В углу играли три девушки. Рядом с ними на жаровне пыхтело сладкое вино, которое Шэню время от времени подливал коленопреклоненный слуга. Сбоку сидели две наложницы с кольцами на шелковых поясах; их высокие, сложные прически украшали цветы и лакированные шпильки. За окнами шумел весенний дождь.
Заметив принцессу, растолстевший Шэнь на мгновенье потерял самообладание и вскочил.
— Принцесса? Это правда!
Но вернув сердцу покой, почтительно поклонился и быстро выдворил из покоев придворных и слуг.
— Моя госпожа, я готов выслушать вас и, если это в моей власти, помочь, — заверил он и вернулся на подушки.
Лин вошла и села в кресло.
— Я каждый день вспоминаю утро вашего возвращения из похода к Красной Скале. Утро, обещавшее стать триумфом моего отца, но ставшее для него погребальным плачем.
— Я…
— Не перебивайте, — сурово запретила Лин. — В тот год только-только начался траур по Сиятельной Императрице Венлинг и я надеялась, возвращение отца сорвет с Изумрудного Дворца покровы скорби и тишины. Вместо радости, мы получили три новых года скорби и тишины.
Лин глубоко вздохнула, сдерживая слезы.
Шэнь покорно молчал, пожирая принцессу глазами. Осмелившись, он заговорил:
— Будет ли мне позволено узнать, к чему клонит Высокая Солнечная принцесса?
— Это правда?
Шэнь сложил руки, спрятав кисти в рукавах.
— Вы отдаете меня дикарю из Биши?
— Ваше Императорское Высочество, прошу не торопиться с выводами…
— Я все слышала, господин Шэнь! — Разозлилась принцесса. — Наследник, Первый Министр и Любимая Наложница отца считают этот союз крайне выгодным для нашей Империи! А вы?
Генерал выбросил руки, пытаясь успокоить Лин.
— Ваше… э… не плачьте. Мне невыносимо видеть ваши слезы. Вам и так довелось коротать свою юность в постоянной печали. Сначала вы носили траур по матери, теперь носите по отцу. Я не позволю, чтобы и по его окончании вы заливались слезами.
— Хватит лгать! — Приказала принцесса. — Пусть вы прославленный победитель над Чу, Янь и Чжоу и пятый человек в Империи — против воли Ксиу и Первого Министра идти не посмеете! Я столько лет изучала историю, философию, литературу, математику, астрономию, географию, и для чего? Если даже моего мнения не спрашивают!
Генерал расправился, выбросил вперед внушительный круглый живот, встряхнул мышцами, одряхлевшими в пирах и попойках, и улыбнулся.
— Я могу вас спасти.
— Как?
Он встал и сделал три шага вперед. От резкого аромата его духов у Лин закружилась голова.
— Я возьму вас в жены. Священнослужитель сочтет нас тайным браком и вы разделите со мной ложе.
Принцесса невольно отшатнулась от нахального предложения.
— Что? Что вы такое говорите? — Ее голос дрожал отвращением. Шэнь был ровесником ее отца. Но дело было даже не в большой разнице в возрасте — девушка невзлюбила самоуверенного, высокомерного князя из Дунсяна, как только он появился при дворе.
— Я оставлю в вашем чреве семя и Огедей мгновенно потеряет к вам интерес, — с одутловатого лица генерала смыло участие и заботу. Он предстал перед ней таким, каким привык представать перед подчиненными и солдатами. Властный. Беспринципный. Добивающийся цели любыми путями.
— Я не стану вашей женой! — Лин выпрыгнула из кресла, как ужаленная.
— Станете, моя госпожа. Это ваш единственный шанс избежать нежеланного брака с повелителем кочевников.
— Но Первый Министр не позволит…
— Когда Наследник и весь Изумрудный Дворец узнают о нашей любви, у них не останется выбора. Они примут вас, как мою законную супругу.
— Седьмую супругу, — зло поправила Лин.
— Не лучше ли стать седьмой на Родине, чем уехав за Стену — пасть там до двенадцатой? — Усмехнулся Шэнь. Его узкие, черные глазки поблескивали нетерпением.
Он кинулся к ошеломленной девушке и стиснул в объятиях. Она вскрикнула и попыталась вырваться.
— Перестань, не сопротивляйся. Я все равно не отпустил бы тебя из Срединного Царства. Я давно грежу о тебе, принцесса. Сгораю от нетерпения проникнуть в тебя и жажду отвесных ласк. Мечтаю укротить и сделать покорной.
Юная дочь Императора обомлела от дерзости старого генерала. Воспользовавшись неопытностью Лин, он грубо смял ее губы своими, всунув в ее рот язык.
Принцесса вздрогнула и неловко укусила Шэня.
— Не прикасайся ко мне! — Отпрянула она. Ее щеки пылали.
Он слизал с губы каплю крови и покачал головой:
— Не будьте дурой, моя госпожа. Я, и только я — ваше единственное спасение от жизни за Стеной. Смерите гордыню, примите мое предложение, станьте моей.
— Никогда!
— О боги Девяти Небес, вы глупее, чем я предполагал, — он вышел из себя и крикнул: — Как вы не понимаете? Ваш отец мертв, ваша мать мертва, ваша старшая сестра скоро станет Императрицей другого царства, а ваш малолетний брат Реншу еще ребенок. В Изумрудном Дворце у вас больше нет защитников. Наследный принц Ксиу займет трон, его мать останется при нем и станет управлять государством. Вы потеряли былое положение, Лин. Если останетесь в Шелковом Городе — долго не проживете, — Шэнь сузил глазки и рассмеялся. — Хотя, замужем за Огедеем о счастливой жизни тоже придется забыть. Двенадцатая жена кочевника — это не то о чем вы мечтали с рождения, угадал?
