза, внимательно и жадно вглядевшись в него.

— Тебе хотелось полета? Ты его получишь.

Он был уже не уверен, что ему по-прежнему этого хочется. Но сотня людей в тесном корабле с ограниченным запасом кислорода хотела выжить на проклятой планете. На его плечи ложилась ответственность за них. Их надежда.

В следующий момент ему показалось, что его душу грубо вытряхнули из тела и поволокли вверх, в далекую синеву. Страх сменился забытым ощущением детского восторга и веселящей радости. Вокруг бился ветер, и командир ощущал его живые прикосновения сквозь скафандр.

— Узнай меня! — Шепнул ему на ухо ветер. Он щекотал ему затылок, ласково дул в губы и кружил в невиданном танце. Совсем рядом командир увидел Верди, ту самую инопланетянку, что обещала ему полет. Полет… да разве этого он ожидал? Разве мог предположить, даже в самых безумных фантазиях, что такое возможно?

Верди потянулась ему навстречу. Поцелуй стал страстной точкой в их полете. Их губы сблизились за секунду до взрыва… до экстаза.

Он вернулся обратно. В свое тело. В тесный скафандр.

— Ты преступила единый закон! — старшая птица племени первая нарушила тишину. Верди коснулась подбородком острой ключицы, склонив голову набок и с равнодушным опустошением слушая обвинения.

— Он даже не один из нас… — прошипела Айль, раздосадованная отсутствием раскаяния на лице сестры.

— Ты была первой, а станешь последней…

Тут Верди словно очнулась ото сна и умиротворенно покачала головой. Все замерли, надеясь втайне, что это нелепая, но всё же игра. Не преступление.

— Я не изменяла закону и помню его не хуже любой из вас: «Передай крылья тому, кого любишь и никогда тому, чье присутствие тебе равнодушно…».

— Как ты могла полюбить пришельца с другого мира за пару минут?

Верди мечтательно улыбнулась и пожала плечами.

— Просто я и не забывала. Он снился мне с детства.

— Ниче себе аборигеночка? Да? — Кок сально усмехнулся. Командиру с небывалой страстностью захотелось всласть помахать кулаками, разукрасив красное лицо с обвисшим подбородком, но он сдержался. Это кок. Ему одному на корабле дозволена определенная колкость в словах. А его скабрезности вошли в устные альманахи корабельной истории. Еще он, впрочем, великолепно готовит.

— У нее крылья, — он прикрыл глаза, вспоминая их мощь и красоту, — И она знает, как поделиться ими с кучкой обреченных в этой жестянке людей.

Но когда он открыл глаза, перед ним стояло ее лицо. И глаза. И губы. И ее голос:

— Узнай меня…