Принцесса неуверенно кивнула. В открытое окно ворвался весенний ветер.
— Я не стану вашей женой, — прошептала она.
— Тогда вы умрете, — предостерег генерал.
Лин замотала головой, отступая к бумажной перегородке, расписанной алыми узорами.
— Смелое заявление, — процедила она, каким-то чудом храня самообладание.
— У вас нет выбора, моя госпожа, — торжествовал Шэнь. — Или вы принесете мне в дар себя или я принесу вас в жертву Срединному Царству. Решайте.
III.
день Журавля месяца Желтой Бронзы, 1530 год Марса
или Девятый Месяц 34 года правления Императора Шу Аньфу
Ветер, срывая осенние листья, вбрасывал горсти в мрачные облака. Сад Пурпурного Соловья накрыла печаль месяца дождей и ветров. Цветы вяли, а краски трав угасали. Далекие бамбуковые рощи чернели в мареве туманов, хрустальные купола дворца более не играли огнями и радугой.
Император Шу бродил по дорожке, сминая сухие бутоны пионов, и с горечью вспоминал об Изумрудном Дворце. Его давно похоронили и оплакали. Возможно, он провел пленником прекрасного безмолвного мира намного больше, чем считал, и в Шелковом Городе его имя давно превратилось в легенду.
В просветах сандаловых дерев синели волны Лазурного Моря; теплый успокаивающий аромат растекался над садом. С того момента, как Сын Неба увидел в Запретном Парке Сада Пурпурного Соловья прекрасную жемчужину, он потерял покой. Она манила и звала, влекла и чаровала. Господин Лунг, запретивший на нее смотреть, в последние месяцы зловеще молчал, и Император решил — затворник, так и не явивший себя взору, внезапно скончался. Прошла еще одна зима, запели весенние ручьи.
И тут случился неожиданный поворот колеса. Гуляя по берегу Лазурного Моря, Шу заметил джонку[7] с сияющими парусами, что плавно покачивалась на волне.
— Что это? — Шепнул Император, не надеясь получить ответ.
Но Лунг ответил. Впервые за много месяцев тишины.
— Корабль, — послышалось эхо из дождливых облаков.
— Для меня? — Сердце Сына Неба екнуло.
— Я чувствовал твою боль с момента появления в Хрустальном Дворце. Она пропитала мои покои и сады, сокровищницы и башни, расползлась по горным рекам и срединным озерам, отравила леса и долины, притупила яркость звезд и сияние луны. Да, этот корабля для тебя. Я отпускаю тебя, Император Пятой Династии Шу Аньфу. Возвращайся домой и больше ни о чем не скорби.
Император не сдержал слез радости и по желтым с белым одеяниям побежали соленые капли. Он искренне отблагодарил Лунга за щедрость и милосердие и попросил один вечер, чтобы проститься с Потаенным Царством, в котором провел не менее тысячи белых лун.
Лунг разрешил и снова пропал.
Но Сын Неба не был полностью откровенен с тем, кто приютил, оберегал и кормил его все это время. Сердце смертного властелина, прожженное алчным огнем, не ведало истинной благодарности и не знало настоящего смирения. Последний вечер Шу бродил по Саду Пурпурного Соловья не для того, чтобы проститься с гостеприимным миром, но для того, чтобы выкрасть священную жемчужину дракона.
Дождавшись ночи, он тайком пробрался в Запретный Парк и разбил хрустальный купол. Спрятав перламутровую крупицу в широких рукавах, он поспешил к кораблю, дожидавшемуся его на волнах.
Взвился парус, загудели борта и джонку понесла Императора Пяти Священных Гор в небесную даль. Когда зеленеющий остров, засыпанный башенками, крепостями и Хрустальным Дворцом растаял в темноте, Шу вздохнул и вытащил жемчужину из рукава.
Боги Девяти Небес благоволили ему; он не только выжил в шторме в месяц Синего Огня, попал в сказочный край, но и вернется в Шелковый Город с редкой реликвией, о которой простые смертные слышали только в старинных преданиях.
Предки, воспетые в Книге Песен, умрут от зависти, когда песни об их победах потеснятся под напором сказаний о величайшем достижении Императора из Пятой Династии Шу. Он, Сын Неба, владыка страны под Девятью Небесами, принесет в Срединное Царство жемчужину дракона и заслужит бессмертие. Император невольно вспомнил лица мандаринов, военных губернаторов, префектов провинций, Первого Министра и генералов и расхохотался — все они воспоют его в стихах и поэмах; его имя увековечат в Песнях Сорока Княжеств.
Шу спустился в трюм, разжег очаг и подогрел рисовое вино. Потягивая горячий напиток, он любовался блеском жемчужины и слушал мерный шум волн. Джонку плыла без посторонней помощи, и Император догадался, что доски судна были заговорены волшебством.
Неожиданно блеснула молния и джонку содрогнулась. Император поспешно спрятал жемчужину в рукав и бросился на палубу. Занимался весенний шторм: море ходило из силы в силу, небо бурлило громом и молниями. Среди гудящих облаков металась узкая лента золота, оставляя за собой рубиновый след. Небесный Дракон. Император, промокший от дождя и продрогший от ветра, упал на колени и вознес молитву богам Девяти Небес о помощи и заступничестве.